номер в каком-то отеле - Я просыпаюсь утром на тахте, наполненный первым
ужасным признанием факта: "Я не вернулся к Марду вообще" поэтому в такси
которое он для меня берет - я прошу пятьдесят центов но он дает мне дол-
лар со словами "Ты мне должен доллар" и я вылетаю наружу и быстро иду
под горячим солнцем лицо все разломано от кира и врываюсь к ней в Небес-
ный Переулок как раз когда она одевается идти к врачу. - Ах грустная
Марду с темными глазками глядящими с болью и прождала всю ночь в темной
постели и пьянющий мужик ухмыляется ей и я помчался вниз фактически сра-
зу же за двумя банками пива чтобы все поправить ("Оттащить страшных гон-
чих волос" сказал бы Старый Бык Баллон), поэтому пока она омывалась пе-
ред тем как выйти я вопил и куролесил - уснул, чтобы дождаться ее возв-
ращения, которое случилось в конце дня просыпаясь лишь чтобы услышать
крик чистых детей в закоулках внизу - ужас ужас, и решив: "Напишу-ка
сразу письмо Лавалине," приложив к нему доллар и извиняясь за то что так
надрался и вел себя так что ввел его в заблуждение - Марду вернулась,
никаких упреков, только несколько чуть позже, и дни катятся и минуют и
все-таки она прощает меня достаточно или смиренна достаточно вслед за
падением моей разбивающейся звезды фактически чтобы написать мне, нес-
колько ночей спустя, вот это письмо:
ДОРОГОЙ БЭБИ, Разве не хорошо знать что зима подходит - поскольку мы
так много жаловались на жару а теперь жара спала, воцарилась прохлада,
ее можно было ощутить в сером воздушном стоке Небесного Переулка и в том
как выглядело небо и ночи с более волнистым посверкиванием в уличных фо-
нарях -
- и что жизнь станет немножко поспокойнее - и ты будешь дома писать и
хорошо кушать и мы будем проводить приятные ночи обернутые друг вокруг
дружки - а ты сейчас дома отдохнувший и хорошо кушаешь потому что, тебе
не следует слишком грустить -
написано после, одной ночи, в Маске с нею и только что прибывшим и
будущим врагом Юрием былым близким братушкой я вдруг сказал "Я чувствую
себя невозможно грустно и типа я умру, что нам делать?" и Юрий предложил
"Позвони Сэму" что, в своей грусти, я и сделал, да так старательно, пос-
кольку иначе он не обратил бы внимания будучи газетчиком и молодым папой
и времени на приколы нет, но так старательно он принял нас, троицу, сра-
зу же пригласив, из Маски, к себе на квартиру на Русском Холме, куда мы
пошли, я напиваясь больше чем обычно, Сэм как всегда лупцуя меня и при-
говаривая "Беда с тобой, Перспье," и "У тебя на дне твоего склада гнилые
мешки," и "Вы кануки в натуре все похожи и я даже не верю что вы призна-
ете это когда помирать станете" - Марду наблюдала развлекаясь, немножко
пила, Сэм наконец, как всегда свалился мертвецки, но не всамделишне,
мертвецки-желая, на маленький низенький столик покрытый в фут высотой
пепельницами нагроможденными на три дюйма в высоту и напитками и всякими
кнюсями, тресь, его жена, с младенцем только что из колыбельки, вздыхая
одними глазами - Юрий, который не пил а лишь наблюдал бусиноглазо, после
того как сказал мне в первый же день по своем приезде: "Знаешь Перспье
ты мне теперь в самом деле нравишься, мне в самом деле хочется с тобой
теперь общаться," что мне и следовало подозревать, в нем, как составляю-
щее новый вид зловещего интереса к невинности моих занятий, которые су-
ществовали под именем, Марду -
- потому что тебе не следует слишком грустить
было лишь милым замечанием оброненным Марду сердчишко которой разбить
было очень легко про ту катастрофическую ужасную ночь - похожее на при-
мер 2, тот что следовал за Лавалиной, ночь прекрасного мальчика фавна
бывшего в постели с Мики за два года до этого на великой порочной дикой
пьянке которую лично я организовал в те дни когда жил с Мики великолеп-
ной куколкой ревущей легендарной ночи, увидев его в Маске, и будучи
вместе с Фрэнком Кармоди и всеми остальными, дергая его за рубашку, нас-
таивая чтобы он пошел за нами по другим барам, везде за нами ходил, Мар-
ду наконец в расплыве и реве ночи вопя на меня "Или он или я черт побе-
ри," поскольку подземная помимо своего романа с Перспье но на самом деле
не всерьез (сама она обычно не пьяница а горькая пьяница теперь) - она
ушла, я слышал как она сказала "У нас вс°" но никогда ни на миг не верил
в это и это было не так, она вернулась потом, я увидел ее вновь, мы по-
качались вместе, в очередной раз я был негодным мальчишкой и вновь неле-
по как педик, это снова меня обеспокоило проснувшись в сером Небесном
Переулке тем утром когда ревело пиво. - Вот признания человека, который
не может пить. - И вот стало быть в ее письме говорилось:
потому что тебе не следует слишком грустить - и я чувствую себя лучше
когда тебе хорошо -
прощая, забывая все это печальное безрассудство когда все чего ей хо-
чется делать: "Я не хочу идти никуда пить и напиваться со всякими твоими
друзьями и продолжать ходить к Данте и видеть всех этих Жюльенов и всех
остальных снова, я хочу чтобы мы остались тихо дома, послушали станцию
КПФА и почитали или что-нибудь еще, или сходили в кино, бэби мне нравит-
ся в кино, на Маркет-Стрит, мне в самом деле нравятся фильмы." - "Но я
ненавижу кино, жизнь интереснее!" (еще один облом) - в ее милом письме
дальше:
Я полна странных чувств, переживая и перекраивая многое из старого
- когда ей было 14 или 13 может быть она прогуливала школу в Окленде
и садилась на паром ехала на Маркет-Стрит и проводила весь день в одной
киношке, бродя вокруг ловя глюки фантазий, заглядывая во все глаза, ма-
ленькая негритянская девочка скитающаяся по шаркающей беспокойной улице
алкашей, громил, сэмов (4), копов, шнырантов, безумная каша толпа там
оглядывает заглядывает везде сексуальноозабоченная толпа и все это под
серым дождиком прогульных дней - бедная Марду - "У меня бывали сексуаль-
ные фантазии страннейшего сорта, не половые акты с людьми а странные си-
туации на которые я тратила целые часы чтобы понять что к чему пока гу-
ляла, и мои оргазмы те немногие что у меня бывали наступали, потому что
я никогда не мастурбировала и даже не знала как, когда мне снилось что
мой отец или кто-то бросает меня, убегает от меня, я просыпалась с такой
смешной конвульсией и во мне было влажно, в бедрах у меня, и на Мар-
кет-Стрит так же по-другому и тревожные сны сплетенные из того что я ви-
дела в кино." - А я думал О сероэкранный гангстер коктейльный дождлив-
день ревущий выстрел спектральное бессмертие киношка-развлекаловка груда
шин черная-в-тумане Дикамерика но это сумасшедший мир! - "Милая" (гром-
ко) "вот бы я мог увидеть как ты гуляешь по Маркету вот так вот - спорим
я и ВИДЕЛ тебя - спорим видел - тебе было тринадцать а мне двадцать два
- 1944-й, ага спорим я тебя видел, я был моряком, я там всегда бывал, я
знал все банды по всем барам..." Значит в ее письме говорится:
переживая и перекраивая многое из старого
вероятно переживая те дни и фантазии, и более ранние более грубые
ужасы дома в Окленде где ее тетка истерически била ее или истерически
пыталась а ее сестры (хоть и время от времени нежность к младшей сест-
ренке типа обязательных поцелуйчиков перед сном и писанием друг у друга
на спинах) третировали ее, и она бродя по улицам допоздна, глубоко в уг-
рюмыслях и мужчины пытались сделать ее, темные мужчины из темных дверных
проемов цветных кварталов - вот значит продолжая,
и чувствуя холод и успокоение даже посреди моих дурных предчувствий и
страхов - которые ясные ночи утишают и обостряют и делают реальными -
ощутимыми и тогда с ними легче справиться
- сказано в самом деле с хорошеньким таким ритмом к тому же, так что
я помню как восхищался ее разумностью даже тогда - но в то же время
мрачнея дома за своим столом благосостояния и думая: "Но справляться
этим психоаналитическим справлянием, она говорит как и все они, городс-
кой декадентский интеллектуальный тупиковый в причине и следствии анализ
и решение так называемых проблем вместо великой РАДОСТИ бытия и воли и
бесстрашия - разрыв вот их восторг вот в чем ее беда, она совсем как
Адам, как Жюльен, как все они, боятся безумия, страх безумия преследует
ее - не Я Не Я ей-Богу" -
Но к чему я пишу все это тебе. Но все чувства реальны и ты вероятно
различаешь или чувствуешь тоже то что я говорю и почему мне необходимо
написать это -
- сантимент тайны и очарования - но, как я часто ей говорил, недоста-
точно деталей, детали вот жизнь всего этого, я настаиваю, скажи все что
у тебя на уме, не таи ничего, не анализируй или чего-то там еще вот как
у тебя катит, высказывай: "Вот (я теперь говорю при чтении письма) ти-
пичный пример - но ничего, она всего лишь девчонка - хм" -
Мой образ тебя сейчас странен
- Я вижу ветвь этого утверждения, она покачивается на дереве -
Я ощущаю отдаленность от тебя которую ты можешь почувствовать тоже
что рисует мне тебя теплым и дружелюбным
и затем вставляет, помельче,
(и любящим)
чтобы устранить мое ощущение подавленности вероятно видя в письме от
любимой одно лишь слово "дружелюбный" - но вся эта сложная фраза далее
усложняется тем фактом что она представлена в первоначально написанной
форме под отметками и добавлениями переписывания, что мне не так инте-
ресно, естественно - переписанное будучи
Я ощущаю отдаленность от тебя которую ты можешь почувствовать тоже
что рисует мне тебя теплым и дружелюбным (и любящим)
- и из-за тревог которые мы испытываем но о которых никогда на самом
деле не говорим, и похожих к тому
же -
часть коммуникации заставляющая меня внезапно каким-то величием ее
пера ощутить жалость к себе, видя себя как и ее потерянным в страдающем
невежественном море человеческой жизни чувствуя даль от нее кому следует
быть ближе всех и не зная (нет не на этом свете) почему отдаленность
вместо и есть это чувство, мы оба сплетены и потеряны в нем, как в море
под водой -
Я собираюсь спать чтоб видеть сны, чтобы проснуться
- намеки на наши занятия записью снов или рассказыванием снов когда
просыпаешься, все в самом деле странные сны и (будущее покажет) дальней-
шая мозговая связь которую мы осуществили, телепатируя образы совместно
закрытыми глазами, где это будет показано, все мысли встречаются в хрус-
тальной жирондоли вечности - Джим - все же мне к тому же нравится ритм
чтоб видеть сны, чтобы проснуться, и льщу себе у меня в любом случае
ритмичная девчонка, на моем метафизическом домашнем столе -
У тебя очень красивое лицо и мне нравится видеть его как я это делаю
сейчас -
- отголоски того замечания нью-йоркской девицы а теперь исходит от
робкой покорной Марду не столь уж невероятно и я в действительности на-
чинаю охорашиваться и верить в это (О покорная бумага букв, О время ког-
да я сидел на бревне возле аэропорта Айдлуайлд в Нью-Йорке и наблюдал за
вертолетом снижавшимся с почтой и пока я смотрел я видел улыбку всех ан-
гелов земных что написали буквы упакованные в его грузовом отсеке, их
улыбки, в особенности моей мамы, склоняющейся над милой бумагой и ручкой
чтобы связаться по почте со своей дочерью, ангельская улыбка словно
улыбки работниц на фабриках, всесветное блаженство ее и мужество и кра-
сота ее, признания коего факта мне не следует даже заслужить, относясь к
Марду так как я к ней относился) (О простите меня ангелы небес и земли -
даже Росс Валленстайн попадет на небеса) -
Прости мне союзы и двойные инфинитивы и не сказанное
- вновь я впечатлен и думаю, она тоже там, впервые само-осознает пи-
сание письма писателю -
Я не знаю на самом деле что я хотела сказать но я хочу чтобы у тебя
было несколько слов от меня утром в эту среду
а почта принесла его только гораздо позже, после того как я ее уже
увидел, письмо утратило следовательно свое плотное воздействие на кото-
