оно идет, определить было невозможно, точно спариться с ней решил сам
воздух.
- Сьюзи! - крикнул Эдди и начал подниматься.
- Нет! - истошно закричала она в ответ.- Делай, что делаешь! Этот
м***ла у меня аккурат там, где. где надоть! Валяй дальше, Эдди! Тащи
мальца! Тащи.- В нежную плоть между ног Сюзанны толчками рвался холод.
Она застонала, опрокинулась на спину. потом оперлась на руку и с вызо-
вом прянула вперед и вверх.- Тащи его сюда!
Эдди неуверенно взглянул на Роланда. Тот кивнул. Бросив на Сюзанну еще
один быстрый взгляд, полный беспросветной боли и еще более беспросвет-
ного страха, Эдди, намеренно повернувшись спиной и к ней, и к стрелку,
вновь бухнулся на колени. Не обращая внимания на холодные капли, пада-
ющие ему на руки и за ворот, он вытянул вперед руку с заостренной па-
лочкой, временно превратившейся в карандаш, и палочка задвигалась, вы-
водя линии и углы, вычерчивая контур, который Роланд сразу узнал.
Это была дверь.
Джейк вытянул руки, уперся ладонями в занозистую калитку и толкнул.
Повернувшись на ржавых скрипучих петлях, калитка медленно отворилась.
За ней оказалась неровная кирпичная дорожка. Дорожка вела к крыльцу.
Крыльцо - к двери. Наглухо забитой досками.
Джейк медленно двинулся к дому. Сердце выстукивало быстрые тире и точ-
ки где-то у самого горла. Между выпирающими кирпичами дорожки проросла
сорная трава. Мальчик слышал, как она шуршит о джинсы. Все пять его
чувств словно подкрутили на пару делений. "Но ведь на самом деле ты
туда не пойдешь, а?" - спросил панический голос у него в голове.
Ответ, пришедший Джейку на ум, при полном своем идиотизме показался
мальчику совершенно разумным: "Все на свете служит Лучу".
Табличка на лужайке сообщала: "ПОСТОРОННИМ ВХОД КАТЕГОРИЧЕСКИ ВОСПРЕ-
ЩЕН! НАРУШИТЕЛИ БУДУТ ПРЕСЛЕДОВАТЬСЯ ПО ЗАКОНУ!"
Пожелтевший, в потеках ржавчины листок, прибитый к одной из досок, ко-
торыми была крест-накрест заколочена входная дверь, был менее красно-
речив:
"СОГЛАСНО РАСПОРЯЖЕНИЮ НЬЮ-ЙОРКСКОГО ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО КОМИТЕТА ПО ЖИЛЫМ
ПОМЕЩЕНИЯМ ЗДАНИЕ ПОДЛЕЖИТ СНОСУ".
У подножия ступеней Джейк помедлил, глядя вверх, на дверь. Вчера на
пустыре он слышал голоса - здесь, сейчас он услышал их вновь. но то
был хор проклятых, обреченных, сливающиеся в невнятный ропот безумные
угрозы и равно безумные посулы. И все же Джейк угадал в этой разного-
лосице один голос - голос дома. Голос некоего чудовищного привратника,
поднятого от долгого, но отнюдь не мирного сна.
На миг вспомнив про отцовский "Ругер", мальчик даже прикинул, не выта-
щить ли его из ранца - но что было бы в том толку? За спиной Джейка по
Райнхолд-стрит в обе стороны проезжали машины, какая-то женщина во
всеуслышанье требовала, чтобы ее дочка бросила любезничать с кавалером
и несла домой белье, но здесь был иной мир - мир, подвластный неведо-
мому суровому и мрачному существу, против которого бессильно оружие.
"Будь честен и прям - будь стоек и терпелив".
- Ладно,- сказал он тихим дрожащим голосом.- Ладно, попробую. Только
лучше тебе меня больше не бросать.
И начал медленно подниматься по ступеням крыльца.
Доски, преграждавшие вход, были старые и гнилые, гвозди - ржавые.
Джейк покрепче ухватился за верхнюю пару в месте их пересечения и рва-
нул. Заскрипев точь-в-точь как ворота, доски отделились от двери.
Джейк сбросил их за перила крыльца, на старую клумбу, где сейчас росли
лишь дикое просо да пырей. Он нагнулся, взялся за нижнее пересечение.
и на миг замер.
За дверью слышались замогильные утробные звуки, словно где-то в недрах
бетонной трубы хищно облизывался голодный зверь. Джейк почувствовал,
как его лоб и щеки покрываются пленкой тошнотной испарины. Он так пе-
репугался, что отчасти утратил ощущение собственной реальности, будто
стал персонажем чужого дурного сна.
Недобрый хор, неведомая злая сила были за этой дверью. Звуки сочились
оттуда, как густой сироп.
Джейк рванул нижние доски. Те с легкостью оторвались.
"Ну да. Оно хочет, чтоб я вошел. Оно голодное, а я, значит, обед".
Неожиданно в голову Джейку полезли обрывки стихотворения, когда-то чи-
танного их классу мисс Эйвери. Теоретически в стихах говорилось о сос-
тоянии души современного человека, оторванного от всех своих корней и
традиций, но Джейку вдруг показалось, что тому, кто написал эти стро-
ки, должно быть, довелось повидать Особняк:
"Я покажу тебе нечто, отличное
От тени твоей, что утром идет за тобою,
И тени твоей, что вечером хочет подать тебе руку,
Я покажу тебе."
- Я покажу тебе ужас в пригоршне праха,- пробормотал Джейк и взялся за
дверную ручку. Едва мальчик коснулся металла, как его вновь затопило
отчетливое, светлое чувство облегчения и уверенности: свершилось, те-
перь-то уж дверь определенно откроется в тот - другой - мир; он увидит
не тронутое ни смогом, ни фабричными дымами небо, а вместо гор у дале-
кого горизонта встанут в мареве синие шпили великолепного неведомого
города.
Джейк стиснул в пальцах лежавший у него в кармане серебряный ключ,
ожидая, что дверь окажется заперта и он сможет им воспользоваться. Но
нет. Пронзительно взвизгнули петли, с медленно поворачивающихся ци-
линдров на крыльцо просеялись хлопья ржавчины, и дверь открылась. В
лицо Джейку осязаемо ударил запах тлена - ноздреватой штукатурки; от-
сыревшего дерева; гниющей дранки; старого как мир конского волоса.
Сквозь эти ароматы пробивался иной - дух звериного логова. Впереди ле-
жал промозглый полутемный коридор. Слева в полумрак второго этажа
взбиралась, лишь местами касаясь стены, шаткая винтовая лестница. На
полу коридора лежали обломки рухнувших перил, но Джейк был не настоль-
ко глуп, чтобы вообразить, будто видит только щепки. Среди сора были и
кости - кости каких-то мелких животных. Некоторые не вполне походили
на звериные; их Джейк предпочел не рассматривать слишком долго, зная,
что иначе ему никогда не набраться храбрости сдвинуться с места. Маль-
чик помешкал на пороге, собираясь с духом, чтобы сделать первый шаг, и
расслышал какой-то слабый приглушенный звук - очень частую, быструю
дробь. Он понял: это стучат его собственные зубы.
"Почему никто меня не остановит? - в исступлении подумал он.- Почему
какой-нибудь прохожий не крикнет: Эй, ты! Нечего тебе там делать! Нег-
рамотный, что ли, читать не умеешь?!"
Но он знал, почему. Большинство пешеходов держалось противоположного
тротуара, а те, кто оказывался поблизости от Особняка, спешили пройти
дальше.
"Даже если бы кто-нибудь вдруг посмотрел сюда, он меня не увидел бы,
потому что на самом деле меня тут нет. Хорошо это или плохо, но я уже
покинул свой мир. Начал переправу. Его мир где-то впереди. А здесь."
А здесь была пограничная полоса. Ад.
Джейк шагнул в коридор. Дверь за ним со скрежетом захлопнулась, точно
дверь мавзолея, и мальчик вскрикнул - но не удивился.
В глубине души он ожидал чего-то подобного.
Жила-была молодая женщина по имени Детта Уокер, и любимым ее занятием
было всякий день шататься по кабакам да забегаловкам на Риджлайн-роуд,
что тянется вдоль окраины Натли, и на шоссе N 88, что проходит у высо-
ковольтной линии за "Амхай". В те дни у Детты еще были ноги и, как по-
ется в песне, она знала, что с ними делать. Нарядившись в тесное деше-
вое платье из поддельного шелка, Детта отплясывала с белыми парнями
под старые песенки, без которых в свое время не обходилась ни одна гу-
лянка чарли, а музыканты знай наяривали всякие там "Шейк хиппи-хиппи"
да "Двойные дозы любви моей крошки". В конце концов Детта отбивала от
стаи беложопых одного и позволяла ему увести себя на стоянку, в маши-
ну. Там она обжималась с ним и лизалась (одной из величайших в мире
мастериц целоваться "с язычком" была Детта Уокер, да и ноготками по-
пользоваться не ленилась) до умопомрачения. и осекала вконец обезумев-
шего парня. Что за этим следовало? Да ведь в том-то и был фокус, не
так ли? Суть игры, ее азарт. Одни принимались плаксиво канючить - при-
ятно, но не высший класс. Другие орали и бесновались - это грело душу
сильнее.
Но хотя Детта и по голове бывала луплена, и в глаз получала, и плевков
отведала, а однажды схлопотала пинка под зад, да такого, что, расста-
вив руки, легкой пташкой вылетела на гравий стоянки у "Красного ветря-
ка", ее ни разу не взяли силой. Вся белая сволочь, все до единого, с
посиневшими яйцами уматывала домой. Что по Деттиным меркам означало:
она - лучшая из лучших, непревзойденная, не знающая поражений чемпион-
ка. Королева. С кем состязалась Детта? С ними. Со всеми этими коротко
стриженными, культурненькими, чистенькими беложопыми м***ками.
И вот теперь.
Никакой возможности сопротивляться демону, обитающему в вещуньиной
круговине, не было. Не было ни дверных ручек - хвататься, ни машины -
выскочить, ни кабака - забежать обратно, ни щеки - отвесить плюху, ни
рожи - расцарапать, ни яиц - заехать ногой, если окажется, что сообра-
жает белое дрянцо туго.
Демон навалился на Сюзанну. а затем, не успела молодая женщина и гла-
зом моргнуть, вошел в нее.
Видеть это существо она не могла, зато явственно ощущала, как оно - он
- придавливает ее к земле. Недоступные взгляду руки (лапы?) орудовали,
тем не менее, вполне зримо: платье Сюзанны в нескольких местах вдруг
изорвалось в клочья. Затем - внезапно - мучительная боль; Сюзанне по-
чудилось, что ей вспороли промежность и низ живота. От неожиданности
она страдальчески вскрикнула. Эдди оглянулся, недобро щурясь.
- Я в порядке! - завопила она.- Забудь про меня, Эдди, делай свое! Я в
порядке!
Но это было не так. Впервые с тех пор, как в возрасте тринадцати лет
Детта вышла на арену любовных сражений, она терпела поражение. В нее
вонзалось - вламывалось - что-то отвратительное, набрякшее, холодное,
словно ее насиловали сосулькой.
Как сквозь дымку она увидела, что Эдди отвернулся и вновь принялся ри-
совать на земле; выражение живейшего беспокойства на лице молодого че-
ловека таяло, наново сменяясь тем жутким холодом безразличия, какой
Сюзанна порой чувствовала в своем возлюбленном и замечала в его чер-
тах. Ну и что? Ведь она сама велела Эдди не отвлекаться, забыть о ней
и делать то, что необходимо для перемещения мальчонки из мира в мир.
Да, в извлечении Джейка ей отводилась определенная роль, однако, пос-
кольку ни Роланд, ни Эдди не выкручивали ей рук и вообще никак не при-
нуждали ее непременно сыграть эту роль, у нее не было никакого права
ненавидеть их. но в миг, когда Эдди отвернулся от нее, скованной сту-
жей, она остро возненавидела обоих; яйца б вам оторвать, образины бе-
лые.
Потом рядом с ней очутился Роланд; сильные руки стрелка легли ей на
плечи, и, хоть он не проронил ни слова, молодая женщина услышала: "Не
противься. Тебе не одержать верх. Противиться - гибель для тебя. По-
хоть и оружие их, и слабость, Сюзанна".
Да. Похоть всегда была их слабым местом. Единственное отличие состояло
в том, что сегодня волею обстоятельств ей предстояло отдать чуть боль-
ше - но, быть может, ничего страшного в этом не было. Быть может, в
конечном итоге ей удалось бы заставить этого беложопого беса-невидимку
чуть больше заплатить.
Она заставила себя разжать ляжки, расслабиться. Ее ноги немедленно по-
ехали в стороны, оставляя на мокрой земле следы, похожие на длинные
развернутые веера. Сюзанна запрокинула голову, подставила лицо дождю,
барабанившему теперь вовсю, и почувствовала над собой нависшую морду
демона, нетерпеливые жадные глаза, которые впивали каждую гримасу, ис-
кажавшую ее черты.
Она вскинула руку как для пощечины. и обвила шею демона-насильника. Ей
почудилось, будто она захватила пригоршню густого, плотного дыма. Но
что это? Неужто она почувствовала, как бес порывисто отпрянул, пора-
