лаживая большим пальцем деликатные изгибы. О том, что может случиться,
если он загубит ключ, юноша старался не думать: размышления на эту те-
му совершенно точно парализовали бы его.
Роланд и Сюзанна сидели у него за спиной и в молчании наблюдали. Нако-
нец Эдди отложил нож. По лицу молодого человека струился пот.
- Пацан-то твой,- сказал Эдди,- Джейк этот. Отчаянный, видать.
- Под горами он держался храбро,- ответил Роланд.- Ему было страшно,
но он не отступил ни на дюйм.
- Мне бы так.
Роланд пожал плечами.
- У Балазара ты дрался хорошо, хотя у тебя забрали одежду. Мужчине
очень трудно вести бой нагишом, однако ты не сдался.
Эдди попытался припомнить перестрелку в ночном клубе, но память подсо-
вывала что-то размытое, смутное - дым, шум, хаос лучей ярчайшего све-
та, пробивающегося сквозь стену. Ему казалось, что эту стену разорвал
автоматный огонь, но вспомнить точно не удавалось.
Он поднял ключ так, чтобы все зубцы бородки четко обрисовались на фоне
пламени, и долго смотрел на него, главным образом, на s-образную зако-
рючку. С виду она была именно такая, какой запомнилась Эдди по его сну
и какой на миг явилась ему в огне. но что-то в ней чудилось не то. Не-
кий неуловимый изъян.
"Да ладно, это опять Генри. И те годы, когда ты вечно оказывался не-
достаточно хорош. Все ты сделал, чувачок. Сделал, как надо. Просто тот
Генри, что сидит в тебе, не желает это признать".
Эдди бросил ключ на лоскут шкуры и бережно запеленал, заворачивая края
квадрата внутрь.
- Готово. Не знаю, нормально вышло или нет, но лучше, наверное, не по-
лучится.- Теперь, когда больше не нужно было работать над ключом, он
чувствовал странную опустошенность - ни цели, ни курса.
- Есть хочешь, Эдди? - спокойно спросила Сюзанна.
"Вот она, твоя цель,- подумал Эдди.- Вот он, твой курс. Вот он сидит,
лапки на коленочках. Все цели и курсы, какие у тебя когда-нибудь бу."
Ни с того ни с сего в памяти у него всплыло что-то еще. Не сон. не ви-
дение.
"Нет, ни то, ни другое. Из жизни. Опять пошло-поехало - воспоминания о
будущем".
- Сперва надо сделать еще кое-что,- сказал он и поднялся.
За костром Роланд сложил невостребованный валежник. Перерыв всю охап-
ку, Эдди нашел сухую палку около двух футов длиной и примерно дюймов
четырех в поперечнике. Вернувшись с ней на свое место у огня, он снова
взялся за нож. В этот раз работа шла быстрее - Эдди попросту заострял
палку, превращая ее в некое подобие колышка для палатки.
- Слушай, мы можем сняться с места до рассвета? - спросил он стрелка.-
Думаю, мы должны добраться до той твоей круговины как можно скорей.
- Да, можем. Можем и раньше, если нужно. Не хочется идти в потемках -
ночью вещуньины круговины небезопасны - но коли в том есть нужда, при-
дется.
- Судя по твоей физиономии, красавец, сомнительно, что в этих каменных
кольцах хоть когда-нибудь бывает безопасно,- заметила Сюзанна.
Эдди снова отложил нож. У его правой ноги горкой лежал дерн, вынутый
Роландом из неглубокой ямы, вырытой для костра. Острым концом палки
Эдди прочертил в мягкой сырой земле знак вопроса. Контур вышел четким
и ясным.
- Ладненько,- сказал Эдди, стирая рисунок.- Все.
- Давай-ка тогда поешь,- тут же сказала Сюзанна.
Эдди попытался, но есть хотелось не слишком. Когда к молодому челове-
ку, уютно примостившемуся под теплым боком Сюзанны, наконец пришел
сон, видений он не принес, однако не был ни крепким, ни глубоким. До
четырех утра, пока стрелок не растолкал его, Эдди слушал нескончаемый
посвист ветра, мчащего над равниной внизу, и юноше чудилось, будто и
он уносится вместе с ветром, летит в ночной вышине прочь от забот и
тревог; меж тем Древняя Звезда и Праматерь безмятежно плывут над ним,
расцвечивая его щеки морозными узорами.
- Пора,- сказал Роланд.
Эдди сел. Рядом, протирая глаза, села Сюзанна. Едва в голове у Эдди
прояснилось, его охватило нетерпение.
- Да. Пошли, в темпе.
- Он приближается, да?
- Он уже совсем рядом.- Эдди поднялся на ноги, крепко обхватил Сюзанну
за талию, поднял и посадил в кресло.
Она обеспокоенно смотрела на него.
- Нам еще хватает времени добраться туда?
Эдди кивнул.
- В обрез.
Три минуты спустя они вновь были на Великой Дороге. Она призрачно мер-
цала впереди. Еще через час, когда небо на востоке начал окрашивать
первый свет зари, вдалеке возник ритмичный стук.
Барабаны, подумал Роланд.
Машины, подумал Эдди. Какой-то огроменный механизм.
"Это сердце,- подумала Сюзанна.- Огромное, живое, больное сердце. и
бьется оно в том городе, куда мы идем".
Стук прекратился через два часа - так же внезапно, как начался. Небо
заполонили безликие белесые тучи; солнце подернулось легкой дымкой, а
потом и вовсе исчезло за облачной завесой. До вертикально поставленных
камней, тускло отблескивавших в ровном рассеянном свете, подобно клы-
кам поверженного чудовища, оставалось менее пяти миль.
"ИТАЛЬЯНСКАЯ НЕДЕЛЯ В МАЖЕСТИК! - уныло возвещало с навеса над входом
в кинотеатр на углу Бруклин- и Марки-авеню обтрепанное полотнище.- ДВА
КЛАССИЧЕСКИХ ВЕСТЕРНА СЕРДЖИО ЛЕОНЕ! "ЗА ПРИГОРШНЮ ДОЛЛАРОВ" ПЛЮС "ХО-
РОШИЙ, ПЛОХОЙ, ЗЛОЙ"! ВСЕ СЕАНСЫ - 99 ЦЕНТОВ!"
В кассе сидела смазливая белокурая девчонка в бигуди. Жуя резинку, она
читала одну из тех бульварных газетенок, которые так любила миссис
Шоу. Рядом гремел транзистор - "Лед Зеп". Слева от кассы, в последней
уцелевшей витрине, висела афиша с Клинтом Иствудом.
Джейк знал, что нужно идти - было почти три часа - и все равно на миг
задержался, засмотревшись на афишу за грязным треснутым стеклом. На
Иствуде было мексиканское серапе. В зубах зажата сигара. Один край се-
рапе Иствуд перекинул через плечо, чтобы освободить револьвер. Глаза у
Иствуда были бледно-голубые, выцветшие. Глаза снайпера.
"Не он,- подумал Джейк,- но очень похож. Главное, глаза. глаза почти
такие же".
- Ты позволил, чтобы я сорвался в пропасть,- сказал он человеку со
старой афиши - не Роланду, другому.- Допустил, чтобы я погиб. Что бу-
дет в этот раз?
- Эй, мальчик,- окликнула его белокурая кассирша, и Джейк испуганно
вздрогнул.- Ты как, будешь стоять и сам с собой общаться или все-таки
зайдешь?
- Я пас,- поспешно отказался Джейк.- Эти два я уже видел.
И двинулся дальше.
Свернув налево, на Марки-авеню, мальчик опять подождал, не охватит ли
его ощущение, что он вспоминает еще не случившееся, но тщетно. Ничего
особенного в Марки-авеню не было: накаленная солнцем улица, вдоль ко-
торой выстроились многоэтажки из сероватого песчаника (похожие, с точ-
ки зрения Джейка, на тюремные блоки); нестройно гомонящая стайка моло-
дых мамаш толкает коляски, разбившись на парочки - и больше ни души.
Май выдался не по-весеннему жаркий - чересчур жаркий для пеших хожде-
ний.
"Что я ищу? Что?"
Позади хрипло загоготал юношеский басок. Следом негодующий женский го-
лос взвизгнул: "А ну, отдай!"
Джейк дернулся, решив, что обладательница голоса, должно быть, имеет в
виду его.
- Генри, отдай! Я серьезно!
Джейк обернулся и увидел двоих ребят. Одному было самое малое лет во-
семнадцать, другому - намного меньше. лет двенадцать-тринадцать. При
виде второго мальчика сердце Джейка закрутило в груди что-то вроде
мертвой петли: вместо коротких штанов в полоску на парнишке были зеле-
ные вельветовые брюки, но желтая футболка осталась та же, а под мышкой
он нес старый, побитый баскетбольный мяч. Хотя паренек стоял к Джейку
спиной, Джейк понял, что нашел мальчика из своего вчерашнего сна.
Визжала симпатяшка из билетной кассы, та, что жевала резинку. Девчонка
пыталась выхватить свою газету у старшего из ребят, с виду уже почти
взрослого дяди. Похититель - на нем были джинсы и черная футболка с
закатанными рукавами - держал газету над головой и радостно скалился:
- А ты подпрыгни, Мэриэнн! Прыгай, девочка, прыгай!
Девчонка уперлась в него злыми глазами и вспыхнула.
- Дай сюда! - велела она.- Кончай валять дурака, отдай газету! Сво-
лочь!
- Во, слыхал, Эдди? - огорчился старший.- Выражаицца! Бяка, бяка! - Он
с ухмылочкой помахал газетой - так, чтобы белокурая кассирша лишь са-
мую малость не могла до нее дотянуться - и Джейка вдруг осенило. Эти
двое вместе возвращались с занятий (хотя вряд ли учились в одной шко-
ле, если он правильно определил разницу в возрасте), и тот, что пос-
тарше, завернул к кассе, притворившись, будто хочет сказать блондиноч-
ке что-то интересное. Потом он просунул руку в щель под окошком и -
цап! - стащил газету.
Такие лица, как у этого переростка, Джейку случалось видеть и раньше.
Такие физиономии бывают у тех, кто считает верхом веселья облить кошке
хвост бензином или скормить голодной собаке хлебный катыш с рыболовным
крючком в середке. У тех, кто сидит в классе на камчатке и дергает
девчонок за бретельки лифчиков, а когда кто-нибудь, наконец, пожалует-
ся, изумляется, прикинувшись дурачком: "Кто, я?" В школе "Пайпер" ре-
бят подобного склада было не много, но они были; Джейк полагал, что
горстка таких удальцов отыщется в любой школе. Пайперовские одевались
получше, но лица были те же. В старину о мальчишке с таким лицом, ве-
роятно, сказали бы "висельник".
Мэриэнн подпрыгнула, силясь достать газету, которую переросток в чер-
ных штанах свернул в трубку, но ухватить ее не успела; в последний мо-
мент парень отдернул руку и шмякнул Мэриэнн газетой по макушке, точно
собаку, напустившую лужу на ковер. На глазах у Мэриэнн показались сле-
зы - главным образом, полагал Джейк, от унижения. Она страшно покрас-
нела - хоть спички от щек зажигай - и заорала:
- Ну и подавись! Читать не умеешь, я знаю, так хоть картинки посмот-
ришь!
И развернулась, чтобы уйти.
- Отдай, ну чего ты,- тихонько сказал младший мальчик. Мальчик Джейка.
Переросток протянул Мэриэнн свернутую трубкой газету. Девушка схватила
ее, дернула к себе, и даже со своего места, с расстояния в тридцать
футов, Джейк услышал треск рвущейся бумаги.
- Говно ты, Генри Дийн! - выкрикнула она.- Самое настоящее говно!
- Ох-ох-ох, большое дело! - Генри казался искренне обиженным.- Уже и
пошутить нельзя! И потом, ну, порвалась твоя газета, так ведь всего в
одном месте, Гос-споди помилуй, читать-то можно. Выше нос, чего скис-
ла?
Тоже в цвет, сказал себе Джейк. Хмыри вроде этого Генри даже самую
несмешную хохму пихали на два шага дальше, чем нужно. а потом, когда
кто-нибудь орал на них, оскорблялись: их, мол, не так поняли. И всегда
это было "а чего, чего?", и "шуток, что ль, не понимаешь?", и "выше
нос, чего скисла?"
"На кой он тебе сдался, парень? - подивился он.- Если ты на моей сто-
роне, на кой тебе сдался этот урод?"
Но, когда мальчик развернулся и они с Генри опять зашагали по улице,
Джейк получил ответ на свой вопрос. Черты лица у старшего из ребят бы-
ли крупнее, тяжелее, щеки нещадно изрыты угрями, но в остальном сходс-
тво оказывалось разительным. Мальчики были братьями.
Джейк отвернулся и неторопливо двинулся по тротуару впереди них. Тря-
сущейся рукой он залез в нагрудный карман, вытащил отцовские солнечные
очки и исхитрился водрузить их на нос.
Сзади, словно кто-то постепенно поворачивал верньер радиоприемника,
все громче раздавались голоса.
- Зря ты так, Генри. Западло было так над ней стебаться.
- Ей в кайф, Эдди.- Голос Генри: самодовольный голос человека бывалого
и искушенного.- Подрастешь - поймешь.
- Она же плакала.
- Небось, менструха,- философски заметил Генри.
Они были теперь очень близко. Опустив голову и глубоко затолкав руки в
карманы, Джейк отступил к стене здания. Почему-то (он не знал, почему)
страшно важным казалось не дать себя заметить. Не Генри; Генри с любой
точки зрения пустое место; не Генри, а.
"Младший не должен меня вспомнить,- скользнула ему в голову мысль.-
