между деревьев. Она была меньше и изящнее - девушка в тунике цвета земли и
леса. Ее черные волосы ниспадали на плечи. Она держалась за свой пояс,
лицо ее было повернуто ко мне и искажено ненавистью, а зубы обнажены в
страшной улыбке.
Человек, стоящий передо мной, что-то говорил.
- Даже если ты Ганелон, ты помнишь Эдварда Бонда! Он был с нами - он
верил в нас! Выслушай нас, пока еще не поздно! Арле сможет убедить тебя,
Эдвард. Иди к Арле. Даже если ты Ганелон, разреши мне отвести тебя к Арле!
- Это бесполезно, Эрту, - раздался тоненький голос девушки.
Она боролась с последними из деревьев, чьи ветви обхватили ее и никак
не хотели отпускать. Ни один из них теперь и не пытался говорить тише. Они
кричали, и я знал, что в любую минуту могут прибежать стражники, а я хотел
убить их обоих сам, прежде, чем кто-нибудь отберет у меня это
удовольствие. Я жаждал крови этих врагов - и в этот момент имя Эдварда
Бонда не было даже воспоминанием.
- Убей его, Эрту, - вскричала девушка. - Убей его или отойди с
дороги! Я знаю Ганелона!
Я поглядел на нее и крепче обхватил рукоятку моей шпаги. Да, она
говорила правду. Она знала Ганелона. И Ганелон знал ее и смутно помнил,
что у нее была причина ненавидеть его. Я видел это лицо раньше, искаженное
ненавистью и отчаянием. Я не помнил, где, когда и почему, но она выглядела
знакомой.
Человек Эрту неохотно вынул свое оружие. Для него я все еще был, по
крайней мере, образом его друга. Я торжествующе рассмеялся и снова
взмахнул своей шпагой, слыша, как она со свистом рассекает воздух. На этот
раз показалась кровь. Он снова отступил назад, подняв свое оружие так, что
я теперь глядел в черное дуло.
- Не вынуждай меня к этому, - произнес он, сжав зубы. - Это пройдет.
Ты был когда-то Эдвардом Бондом - ты станешь им вновь. Не вынуждай меня
убить тебя, Ганелон!
Я поднял шпагу, видя его как в тумане, сквозь красную пелену ярости,
застилавшую мой мозг. Я торжествовал, сам не зная - почему. Перед глазами
уже стояла картина фонтана крови, хлещущего из его перерезанных артерий,
когда моя шпага опустилась.
Я напряг свое тело для последнего решительного удара - и вдруг шпага
стала живой в моих руках. Она дернулась и задрожала.
Невозможно!.. - я даже не могу описать, как это произошло - мой удар
возвратился ко мне же. Вся та сила удара, которую я предназначал для
противника, внезапно прошла по шпаге, по моей руке, по всему телу!
Сильнейшая боль и шок - и мне показалось, что сад вокруг завертелся. Земля
тяжело ударила меня по коленям.
...Туманная пелена спала с моих глаз. Я все еще был Ганелоном - но
Ганелоном, оглушенным чем-то более могущественным, чем простой удар.
Я стоял на коленях, опираясь о траву одной рукой, чувствуя
сумасшедшую боль в пальцах другой руки, державшей шпагу, и глядя на эту
шпагу, которая лежала метрах в пятнадцати и светилась.
Это было делом рук Матолча - я знал это! Мне нельзя было забывать,
как мало я мог доверять этому хитрому скользкому оборотню! Я применил к
нему рукоприкладство в его комнате в башне - и мне следовало знать, что он
отомстит. Даже Эдвард Бонд, каким бы мягкотелым дураком он ни был, должен
был дважды подумать, прежде чем взять дар из рук оборотня!
Правда, сейчас у меня не было времени злится на Матолча. Я глядел в
глаза Эрту и в дуло его пистолета - и лицо его становилось все
решительнее, когда он изучал меня.
- Ганелон! - сказал он почти шепотом. - Истребитель!
Он навел на меня пистолет, надавливая пальцем на курок.
- Подожди, Эрту! - вскричала тонким голосом девушка позади него. -
Подожди, дай мне!
Я поднял голову, все еще оглушенный. Все произошло так быстро, что
девушка еще не успела выпутаться из обхвативших ее деревьев и освободилась
лишь в тот момент, когда я поднял голову.
Она вскинула свое оружие. За черным дулом пистолета лицо ее было
белым и искаженным ненавистью.
- Дай мне! - вновь закричала она. - Это будет его долгом мне!
Я был беспомощен. Я знал, что на таком расстоянии она не промахнется.
Я видел ярость в ее глазах, увидел как дуло чуть-чуть тряслось, потому что
руки ее тоже дрожали от ненависти, но я знал, что она не промахнется. В
это мгновение многое пронеслось перед моими глазами - и жизнь Ганелона, и
жизнь Эдварда Бонда - отдельными сценами.
Затем шипение - громкое шипение, похожее на вой ветра, послышалось за
ее спиной. Деревья стали наступать с быстротой, которой трудно было от них
ожидать. Шипение усилилось. Эрту прокричал что-то невнятное, но я думаю,
что девушка было слишком разъярена, чтобы что-нибудь слышать и видеть.
Она так и не узнала, что произошло. Она, наверное, успела лишь
почувствовать, как ломаются кости от могучего удара ближайшего сука,
наклонившегося к ней. Она выстрелила в самый момент удара, и раскаленная
молния расплавила торф под моим коленом. Я почувствовал запах горелой
травы.
Девушка успела вскрикнуть только один раз, когда ветки обвились
вокруг нее. Потом до меня отчетливо донесся хруст, который - я знал -
слышал неоднократно в этом саду. Человеческая спина - не более, чем щепка
в объятиях могучих веток.
Эрту остолбенел всего лишь на мгновение. Затем он быстро повернулся
ко мне, и на сей раз я знал точно, что он спустит курок без колебаний.
Но время лесных жителей истекло. Он не успел еще полностью
повернуться ко мне, как из-за моей спины донесся смех, холодный и
изумленный. Я увидел, как страх и ненависть проскользнули по лицу Эрту, и
как он отвел от меня свой пистолет, и направил его вверх, на кого-то,
стоящего за мной. Но прежде, чем он успел нажать на курок, нечто вроде
луча белого света ударило из-за моего плеча в его грудь выше сердца.
Он упал мгновенно: губы его были искривлены в усмешке, глаза смотрели
ненавидящим взглядом.
Я повернулся, медленно поднимаясь на ноги. Передо мной стояла
улыбающаяся Медея, изящная и прекрасная, в туго обтягивающем ее алом
платье. В руке она держала маленькую черную трубку, все еще поднятую. Ее
пурпурные глаза встретились с моими.
- Ганелон, - прошептала она бесконечно нежным голосом. - Ганелон...
И, все еще глядя мне в глаза, хлопнула в ладоши.
Безмолвные стражники быстро вошли в сад, подняли безжизненное тело
девушки и унесли его. Деревья зашевелились, зашептали и вновь замолкли.
- Ты помнишь, - спросила Медея. - Ты помнишь меня, лорд Ганелон?
Медея, Ведьма Колхиса! Черная, белая и алая - стояла она, улыбаясь
мне, и странная ее красота будила старые забытые воспоминания в моей
крови. Ни один человек, который знал когда-то Медею, не мог полностью
забыть ее. Пока жил.
Но стоп! Я должен вспомнить еще что-то насчет Медеи. Что-то,
заставлявшее даже Ганелона относиться к ней с сомнением и осторожностью.
Ганелона? Значит, я еще не стал Ганелоном? Стоя перед лесными жителями, я
был самим собой, но сейчас опять почувствовал неуверенность.
Воспоминания нахлынули на меня. Но пока прекрасная ведьма стояла и
улыбалась мне, все, что сделало меня на короткое время Ганелоном, спало с
моего мозга и тела, как разорванный плащ. Эдвард Бонд стоял перед ней в
чужой одежде, глядя на сад, с ужасом и отвращением вспоминая все, что
здесь произошло.
На мгновение я отвернулся, чтобы Медея не догадалась по моему лицу,
что со мной происходит. Знание того, что было куда более ужасным, чем то,
что я сейчас сделал, находясь во власти сильной и злой воли Ганелона,
всплыло во мне.
Это было тело Ганелона - теперь в этом не было сомнений. Эдвард Бонд
вновь был на Земле, на своем старом месте, но его память все еще
находилась в моем мозгу, так что у него и у меня была одна душа. А
Ганелона не было вовсе, за исключением редких моментов, когда
воспоминания, которые принадлежали мне - мне? - по праву, вытесняли
Эдварда Бонда.
Я ненавидел Ганелона. Я презирал все его мысли и его самого. Моя
фальшивая память - наследство Эдварда Бонда - была сильнее, чем память
Ганелона. Я был Эдвардом Бондом - стал им сейчас!
Заботливый нежный голос Медеи прервал мои размышления, повторив
вопрос.
- Ты помнишь меня, лорд Ганелон?
Я повернулся к ней, чувствуя, что поток мыслей и чувств, боровшихся
во мне, делает выражение моего лица смущенным.
- Меня зовут Бонд, - упрямо сказал я ей.
Она вздохнула.
- Ты вернешься, - проговорила она. - Это займет время, но Ганелон
вернется к нам. Когда ты увидишь знакомую тебе обстановку, знакомую жизнь
в Темном Мире, жизнь Совета, двери твоего рассудка опять раскроются. Я
думаю, ты вспомнишь еще немного ночью, на Шабаше.
Внезапно ее красные губы улыбнулись почти угрожающе.
- С тех самых пор, как я отправилась в мир Земли, ни разу не было
Шабаша, - продолжила она. - А это очень долго. Потому что в Кэр Ллуре есть
тот, кто уже зашевелился и жаждет своей жертвы.
Она испытующе поглядела на меня, и зрачки ее сузились.
- Ты помнишь Кэр Ллур, Ганелон?
Прежнее болезненное чувство ужаса волной прокатилось по мне при
упоминании этого загадочного названия.
Ллур... - Ллур! Темнота - и что-то, шевелящееся за золотым окном.
Что-то слишком чужое, чтобы ступать по той же земле, по которой ступает
человеческая нога, что-то такое, чего вообще не должно было существовать,
пока люди живы. Ступая по той же земле, живя вместе с ними, это что-то
отрицало людей! И все же, несмотря на мое отвращение, Ллур был мне ужасно
близок!
Я знал! Я вспомнил!
- Я ничего не помню, - коротко ответил я. Потому что именно в эту
минуту я понял, что надо быть осторожным. Я не мог доверять никому, даже
самому себе - и я понимал, что не должен был этого показывать. Пока я не
уяснил, чего они хотят, чем угрожают, я должен был держать про запас это
единственное оружие, которое было в моем распоряжении.
Ллур! Мысль о нем... - это укрепило мое решение. Потому что в
туманном прошлом Ганелона между ним и Ллуром существовала страшная связь.
Я знал, что они пытаются толкнуть меня на полное соединение с Ллуром - и я
знал, что даже Ганелон боялся этого. Я должен притворяться еще более
невежественным, чем я есть, пока все это не прояснится в моей памяти.
Я вновь покачал головой.
- Я ничего не помню.
- Даже Медею? - прошептала она и подошла ко мне плавной походкой.
В ней действительно было что-то колдовское. Мои руки приняли эту алую
и белую мякоть, как будто они были руками Ганелона, а не моими. Но губы,
ответившие на яростный поцелуй, были губами Эдварда Бонда.
- Даже Медею?
Эдвард Бонд или Ганелон - какая мне была разница? В эту минуту -
никакой. Но прикосновение алых губ вызвало перемену в Эдварде Бонде.
Какое-то странное, слишком странное чувство зашевелилось в нем - во мне. Я
держал в объятиях ее прекрасное и податливое тело, но что-то чужое и
неизвестное поднималось во мне при этом прикосновении. Было ощущение, что
она сдерживала себя, сдерживала от... от демона, демона, который владел ею
- демона, который старался вырваться!
- Ганелон!
Дрожа, она прижала ладони к моей груди и внезапно оттолкнула меня и
вырвалась. Крохотные капли пота появились на ее лбу.
- Достаточно! - прошептала она. - Ты знаешь?
- Что, Медея?
И теперь неописуемый ужас появился в ее пурпурных глазах.
- Ты забыл, - продолжала она. - Ты забыл меня, забыл, кто я такая,
что я такое!
6. ПОЕЗДКА В КЭР САЙКИР
Позже, в покоях, принадлежавших Ганелону, я ждал часа Шабаша. В
