- Он заберет ее у тебя, если не расплатишься, - сказала Вильма. - И
это еще не все, сопляк. Он...
9
Брайан Раск проснулся так резко, что подскочил в кровати и едва не
полетел на пол. Тело было покрыто холодной испариной, сердце колотилось
как отбойный молоток, а пенис торчал словно твердый багровый сучок в
пижамных штанах...
Он сел и обхватил себя руками, стараясь унять дрожь. Возникло желание
открыть рот и издать призывный клич, разбудив маму. как он всегда делал
в раннем детстве, когда его по ночам будили кошмары. Но потом он
вспомнил, что уже далеко не маленький, что ему уже целых одиннадцать
лет... и потом такой сон маме, пожалуй, не стоит пересказывать.
Он снова лег и уставился в потолок широко распахнутыми глазами.
Стрелки на циферблате будильника, стоявшего на тумбочке подле кровати,
показывали четыре минуты первого. Мощные порывы завывающего ветра
бросали в оконное стекло его спальни струи дождя, настоящего ливня.
Светопреставление какое-то!
Моя карточка, карточка Сэнди Куфэкса исчезла! Она никуда не девалась,
и он это знал, но понимал при этом, что не сможет заснуть, пока не
проверит, не убедится, что она по-прежнему лежит на своем месте, в
скоросшивателе, где он хранил свою постоянно пополнявшуюся коллекцию
игроков команды "Везунчики" за 1956 год. Он проверял, все ли на месте
вчера утром, перед тем, как отправиться в школу, проверял, когда из
школы вернулся и еще раз вечером, после ужина, когда гонял мяч на заднем
дворе со Стэнли Досоном. Он тогда сказал Стэнли, что ему срочно
понадобилось в туалет. И в последний раз он взглянул на свое сокровище
перед тем, как лечь в постель и погасить свет. Он в глубине души
понимал, что это какое-то наваждение, мания, но ничего не мог с собой
поделать.
Брайан выскользнул из-под одеяла, заметив мимоходом, как кожа от
соприкосновения с прохладным воздухом сразу покрылась "гусиными"
пупырышками, а пенис съежился. Он подошел к комоду, оставив позади себя
на простыне, покрывавшей матрас, влажные очертания собственного
разгоряченного тела. Большой альбом лежал на комоде в луже бледного
света, разлитого уличным фонарем.
Он придвинул альбом поближе, раскрыл и стал лихорадочно перелистывать
страницы из прозрачного пластика с кармашками, куда вставлялись
карточки. Промелькнули лица Мела Парнелла, Уайти Форда и Уоррена Спэна -
сокровища, которые он когда-то берег как зеницу ока, а теперь даже не
задержался ни на секунду. Дойдя почти до самого конца альбома, где
оставшиеся страницы были не заполнены, он чуть не задохнулся от ужаса,
так и не обнаружив карточки с Сэнди Ку-фэксом, но потом сообразил, что в
спешке перевернул сразу несколько страниц. Тогда он вернулся обратно
и... да, вот он - узкое улыбающееся лицо, внимательный взгляд из-под
козырька бейсболки.
"Моему доброму другу Брайану с наилучшими пожеланиями, Сэнди Куфэкс".
Он провел пальцем по драгоценной надписи, скатывающейся сверху вниз
по карточке, словно санки с горки. Губы его беззвучно шевелились. Сердце
умерило свой бег, на душу снизошел покой... почти снизошел, но не до
самого конца, ведь карточка все еще ему принадлежала не полностью. Это
было нечто вроде... задатка. Он должен был еще кое-что сделать, чтобы
она перешла всецело в его распоряжение. Брайан точно не знал, что именно
придется делать, но был уверен, что это каким-то непостижимым образом
связано с тем жутким сном, от которого он только что проснулся, и что он
обязательно все узнает, когда придет время (завтра? или уже сегодня?).
Он закрыл альбом - на обложке, аккуратно приклеенная скотчем,
красовалась надпись, изображенная каллиграфическим почерком: КОЛЛЕКЦИЯ
БРАЙАНА. НЕ ТРОГАТЬ! - и вернулся в постель.
Относительно всего того, что было связано с карточкой Сэнди Куфэкса
его больше всего тревожило одно: он не мог ее продемонстрировать отцу.
Возвращаясь домой из Нужных Вещей, он так и сяк представлял себе
церемонию демонстрации. Он, Брайан, скажет небрежно: слушай, пап, я
сегодня еще одну 56-го подцепил в новом магазине. Хочешь взглянуть? Отец
скажет: ну ладно, давай, не слишком заинтересованный, но пойдет с
Брайаном к нему в комнату, только чтобы доставить удовольствие сыну. Но
как сверкнут его глаза, когда он увидит то, что Брайан ему покажет! А
когда автограф прочтет...
Да, он, конечно, оценит карточку по достоинству, и будет рад, и даже
скорее всего одобрительно похлопает его по спине и покажет большой
палец... А что потом?
А потом он станет задавать вопросы, как да откуда... вот в этом-то
вся и проблема. Во-первых, он спросит, где купил, а, во-вторых, на какие
шиши, поскольку: а) карточка очень редкая, б) в превосходном состоянии
и, наконец, в) с автографом. Издательский автограф давал полное имя
знаменитого питчера - Сэнфорд Куфэкс, а в его личной подписи значилось
Сэнди Куфэкс, что на языке ушлых коллекционеров бейсбольных карточек
автоматически обозначало черный рынок, где цена на такой экземпляр могла
подпрыгнуть и до ста пятидесяти долларов.
Брайан в уме тренировал один единственный возможный ответ.
Я достал ее в новом магазине, папа, - Нужные Вещи. Продавец отдал мне
ее за гроши... и сказал, что покупатели будут привлечены в его магазин
низкими ценами.
Объяснение было вполне достойное, но даже ребенку, с которого еще не
берут полную плату за билет в кино, понятно, что недостаточное. Когда вы
говорите, что кто-то сделал вам большое одолжение, слушателям становится
чрезвычайно интересно. Даже слишком интересно.
Ах так? Сколько же он скостил? Тридцать процентов? Сорок? Отдал за
полцены? Но ведь все равно, Брайан, тебе пришлось бы заплатить
шестьдесят, а то и семьдесят долларов, а мне доподлинно известно, что в
твоей копилке, Брайан, таких денег нет. Знаешь, папа... в общем-то это
стоило дешевле. Прекрасно, так скажи сколько? Ну... восемьдесят пять
центра.
Он продал тебе бейсбольную карточку Сэнди Куфэкса в превосходном
состоянии и с личным автографом за восемьдесят пять центов?
Вот тут-то и начнутся настоящие неприятности. Какие же именно? Точно
он не знал, но то, что будет густая вонь, был уверен. Насчет отца трудно
сказать, но в том, что ее источником станет мама - не сомневался.
Они могут даже потребовать, чтобы он ее вернул, а он никаким способом
вернуть ее не может. Ведь на ней стоит подпись - Брайану, не какому-то
там Джону или Джеймсу, а Брайану. Нет, выхода из этого трудного
положения найти невозможно. Черт, он даже не смог показать карточку
Стэну Досону, когда тот пришел поиграть, хотя и собирался - Стэн бы
наверняка обкакался от зависти. Но он оставался у них ночевать в этот
раз, и Брайан живо представил, как он говорит его отцу: "Как вам
нравится карточка Сэнди Куфэкса, мистер Раск? Клевая, правда?" - То же
самое было бы и со всеми остальными приятелями. Брайан успел раскрыть в
своей жизни множество тайн маленького города и твердо запомнил: секреты,
самые важные, доверять никому нельзя. Потому как слово не воробей -
вылетит, не поймаешь.
Он оказался в чрезвычайно неловком положении. Ему досталась
удивительно редкая вещица, а показать ее, поделиться радостью обладания
- нельзя. Это, конечно, должно было испортить удовольствие и испортило,
в какой-то мере, но в то же время приносило скрытое удовлетворение
Скупого Рыцаря. Он обнаружил, что не столько радуется карточке, сколько
злорадствует, вот, мол что у меня есть, а вам не видать как своих ушей;
таким образом, он самостоятельно сделал еще одно жизненно важное
открытие: тайное обладание тоже приносит своеобразное удовольствие. Ему
казалось, будто частичка его души, открытой и доброжелательной,
спряталась за неприступной каменной стеной и осветилась таким тусклым
светом, при котором ориентироваться мог только он сам, и только чтобы не
потерять то, что там спрятано. И Брайан не желал отказываться от этой
привилегии. Ни в коем случае, понятно вам, ни за что на свете. А раз
так, то лучше бы поскорее расплатиться за сокровище, подсказывал
внутренний голос.
Он обязательно расплатится. В этом не может быть сомнения. Он
догадывался, что ему предстоит сделать нечто не слишком приятное, но
понимал, что и ничего уж совсем гадкого тоже не предполагается.
Просто... что-нибудь... какая-нибудь...
Какая-нибудь проказа, подсказал внутренний голос, и Брайан
представлял себе глаза мистера Гонта - темно-синие, как море в ясный
день, и обволакивающие мягким взором. Вот и все, просто небольшая
шалость.
Конечно, шалость, какой бы она ни была. Никаких проблем.
Брайан поплотнее закутался в свое стеганое одеяло на гусином пуху,
повернулся на бок, закрыл глаза и сразу стал засыпать.
Какая-то еще мысль посетила его в тот момент, когда собственное
забытье уже догоняло глубокий сон младшего брата. Как там сказал мистер
Гонт? Ты станешь лучшей рекламой, чем любая, на какую способна местная
газета. Вот только он не может никому показать замечательную карточку,
которую приобрел. Если такая простая мысль пришла в голову
одиннадцатилетнему ребенку, который даже не успевает увернуться на
дороге от Святоши Хью, то как же об этом не догадался старый мудрец
мистер Гонт. Или догадывался?
Может быть, да. А может быть, и нет. Взрослые мыслят совсем не так,
как все нормальные люди. И потом, в конце концов, карточка у него,
Брайана, разве не так? Вон лежит, в альбоме, на своем месте. Вот так.
Или нет?
Ответ на оба вопроса был положительный, и поэтому Брайан совсем
успокоился и позволил сну окончательно затянуть его в свои сети, в то
время как за окном лил не переставая и колотил в стекло проливной дождь,
и настойчивый осенний ветер исходил душераздирающим воем, забираясь под
карнизы.
Глава четвертая
1
Дождь прекратился к рассвету, а в половине одиннадцатого, когда Полли
выглянула из окна ателье и увидела Нетти, тучи уже рассеивались. Нетти
шла по Мейн Стрит, подняв над головой раскрытый зонтик и зажав сумочку
под мышкой как будто ожидала, что того и гляди снова разверзнутся
небеса.
- Как сегодня поживают твои руки, Полли? - Опросила Резали Дрейк.
Полли только вздохнула. Ей еще предстояло ответить на этот вопрос,
гораздо более настоятельно заданный Аланом - они договорились
встретиться за обедом в закусочный у Нэн, около трех.
Людей, которые знают тебя с незапамятных времен, обмануть трудно. Они
видят, как осунулось твое лицо, замечают и тени, залегшие под глазами. А
что самое главное, от них не скроешь страх и затравленный взгляд.
- Гораздо лучше, спасибо, - сказала она. Это было, конечно,
преувеличение, но не слишком значительное. Рукам действительно стало
легче, хотя слово "гораздо" здесь едва ли было уместно.
- Я думала из-за этого дождя и вообще... - Невозможно предсказать,
отчего они разболятся. В этом вся загвоздка. Ладно, Розали, Бог с ними,
с руками, лучше подойди и выгляни в окно. Скорее. По-моему мы с тобой
являемся свидетелями истинного чуда.
Розали присоединилась к Полли как раз вовремя, чтобы успеть увидеть
маленькую фигурку с крепко зажатым в руке зонтиком, в данном случае
служившим скорее для сохранения равновесия, которая мелкими торопливыми
шажками направлялась к магазину Нужные Вещи.
- Неужели это Нетти? Не может быть?! - Розали чуть не задохнулась.
- Представь себе.
- О, Спаситель, она туда собирается зайти.
