сами внутренние стороны я должен сказать самые лучшие, богатейшие, пло-
дороднейшие влажные теплые и полные тайных мягких соскальзывающих возвы-
шенностей, к тому же тяготение и сила мускулов так мощны что она не зная
об этом часто сжимается тисками и перегораживает как плотиной и больно,
хотя это я понял только в другую ночь, слишком поздно - ). И вот послед-
нее затянувшееся физиологическое сомнение которое у меня оставалось что
это сокращение и огромная сила чрева виновны как я думаю теперь огляды-
ваясь назад в том случае когда Адам встретившись впервые с ее умудренной
пронизывающей нестерпимой внезапнокрикой болью, да так что ему пришлось
мчаться к доктору делать перевязку и все такое (и даже потом когда прие-
хал Кармоди и сделал локальный оргонный аккумулятор из большой старой
канистры и джута и растительных материалов поместив свой собственный
патрубок в раструб канистры чтоб излечиться), я теперь недоумеваю и по-
дозреваю а не намеревалась ли наша маленькая цыпочка на самом деле раз-
валить нас напополам, если Адам не думает что это все его собственная
вина и не знает, но она там так мощно сжалась (лесбиянка!) (всегда это
знал) и сломала его и выложила его а мне так сделать не смогла но стара-
лась достаточно пока не бросила меня мертвой оболочкой которой я сейчас
и остался - психоаналитик, я серьезно!
Это слишком. Начавшись, как я уже сказал с инцидента с тележкой - в
ту ночь когда мы пили красное вино у Данте и были в пьянчужном настрое-
нии теперь нас обоих с души воротило - Юрий пришел вместе с нами, Росс
Валленстайн уже сидел там и может чтобы повыпендриваться перед Марду
Юрий вел себя как маленький весь вечер и без устали постукивал Валленс-
тайна по затылку самыми кончиками пальцев как бы валяя дурака в баре а
Валленстайн (которого всегда из-за этого били лохи) ворочал вокруг не-
подвижным взглядом мертвой головы с большими глазами сверкавшими из-за
очков, его Христоподобные синие небритые щеки, несгибаемо уставившись
как будто одним лишь взглядом можно сбить Юрия с ног, долго ничего не
говоря, в конце концов сказал: "Чувак, кончай достачу," и вновь вернув-
шись к своему разговору с друзьями а Юрий по-новой и Росс опять повора-
чивается с той же самой безжалостной ужасной подземным свойственной не-
насильственной какой-то самозащитой типа индийца Махатмы Ганди (которую
я в нем подозревал еще в самый первый раз когда он разговаривал со мной
и сказал: "Ты что голубой ты говоришь как педак" реплика из его уст нас-
только нелепая потому как настолько огнеопасная и мои 170 фунтов к его
130 или 120 ради Бога поэтому я про себя подумал "Нет этого человека не
побить он будет только вопить и орать и звать ментов и позволит тебе
бить себя снова и преследовать тебя в снах, нет такого способа чтобы
уложить подземного на лопатки либо если уж на то пошло вообще их уло-
жить, они самые неуложимые на этом свете и суть новая культура) - нако-
нец Валленстайн выходит в гальюн поссать и Юрий говорит мне, а Марду в
это время у стойки забирает еще три вина: "Давай пошли в сортир и там
его вдуем," и я поднимаюсь чтобы идти с Юрием но не затем чтобы вдувать
Росса а скорее чтобы прекратить то что там может произойти - потому что
Юрий по-своему фактически более реально чем я был почти что громилой,
отсидел в Соледаде за превышение пределов самообороны в какой-то жесто-
кой драке в исправительной школе - Марду остановившая нас обоих когда мы
уже совсем плыли к гальюну, сказав: "Боже мой, если б я вас не останови-
ла" (смеясь своей смущенной маленькой улыбкой Марду и пришепетывая) "вы
б на самом деле туда вошли" - бывшая любовь Росса а ныне бездонная пара-
ша положения Росса в ее привязанностях я думаю вероятно сравнимого с мо-
им теперь, О распрочертовские терновые лоскуты сюсюкающей страницы -
Оттуда отправившись в Маску как обычно, пиво, надираясь все крепче,
затем наружу и пешком домой, Юрий только что приехавший из Орегона не
имея где переночевать спрашивает ничего будет если он переспит у нас, я
позволяю Марду высказаться по поводу ее собственного дома, хоть и слабо
но выдавливает "ладно" посреди неразберихи, и Юрий направляется в сторо-
ну дома вместе с нами - по пути находит тележку, говорит "Залазьте, я
буду такси и завезу вас обоих наверх до самого дома." - Ладно мы забира-
емся в нее и ложимся навзничь пьянючие как только можно напиться красным
вином, и он толкает нас от самого Пляжа к тому роковому парку (где мы
сидели в тот первый печальный воскресный день моего сна и предчувствий)
и мы катим себе в тележке вечности, Ангел Юрий ее толкает, мне видны
только звезды да случайные крыши кварталов - ни мысли ни в одном мозгу
(кроме краткой в моем, возможно и в других тоже) о грехе, об утрате нас-
тигшей бедного итальянского попрошайку потерявшего там свою тачку - вниз
по Бродвею к самому дому Марду, в ручной тележке, в одном месте я толкаю
а они едут, мы с Марду распеваем боп и импровизируем на мелодию Есть ли
сегодня звезды в небе и просто пьяные - глупо оставив ее перед домом
Адама и ринувшись наверх, с грохотом. - На следующий день, проспав ночь
на полу с Юрием храпевшим на кушетке, поджидая Адама как будто он весь
аж лучится услыхать про наш подвиг, Адам возвращается домой мрачнее тучи
свирепый с работы и говорит "В натуре у вас нет никакого соображения что
за боль вы причинили какому-то старому бедному торговцу-армянину вы об
этом никогда не думаете - но так подставить мою хату этой штукой под са-
мыми окнами, допустим фараоны ее найдут, что это с вами такое." А Кармо-
ди мне говорит: "Лео я думаю этот шедевр твоих рук дело" или "Ты замыс-
лил и состряпал этот блистательный ход" или что-то в этом роде где я на
самом деле не при чем - и весь день мы рассекаем вверх и вниз по лестни-
це поглядывая на тележку которая далеко не заметенная мусорами до сих
пор там стоит но перед ней уже шныряет хозяин квартиры Адама, рассчиты-
вая увидеть кто придет ее забирать, ощущая что-то мыльное, а в доверше-
ние всего несчастный кошелек Марду лежит все еще там где мы по пьяни его
оставили и хозяин в конце концов конфисковал ЕГО и стал ждать дальнейше-
го развития событий (она лишилась нескольких долларов и своего единс-
твенного кошелька). - "Может произойти только то, Адам, что если копы
найдут тележку, они могут запросто увидеть кошелек, в нем адрес, и при-
нести Марду а ей нужно сказать всего лишь "О мой кошелек нашелся", и
всего делов-то, и ни фига не будет." Но Адам кричит: "О вы даже если ни
фига не будет вы засохатили безопасность моей хаты, вваливаетесь с гро-
хотом, оставляете зарегистрированную тележку у крыльца, и после этого
говорите мне что ни фига не будет." - А я чувствовал что он распсихуется
и готов к этому и говорю: "Ну его к черту, это ты им можешь скандалы за-
катывать а мне ты скандала не устроишь, не на того напал - это была все-
го лишь пьяная выходка," добавляю я, а Адам говорит: "Это мой дом и я
тут могу психовать когда..." поэтому я встаю и швыряю его ключи (те что
он сделал для меня чтобы я мог входить и выходить в любое время) ему но
они перепутались с цепочкой от ключей моей матери и какой-то момент мы
серьезно возимся на полу расцепляя их и он свои забирает а я говорю "Нет
погоди, это мои, вот эти на," и он кладет их в карман и вот и вс°. - Мне
хочется вскочить и дернуть отсюда как тогда у Ларри. - Марду сидит и ви-
дит как я снова еду - а отнюдь не помогаю вылезти ей. (Однажды она спро-
сила меня "Если у меня когда-нибудь поедет крыша ты что станешь делать,
ты мне поможешь? - Предположим я подумаю что ты хочешь причинить мне
зло?" - "Милая," ответил я, "я постараюсь фактически я успокою тебя что
не причиню тебе зла и ты придешь в себя, я тебя оберегу," уверенность
старика - но на самом деле сам ехал гораздо чаще.) - Я чувствую как ог-
ромные волны темной враждебности, в смысле ненависти, злобы, разруши-
тельности текут из Адама сидящего в углу в своем кресле, я едва могу вы-
сидеть под испепеляющим телепатическим выплеском и по всей хате вся эта
кармодиевская яге, в чемоданах, это слишком - (хоть это и комедь, мы
уговорились что это будет комедью позже) - мы говорим о другом - Адам ни
с того ни с сего снова перебрасывает ключи мне, они приземляются мне на
колени, и вместо того чтобы покрутить их на пальчике (как бы раздумывая,
будто лукавый канук вычисляет преимущества) я как мальчишка подскакиваю
и закидываю ключи обратно себе в карман прихихикнув слегка, чтоб Адам
почувствовал себя лучше, а также чтобы произвести на Марду впечатление
своей "справедливостью" - но она этого так и не заметила, она наблюдала
за чем-то другим - и вот теперь когда мир восстановлен я говорю "И в лю-
бом случае это Юрий виноват а вовсе не так как говорит Фрэнк про мои
неквалифицированные замыслы" - (эта тележка, эта тьма, то же самое как и
когда Адам в пророческом сне спускался по деревянным ступенькам увидеть-
ся с "Русским Патриархом", там тоже были тележки) - Поэтому в письме ко-
торое я пишу Марду отвечая ее красоте которую я пересказал, я делаю глу-
пые сердитые но "претендующие на то чтобы быть справедливыми", "быть
спокойными, глубокими, поэтичными" заявления, вроде: "Да, я разозлился и
швырнул ключи Адама ему же, потому что "дружба, восхищение, поэзия дрем-
лют в почтительной тайне" а невидимый мир слишком красив чтоб быть при-
тянутым к суду социальных реальностей," или какую-то подобную чушь на
которую Марду должно быть взглянула краем глаза - письмо, которое как
предполагалось будет соответствовать теплоте ее письма, ее уютненько-
му-в-октябре шедевру, начинаясь с бессмысленного-если-вообще признания:
"Последний раз когда я писал любовную записку она оказалась полной чепу-
хой" (имелся в виду более ранний полуроманчик с Арленой Вольстеттер) "и
я рад что ты честна," или что "у тебя честные глаза", говорилось в сле-
дующем предложении - письмо должно было прийти в субботу утром чтоб она
ощутила мое теплое присутствие пока меня нет а я вывожу мою работящую и
заслужившую мамочку в ее кино где она бывает дважды каждые полгода и за
покупками на Маркет-Стрит (старая работница-канучка абсолютно не осве-
домлена о расположении перемешанных улиц Сан-Франциско) но пришло долгое
время спустя после того как мы с нею уже увиделись и было прочитано в
моем присутствии, и скучно - это не литературная жалоба, но то что долж-
но быть причинило Марду боль, отсутствие взаимности и глупость относяща-
яся к моим нападкам на Адама - "Чувак, ты не имел права орать на него, в
самом деле, это его хата, его право" - а письмо одно большое оправдание
этого "права орать на Адама" а вовсе не ответ на ее любовные записки -
Инцидент с ручной тележкой сам по себе неважен, но то что я заметил,
что сожрали мой быстрый взгляд и голодная паранойя - жест Марду от кото-
рого у меня провалилось сердце несмотря даже на то что я сомневался мо-
жет я и не видел ничего, неправильно понял, как часто со мною бывает. -
Мы ввалились и взбежали наверх и прыгнули на здоровенную двуспальную
кровать разбудив Адама и вопя и ероша все на свете и Кармоди тоже присел
с краю как бы говоря "Ну же детки полно вам," просто куча в умат пьяных
- один раз в игре происходившей туда и сюда между всеми комнатами Марду
с Юрием очутились вместе на кушетке в гостиной, куда я думаю мы хлопну-
лись все втроем - но я помчался в спальню еще за какими-то делами, раз-
говорами, вернувшись я увидел как Юрий знавший что я возвращаюсь шлеп-
нулся с кушетки на пол и не успел он сделать этого как Марду (которая
вероятно не знала что я возвращаюсь) дернула рукою за ним следом как бы
говоря ОХ ТЫ НЕГОДНИК как если б он перед тем как скатиться с кушетки
щекотал ее или как-нибудь игриво проказничал - я в первый раз заметил их
юношескую игривость в которой я по своей хмуроте и писательскости не
