нее настоящие галлюцинации про монахинь в приюте где она выросла и она
их видит и чувствует настоящую угрозу - и другие вещи к тому же, вроде
ощущения того, что она принимает мусор хотя мусор она никогда не пробо-
вала а только знала наркотов," - "Жюльена?" - "Жюльен двигается мусором
когда только может а это нечасто поскольку у него нет денег а стать он
как бы хочет настоящим наркотом - но в любом случае у нее были глюки что
она не торчит как надо в контакте а на самом деле ее кто-то или что-то
как-то тайно подсаживает, люди идущие за нею по улицам, скажем, полная
чума - и для меня это чересчур - и в конце концов то что она негритянка
я не хочу впутываться с потрохами." - "Она хорошенькая?" - "Она прекрас-
на - но у меня не получается." - "Но парень я в натуре врубаюсь как она
выглядит и все такое прочее." - "Ну ладно чувак тогда у тебя получится -
вали туда, я дам тебе адрес, или еще лучше когда, я приглашу ее сюда и
мы поговорим, ты можешь попробовать если захочешь но хоть у меня и горя-
чее чувство в сексуальном смысле и все такое к ней я на самом деле не
хочу углубляться в нее дальше не только по всем этим причинам но и нако-
нец, самая большая, если я теперь завяжусь с девчонкой то хочу быть пос-
тоянным типа постоянно и всерьез и надолго а с нею я так не могу." - "Я
бы хотел долго постоянно и так далее." - "Ну поглядим."
Он сообщил мне в какой вечер она придет немного перекусить тем что он
ей приготовит поэтому я там тоже был, курил чай в красной гостиной, с
зажженной тусклой красной лампочкой, и зашла она выглядела так же но на
мне теперь была простая синяя шелковая спортивная рубашка и модные штаны
и я откинулся на спинку четко чтоб напустить на себя сдержанность наде-
ясь что она это заметит с результатом, когда дама вошла в гостиную я не
поднялся.
Пока они ели в кухне я делал вид что читаю. Я делал вид что не обра-
щаю ни малейшего внимания. Мы вышли прогуляться втроем и к этому времени
все вместе уже стремились перебить друг друга как трое добрых друзей ко-
торые хотят войти внутрь друг друга и высказать все что у них на душе,
дружеское соперничество - мы пошли в Красный Барабан послушать джаз ко-
торым в ту ночь был Чарли Паркер с Гондурасом Джонсом на барабанах и
другие интересные, вероятно Роджер Белуа тоже, кого я теперь хотел уви-
деть, и то возбуждение мягконочного санфранцисского бопа в воздухе но
полностью в прохладном сладком безнапряжном Пляже - поэтому мы на самом
деле бежали, от Адама с Телеграфного Холма, вниз по белой улочке под фо-
нарями, бежали, прыгали, выпендривались, веселились - испытывали ликова-
ние и что-то пульсировало и мне было приятно что она может ходить так же
быстро как и мы - милая худенькая сильная маленькая красавица чтоб рас-
секать с нею вдоль по улице притом такая ослепительная что все оборачи-
ваются посмотреть, странный бородатый Адам, темная Марду в странных
брючках, и я, здоровый ликующий громила.
И вот мы оказались в Красном Барабане, столик заставленный пивом нес-
колькими то есть и все банды то вваливались то вываливались, платя дол-
лар с четвертью у двери, маленький с-понтом-хиповый хорек продавал там
билеты, Пэдди Кордаван вплыл внутрь как было предсказано (большой длин-
ный светловолосый типа тормозного кондуктора подземный с Восточного Ва-
шингтона похожий на ковбоя в джинсах зашедшего на дикую поколенческую
пьянку всю в дыму и безумии и я завопил "Пэдди Кордаван?" и "Ага?" и он
подвалил к нам) - все сидели вместе, интересными компаниями за разными
столиками, Жюльен, Роксанна (женщина 25 лет пророчествующая будущий
стиль Америки короткими почти под машинку но с кудряшками черными змея-
щимися волосами, змеящейся походкой, бледным бледным торчковым анемичным
личиком а мы говорим торчковое когда как бы когда-то выразился Достоевс-
кий? если не аскетичное или святое? но ни в малейшей степени? но холод-
ное бледное фанатичное лицо холодной голубой девушки и одетой в мужскую
белую но с манжетами расстегнутыми развязанными у пуговиц так что я пом-
ню как она перегибалась разговаривая с кем-то после того как прокралась
по танцплощадке с текучими плечами в поводу, согнувшись поговорить держа
в руке короткий бычок и аккуратное резкое движение каким она стряхивала
с него пепел но вновь и вновь длинными длинными ногтями в дюйм длиной и
тоже восточными и змееобразными) - компании всевозможнейшие, и Росс Вал-
ленстайн, толпа, и наверху на эстраде Птица Паркер с торжественными гла-
зами которого довольно-таки недавно заметелили и он теперь вернулся в
какой-то мертвый в смысле бопа Фриско но только что обнаружил или же ему
рассказали про Красный Барабан, банду великого нового поколения завываю-
щую и собирающуюся там, поэтому вот он на сцене, изучал их этими глазами
пока выдувал свои теперь-уже-упорядоченные-в-размеренный-рисунок "сумас-
шедшие" ноты - громыхающие барабаны, высокий потолок - Адам ради меня
исполнительно отчалил около 11 часов с тем чтобы лечь спать и отправить-
ся утром на работу, после краткой вылазки с Пэдди и мной наскоро хлеб-
нуть десятицентового пива в ревевшей Пантере, где Пэдди и я во время на-
шего первого разговора и хохота поборолись на локотках - теперь Марду
отвалила со мной, ликующеглазая, между отделениями, выпить пивка, но по
ее настоянию в Маске вместо здесь где оно было по пятнадцать центов, а у
нее самой было лишь несколько пенни и мы пошли туда и начали самозабвен-
но разговаривать и внутри у нас все зазвенело и запело от пива и вот те-
перь стало начало - вернувшись в Красный Барабан на следующее отделение,
услышать Птицу, который как я видел отчетливо врубался в Марду несколько
раз и в меня самого тоже прямо в глаза глядя мол действительно ли я тот
великий писатель каким считаю себя как будто знал мои недостатки и амби-
ции или помнил меня по другим ночным клубам и другим побережьям, по иным
Чикагам - не вызывающий взгляд а король и основатель боп-поколения по
крайней мере его звука врубаясь в свою аудиторию врубавшийся в глаза,
тайные глаза на-него-смотрящие, пока он просто складывал губы и пускай
работают великие легкие и бессмертные пальцы, глаза его отдельны и заин-
тересованны и человечны, добрейший джазовый музыкант что только мог быть
будучи и следовательно естественно величайший - наблюдая за Марду и мной
во младенчестве нашей любви и вероятно удивляясь почему, или зная что
долго она не продлится, или видя кому именно станет больно, как теперь,
очевидно, но еще не совсем, это была Марду чьи глаза сияли в мою сторо-
ну, хотя знать я не мог и не знаю в точности теперь - если не считать
одного факта, по пути домой, сейшак окончен пиво в Маске выпито мы пое-
хали домой на автобусе по Третьей Улице печально сквозь ночь и бьющиеся
мигающие неонки и когда я неожиданно склонился над нею прокричать что-то
дальше (в ее тайное я как позже призналась) ее сердце скакнуло почуяв
"сладость моего дыхания" (цитата) и неожиданно она почти что полюбила
меня - я не знал этого, когда мы нашли русскую темную грустную дверь Не-
бесного Переулка огромные железные ворота заскрежетали по тротуару когда
я потянул, внутренности вонючих мусорных баков печально-приваленных друг
к другу, рыбьи головы, коты, затем сам Переулок, мой первый взгляд на
него (долгая история и огромность его в моей душе, как в 1951 году рас-
секая со своей тетрадью для зарисовок диким октябрьским вечером когда я
обнаруживал собственную пишущую душу наконец я увидел подземного Виктора
который приехал в Большой Сюр как-то раз на мотоцикле, по слухам на нем
же уехал на Аляску, с маленькой подземной цыпочкой Дори Киль, вон он в
размашистом иисусовом пальто направляется на север в Небесный Переулок в
свою берлогу и я некоторое время шел за ним, дивясь Небесному Переулку и
всем тем долгим разговорам что у меня были много лет с людьми типа Мака
Джоунза про тайну, молчание подземных, "городскими Торо" Мак называл их,
как из Альфреда Казина в лекциях в нью-йоркской Новой Школе там на Вос-
токе где он замечал по поводу того что всех студентов Уитмен интересует
с точки зрения сексуальной революции а Торо с созерцательно-мистической
и антиматериалистической если не с экзистенциалистской или какой-то там
еще точки зрения, Пьер-Мелвилловская придурь и чудо этого, темные бито-
вые джутовые одежонки, истории которые слышишь про великих теноров зад-
вигающихся мусором у разбитых окон и начинающих дуть в свои дудки, или
про великих молодых поэтов с бородами лежащих в торче в Руо-подобных
святейших неведомостях, Небесный Переулок знаменитый Небесный Переулок
где они все в то или иное время полоумные подземные жили, как например
Альфред и его гнусненькая женушка прямиком из петербургских трущоб Дос-
тоевского вы бы решили но в действительности американская потерянная бо-
родатая идеалистичная - вся эта штука в любом случае), увидя его впер-
вые, но с Марду, стирка развешена над двором, на самом деле задний двор
большого многоквартирного дома на 20 семей с эркерами, стирка развешана
и в разгар дня великая симфония итальянских мамаш, детишек, отцов финне-
ганствующих и вопящих со стремянок, запахи, кошки мяукают, мексиканцы,
музыка изо всех приемников болеро ли это мексиканцев или итальянский те-
нор спагеттиглотов или же громкие внезапно врубленные по КПЕА симфонии
Вивальди клавесинные исполнения для интеллектуалов бум блэм грандиозней-
ший звук всего этого который я потом приходил слушать целое лето оберну-
тый руками моей любви - входя туда сейчас, и поднимаясь по узенькой
затхлой лесенке будто в развалюхе, и ее дверь.
Замышляя я потребовал чтобы мы потанцевали - прежде она была голодна
поэтому я предложил и мы действительно зашли купить яичного фуянга на
Джексоне и Кирни и теперь она его разогрела (позднее признание что она
терпеть его не может хоть это одно из самых моих любимых блюд и типично
для моего последующего поведения которое я уже насильно запихивал ей в
горло то что она в подземной кручине хотела выстрадать одна если и вооб-
ще), ах. - Танцуя, я выключил свет, и вот, в темноте, танцуя, поцеловал
ее - это было головокружительно, кружась в танце, начало, обычное начало
влюбленных целующихся стоя в темной комнате комната разумеется женщины
мужчина сплошные умыслы - закончив потом в диких плясках она у меня на
колене или на бедре пока я вращаю ее вокруг откинувшись назад для равно-
весия а она вокруг моей шеи своими руками что стали разогревать так
сильно того меня что потом было только жарко...
И довольно скоро я узнал что у нее нет веры и неоткуда взять -
мать-негритянка умерла ради рождения ее - неведомый отец чероки-полук-
ровка сезонник приходивший бывало швыряя изодранные башмаки через серые
равнины осени в черном сомбреро и розовом шарфе присев на корточки у
костров с горячими собаками запуливая тару из-под токая в ночь "Йяа-а
Калехико!"
Скор нырнуть, куснуть, погасить свет, спрятать лицо от стыда, полю-
бить ее грандиозно из-за нехватки любви целый год почти что и нужды тол-
кающей вниз - наши маленькие соглашения в темноте, всамделишние не-сле-
довало-об-этом-говорить - ибо это она потом сказала "Мужчины такие су-
масшедшие, они хотят сущности, женщина и есть сущность, вот она прямо у
них в руках а они срываются прочь возводя большие абстрактные конструк-
ции" - "Ты имеешь в виду что им следует просто остаться дома с этой сущ-
ностью, то есть валяться под деревом весь день с женщиной но Марду это
ведь моя старая телега, прелестная мысль, я ни разу не слышал ее лучшего
выражения и никогда не мечтал." - "Вместо этого они срываются и затевают
большие войны и рассматривают женщин как награды а не как человеческих
существ, что ж чувак я может и прямо в середине всего этого дерьма но я
определенно не желаю ни кусочка" (своими милыми культурными хипейными
