потом я перевел взгляд на арфу... Я узнал эту арфу.
На Земле много легенд было сложено о ней - арфа Орфея, которая могла
возвращать мертвых из Ада. Человеческие руки не могли играть на ней - и я
тоже пока еще не совсем был готов.
То, что было нужно мне, лежало на полке, запечатанное в
цилиндрический футляр. Я сломал печать и вынул черный тонкий стержень с
рукояткой.
Жезл Власти. Жезл, который мог использовать электромагнитные силы
планеты. Это могли делать и другие жезлы такого типа, но этот был
единственным в своем роде - его мощность ничем не была ограничена.
Пользоваться им было опасно.
В другом футляре я нашел Хрустальную Маску. Это была изогнутая
прозрачная пластина, которая закрывала мои глаза, как маска домино, только
прозрачная. Это маска защитит меня от Эдейри.
Я стал искать дальше, но не смог обнаружить и следа Меча Ллура.
Время было ограничено. Я не слышал шума сражения, но знал, что оно
продолжалось, и я знал также, что члены Совета скоро должны вернуться в
Замок. Ну что ж, теперь я могу бороться с ними - но я не мог еще бороться
с Ллуром. Я не мог рисковать, пока не буду полностью во всем уверен.
Я стоял в дверях сокровищницы, глядя на покрытую сединой голову Гаста
Райми. Каким бы он ни был стражником, он знал, что я имел право входа в
сокровищницу. Он не сделал ни одного движения. Мысли его витали в
необозримых пространствах, и вернуть его обратно было невозможно. У него
был идеальный ответ на любое давление со стороны. Он мог умереть.
Ну что ж, у меня на это тоже был идеальный ответ.
Я вернулся в сокровищницу, взял арфу, вынес ее и поставил перед
стариком. В его голубых глазах не отразилось ни малейшего признака жизни.
Такие арфы, как эта, существовали когда-то и на Земле. В легендах
говорилось об их поющих струнах, так же, как в них говорилось и о
загадочных колдовских мечах. Лира была у Орфея, она обладала сказочной
силой, и Юпитер поместил ее между звезд. Была арфа Гвидона в Англии,
которая очаровывала души людей. И арфа Альфреда, который помог разгромить
датчан. Существовала также арфа Давида, на которой он играл перед Саулом.
В музыке есть очень мощная, скрытая сила. Ни один человек сегодня не
скажет с уверенностью о том, что звук разрушил стены Иерихона, но когда-то
люди знали о природе звуков очень многое.
Здесь, в Темном Мире, об этой арфе ходило много легенд среди простого
народа. Люди рассказывали, что на ней играл сам дьявол, что духи воздуха
трогали ее струны. Ну что ж, в какой-то мере они были правы. Эту арфу
создала невероятная научная точность. Она была очень сложной машиной.
Соник, субсоник и просто вибрации совпадали с мыслеволнами мозга,
частично гипнотизируя, частично действуя на электромагнитную структуру.
Мозг - это коллоидная машина, а любую машину можно контролировать. И эта
арфа могла найти ключ к мозгу и сковать его.
Сквозь стены слабо доносились звуки сражения, но Гаст Райми не слышал
их. Своими древними и глубокими мыслями он странствовал в измерениях
чистой вибрации.
Пальцы мои дотронулись до струн арфы, сначала неуклюже, но потом со
все большей уверенностью. Память постепенно возвращалась ко мне.
Вздох струн шепотом пронесся по белой комнате - бормотанье минорных
тонов в томном, низком, далеком ключе. И пока арфа раскрывала модель мозга
Гаста Райми, струны под моими руками оживали. Душа Гаста Райми была
переведена на чистую музыку.
Настойчиво и пронзительно зазвучала одна нота, затем звук стал выше,
исчезая в неслышном спектре. Глубоко внизу возник сильный шум - так шумит,
завывая, ветер, так кричит одинокая чайка.
Музыка высоко растекалась широкой рекой - холодная, чистая и белая,
как вершина снежной горы.
Громче зашумели великие ветра; рвущее душу адажио звучало в
поднимающемся потоке музыки. Гром падающих скал, резкие стоны
землетрясений, наводнение, затапливающее поля и леса. Затем возникла
тяжелая, как удар, нота - гулкая и неземная. Я увидел пространство между
мирами - огромную пустую ночь космоса.
Внезапно пролилась веселая, легкая мелодия, которая напомнила мне
залитые солнцем поля.
Гаст Райми пошевелился. На мгновение в его голубых глазах появилась
мысль - он увидел меня. Но потом огонь жизни в этом древнем теле снова
начал угасать. Я знал, что он умирает, что я растревожил его долгий покой,
что он потерял всякий контакт с жизнью.
Гаст Райми сидел передо мной, и последняя искра жизни угасала в его
мозгу.
Но я заставил волшебные заклинания арфы дуть могучим ветром на
угасающие искры его жизни.
Орфею удалось вырвать Эвридику из королевства Плутона. Вот и я опутал
паутиной музыки душу Гаста Райми, не давая ей улететь из тела.
Сначала он сопротивлялся, и я чувствовал, как его сознание пытается
ускользнуть, но арфа уже нашла ключ к нему, и не позволяла ему уйти. Она
неумолимо тянула его к жизни.
Искорка заколебалась, пропала, вновь стала ярче. Громче запели
струны; громче стал рев волнующихся вод. Еще выше зазвучала резкая нота,
чистая, как ледяной свет звезд.
Музыка соткала паутину, заполнившую собой всю комнату. Паутина
зашевелилась и обернулась вокруг Гаста Райми!
И вновь в его голубых глазах появилась искра жизни. Он перестал
бороться и сдался. Ему легче было вернуться обратно к жизни и позволить
мне расспросить его, чем бороться с поющими струнами, которые могли
захватить в плен саму душу человека.
Губы старика задвигались над белоснежной бородой.
- Ганелон, - произнес он. - Я знал, кто играет на арфе. Ну что ж,
задавай вопросы. А затем позволь мне умереть. Я не буду жить в эти дни,
которые должны наступить. Но ты будешь жить, Ганелон, и, тем не менее, ты
тоже умрешь. Это мне удалось прочитать в будущем.
Большая голова низко наклонилась. На мгновение Гаст Райми
прислушался, и я прислушался вслед за ним.
Сквозь толстые стены доносился звон мечей и крики умирающих.
13. ВОЙНА - КРОВАВАЯ ВОЙНА!
Жалость захлестнула меня. Тень величия, которая окутывала Гаста
Райми, исчезла. Передо мной сидел древний сморщенный старик, и я на
какое-то мгновение почувствовал неодолимое желание уйти и дать ему
возможность вновь уплыть в спокойные просторы мысли. Я помнил, что
когда-то Гаст Райми казался высоким большим человеком, хотя он никогда не
был таким при моей жизни. Но в детстве я сидел у ног члена Совета и с
обожанием глядел на его величественное бородатое лицо.
Возможно, в нем тогда было больше жизни, больше тепла и человечности.
Сейчас оно было неподвижным. Оно больше напоминало лицо бога.
- Учитель, - сказал я. - Прости меня!
В его глазах не было ответа, и все же я почувствовал, как что-то в
нем дрогнуло.
- Ты называешь меня учителем? - переспросил он. - Ты - Ганелон? Много
времени утекло с тех пор, как ты склонялся перед кем бы то ни было.
Одержанная мною победа показалась мне бессмысленной. Я наклонил
голову. Да, я победил Гаста Райми, но мне не по душе была такая победа.
- В конце круг всегда замыкается, - спокойно сказал старик. - Мы с
тобой сродни больше, чем все остальные. И ты, и я - люди, Ганелон, а не
мутанты. Я позволил Медее и всем остальным пользоваться моей мудростью
потому, что я - предводитель Совета. Но...
Он заколебался.
- Уже два столетия мои мысли витают вдали, - спокойно продолжал он. -
За понятиями добра и зла, за самой жизнью и крохотными марионетками,
которые двигаются по ней. Иногда я пробуждался и давал ответы на вопросы,
не имеющие для меня никакого значения. Я думал, что потерял всякую связь с
реальной действительностью. Смерть могла унести молодого мужчину или
женщину, живущих в Темном Мире, но это не играло существенной роли.
Мне нечего было ему ответить. Я знал, что причинил великое зло Гасту
Райми, пробудив его и заставив выйти из глубокого покоя.
Голубой взгляд неотрывно следил за мной.
- В наших жилах, Ганелон, течет разная кровь, и все-таки мы чем-то
сродни друг другу. Я уже когда-то говорил тебе, что ты должен будешь со
временем меня заменить.
Сейчас я начинаю во многом сомневаться. И больше всего - в том
ответе, который я дал Совету после того, как Медея доставила тебя с Земли.
- Ты приказал им убить меня, - ответил я.
Он кивнул головой.
- Матолч был испуган. Эдейри стояла на его стороне. Они заставили
Медею согласиться. Матолч сказал: "Ганелон изменился. Это опасно. Пусть
старик заглянет в будущее и скажет нам, что из всего этого получится".
Поэтому они пришли ко мне, и я дал волю своей мысли, которая
путешествовала по ветру времени далеко вперед.
- И что...
- Конец Совету, - сказал Гаст Райми. - Если ты оставался жить. Я
увидел, как руки Ллура тянутся в Темный Мир, и Матолч лежит мертвым, и
гибель идет по пятам Эдейри и Медеи. Вероятности изменчивы. Когда ты
отправился в мир Земли, ты был Ганелоном, но обратно вернулся с двойным
сознанием. У тебя есть память Эдварда Бонда, которую ты можешь
использовать, как оружие. Медее следовало оставить тебя на Земле. Но она
так любила тебя.
- И согласилась, чтобы меня убили?
- А знаешь ли ты, что было у нее на уме? - спросил Гаст Райми. - В
Кэр Сайкир во время обряда пришел бы Ллур, а ты был ему посвящен. Неужели
Медея могла предполагать, что он тебя сможет убить?
Сомнения захлестнули меня.
- Но Медея вела меня в Кэр Сайкир, словно овцу на бойню. Если она
могла оправдаться... - пусть, но ни Матолч, ни Эдейри - не могли. Может
быть, я пощажу Медею, - продолжал я. - Но оборотня и Эдейри - нет! Я уже
обещал жизнь Матолча. А что касается Эдейри - она должна погибнуть, - я
показал Гасту Райми Хрустальную Маску. Он кивнул.
- Но Ллур?
- Я был посвящен ему, как Ганелон, - сказал я. - Теперь ты говоришь,
что у меня двойное сознание. Или, по крайней мере, наслоившиеся
воспоминания. Даже если они искусственные, я не желаю быть подданным
Ллура! Я много нового узнал на Земле. ЛЛУР - НЕ БОГ!
Древняя голова склонилась в глубоком раздумье. Прозрачная рука
поднялась и дотронулась до завитков бороды. Затем Гаст Райми поглядел на
меня и улыбнулся.
- Значит, ты знаешь это, вот как? - спросил он. - Я кое-что скажу
тебе, Ганелон, чего не знает еще ни один человек. Ты не первый, пришедший
с Земли в Темный Мир. Первым был я.
Я уставился на него с нескрываемым удивлением.
- Но ты родился в Темном Мире, а я - нет, - продолжал он. - Мое тело
впервые возникло из пепла Земли. Прошло очень много времени с тех пор, как
я пересек границу миров, и мне уже никогда не удастся туда вернуться,
потому что я давно пережил положенный мне срок. Только здесь я могу
поддерживать ту искру жизни, которая горит в моем теле, хотя мне это тоже
давно безразлично.
Да, я родился на Земле, я знал Вортингейм и королей Уэльса. У меня
был свой собственный замок в Кэр Мердик. Голубое небо, голубое море
Англии, серый камень алтарей друидов в дубовых лесах - все это было моим
домом, Ганелон, до тех пор, пока мое знание науки не привело меня сюда.
Это произошло с помощью женщины Темного Мира. Ее звали Вивиан.
- Так ты родился на Земле? - все еще ничего не понимая, переспросил
я.
- Да. Но это было очень давно. Я здесь состарился и начинал сожалеть
об этой ссылке. С годами я приобретал все больше знаний - но отдал бы все
это за один глоток прохладного сладкого ветерка, который дул с Ирландского
