это не принесло мне никакого облегчения.
- Закрой свои глаза, - повелительно пробормотал дон Хуан.
Я закрыл их руками. Через несколько минут дон Хуан совсем остановился
и подошел ко мне сбоку. После того, как он убрал ветки и листья с моего
живота, он помог мне встать и бережно положил их на камень, где я лежал.
Он зажег их и, когда они загорелись, растер мой живот другими листьями из
своей сумки.
Он положил свою руку на мой рот, когда я хотел рассказать ему, что у
меня была ужасная головная боль.
Мы оставались там, пока все листья не сгорели. К тому времени стало
совершенно темно. Мы спустились с холма, и я дал волю своему желудку.
Когда мы шли вдоль канавы, дон Хуан сказал, что я сделал достаточно и
не должен останавливаться. Я попросил его объяснить, каким был дух водного
места, но он жестом показал мне молчать. Он сказал, что мы поговорим об
этом в другое время, затем он умышленно сменил тему и дал мне долгое
объяснение о _в_и_д_е_н_и_и_. Я сказал, что было прискорбно, что я не мог
сосредоточиться в темноте. Он, казалось, был очень рад, и сказал, что
большую часть времени я не уделяю внимания тому, что он говорит, потому
что я принял решение записывать все.
Он говорил о _в_и_д_е_н_и_и_, как о процессе, не зависящем от олли и
от техники магии. Маг - это человек, который мог командовать олли и, таким
образом, манипулировать силой олли себе на пользу, но тот факт, что он
командовал олли, не означал, что он мог _в_и_д_е_т_ь_. Я напомнил ему, что
он говорил мне раньше, что невозможно "видеть", если не имеешь олли. Дон
Хуан очень спокойно заметил, что он пришел к убеждению, что возможно было
"видеть" и все же не командовать олли. Он чувствовал, что нет причины,
почему бы не так; так как "виденье" не имеет ничего общего с
манипуляционной техникой магии, которая служит только для того, чтобы
воздействовать на окружающих нас людей. Техника "виденья", с другой
стороны, не имеет воздействия на людей.
Мои мысли были ясными. Я не испытывал усталости или сонливости и не
имел больше неприятного чувства в своем желудке, когда мы шли с доном
Хуаном. Я был ужасно голоден, и когда мы добрались до его дома, я объелся.
Потом я попросил его рассказать мне больше о технике "виденья". Он
широко улыбнулся мне и сказал, что я был снова собой.
- Как это так, - сказал я, - что техника "виденья" не имеет
воздействия на окружающих нас людей?
- Я уже говорил тебе, сказал он. - "виденье" - это не магия. И все
же, их легко спутать, потому что человек, который "видит", может
научиться, совсем моментально, управлять олли и может стать магом. С
другой стороны, человек может научиться определенной технике для того,
чтобы командовать олли и таким образом стать магом, и, тем не менее, он
может никогда не научиться "видеть".
Кроме того, "виденье" противоположно магии. "Виденье" заставляет
понять незначительность всего этого.
- Незначительность чего, дон Хуан?
- Незначительность всего.
Мы не говорили ничего больше. Я чувствовал себя очень расслабленным и
не хотел говорить ничего больше. Я лежал на спине на соломенной циновке.
Мне служила подушкой моя непродувная куртка. Я чувствовал себя удобно и
счастливо и писал мои заметки в течение часов при свете керосиновой лампы.
Внезапно дон Хуан снова заговорил.
- Сегодня ты сделал очень хорошо, - сказал он. - ты очень хорошо
сделал с водой. Духу водного места ты нравишься, и он помогал тебе всю
дорогу.
Тогда я понял, что я забыл рассказать ему мое переживание. Я начал
описывать способ, которым я воспринимал воду. Он не дал мне продолжать. Он
сказал, что он знал, что я воспринимаю густой зеленый туман.
Я почувствовал потребность спросить:
- Как ты узнал это, дон Хуан?
- Я _в_и_д_е_л_ тебя.
- Что я делал?
- Ничего, ты сидел здесь и пристально смотрел на воду, и, наконец, ты
ощутил зеленый туман.
- Это было _в_и_д_е_н_ь_е_?
- Нет. Но это было очень близко. Ты приближаешься.
Я стал очень взволнован. Я хотел знать больше об этом. Он засмеялся и
пошутил над моим рвением. Он сказал, что всякий мог ощутить зеленый туман,
потому что это было подобно стражу, что-то, что было неизбежно там,
поэтому, в ощущении этого не было большого достижения.
- Когда я сказал тебе, что ты сделал хорошо, я имел в виду, что ты не
буспокоился, - сказал он, - так как тогда, когда ты имел дело со стражем.
Если бы ты стал беспокоиться, я должен был бы встряхнуть твою голову и
привести тебя назад. Когда человек идет в зеленый туман, его бенефактор
должен находиться при нем на случай, если тот начнет заманивать его. Ты
можешь выскочить из пределов досягаемости стража сам, но ты не можешь сам
избежать когтей зеленого тумана. По крайней мере, не в начале. Позже ты
сможешь научиться способу делать это. Теперь мы пытаемся узнать нечто
другое.
- Что же мы пытаемся узнать?
- Можешь ли ты _в_и_д_е_т_ь_ воду.
- Как же я узнаю, что я _в_и_д_е_л_ ее, или что я _в_и_ж_у_ ее?
- Ты узнаешь. Ты путаешься, только когда ты говоришь.
12
Работая над своими заметками, я натолкнулся на различные вопросы.
- Есть ли зеленый туман, как и страж, нечто, что необходимо победить
для того, чтобы _в_и_д_е_т_ь_? - спросил я дона Хуана, как только мы сели
под его рамада 8 августа 1969 года.
- Да. Нужно побеждать все.
- Как я могу победить зеленый туман?
- Тем же способом, каким ты победил стража, - позволить ему
обратиться в ничто.
- Что же я должен сделать?
- Ничего. Для тебя зеленый туман намного легче, чем страж. Духу
водного места ты нравишься в то время, как, конечно, не с твоим
темпераментом иметь дело со стражем. Ты никогда реально не _в_и_д_е_л
стража.
- Может быть, это было потому, что он не нравился мне? Что, если бы я
встретил стража, который мне понравился? Должно быть, некоторые люди могут
посчитать стража, которого я встретил, красивым существом. Победили бы они
его, потому что он понравился им?
- Нет! Ты все же не понимаешь. Не имеет значения, нравится ли тебе
или не нравится страж. Если ты имеешь чувство к нему, страж останется тем
же самым, чудовищным, прекрасным или любым другим. Если у тебя нет чувства
к нему, с другой стороны, страж станет ничем и будет все же там перед
тобой.
Мысль, что нечто, такое громадное, как страж, могло стать ничем и все
же быть перед моими глазами, была абсолютно бессмысленной. Я чувствовал,
что это было одной из алогичных предпосылок знания дона Хуана. Однако, я
также чувствовал, что, если бы он захотел, он мог бы объяснить это мне. Я
настаивал, спрашивая его о том, что он имел в виду под этим.
- Ты думаешь, что страж был чем-то, что ты знал, - это то, что я имею
в виду.
- Но я не думал, что это было что-то, что я знал.
- Ты думал, что он был безобразным. Его размеры были потрясающими.
Это было чудовище. Ты знал эти все вещи. Поэтому, страж был всегда чем-то,
что ты знал, и пока он был чем-то, что ты знал, та не _в_и_д_е_л_ его. Я
говорил тебе уже, что страж должен стать ничем, и, все же, он должен
оставаться перед тобой. Он должен быть там, и он, в то же самое время
должен быть ничем.
- Как же это может быть, дон Хуан? Ты говоришь абсурд.
- Да. Но это и есть _в_и_д_е_н_ь_е_. В действительности, бесполезно
говорить об этом. "Виденье", как я говорил прежде, узнается посредством
"виденья".
- Очевидно, у тебя нет проблем с водой. Ты почти "видел" ее на днях.
Вода - это твой "кардинальный пункт". Все, что теперь нужно тебе, это
совершенствовать свою технику "виденья". Ты имеешь сильного помощника в
духе водного места.
- Это другой мой жгучий вопрос, дон Хуан.
- Ты можешь иметь все жгучие вопросы, какие хочешь, но мы не можем
говорить о духе водного места в его районе. В действительноти, лучше не
думать об этом совсем. Не думать совсем. В противном случае дух заманит
тебя, и, если это случается, нет ничего, что живой человек может сделать,
чтобы помочь тебе. Поэтому, держи свой рот закрытым, и удерживай свои
мысли на чем-нибудь еще.
Около десяти часов на следующее утро дон Хуан вынул свою трубку из
футляра, наполнил ее курительной смесью, затем вручил ее мне и велел мне
отнести ее на берег ручья. Держа трубку двумя руками, я сумел расстегнуть
свою рубашку, положить трубку внутрь и крепко держать ее. Дон Хуан принес
два соломенных мата и небольшой поднос с углями. Был теплый день. Мы сели
на циновки в тени небольшой рощи деревьев _б_р_е_а_ у самого края воды.
Дон Хуан положил уголь в чашку трубки и велел мне курить. У меня не было
никакого опасения или какого-нибудь чувства приподнятого настроения. Я
вспомнил, что во время моей второй попытки "видеть" стража, после того,
как дон Хуан объяснил его природу, у меня было особое ощущение удивления и
благоговения. На этот раз, однако, хотя дон Хуан предупредил меня о
возможности действительного "виденья" воды, у меня не было эмоционального
увлечения - у меня было только любопытство.
Дон Хуан заставил меня курить дважды во время предыдущих попыток. В
данный момент он наклонился и прошептал в мое правое ухо, что он
собирается научить меня, как использовать воду для того, чтобы двигаться.
Я чувствовал его лицо очень близко, как будто он приставил свой рот к
моему уху. Он сказал мне, чтобы я не смотрел пристально на воду, а
сфокусировал свои глаза на поверхности и внимательно смотрел до тех пор,
пока вода не превратится в зеленый густой туман. Он повторил еще и еще,
что я должен сосредоточить свое внимание на тумане до тех пор, пока не
обнаружу чего-нибудь еще.
- Смотри на воду перед собой, - слышал я его голос, - но не позволяй
ее звуку унести тебя куда-нибудь. Если ты позволишь звуку воды унести
тебя, я не смогу никогда найти тебя и привести обратно. Теперь войди в
зеленый туман и прислушайся к моему голосу.
Я слушал и понимал его с чрезвычайной ясностью. Я начал внимательно
смотреть на воду и имел очень необычное ощущение физического удовольствия
- зуд, неопредеденное счастье. Я долгое время пристально смотрел, но не
обнаруживал зеленого тумана. Я чувствовал, что мои глаза выходили из
фокуса, и я должен был бороться, чтобы удерживать свой взгляд на воде;
наконец, я больше не смог контролировать свои глаза и был вынужден закрыть
их, или мигнуть, или, возможно, я просто потерял свою способность
фокусироваться; во всяком случае, в этот самый момент вода остановилась,
она перестала двигаться. Она, казалось, стала картиной. Рябь была
неподвижной. Затем вода начала слабо шипеть, как будто в ней были частички
карбоната, которые сразу взрывались. Через мгновение я увидел, что шипение
медленно расширилось в зеленое вещество. Это был безмолвный взрыв; вода
взорвалась сверкающим зеленым туманом, который распространялся до тех пор,
пока не охватил меня.
Я оставался взвешенным в нем до тех пор, пока острый, непрерывный
резкий шум не потряс все; туман, казалось, застыл в обычные черты водной
поверхности. Резкий шум был выкриком дона Хуана около моего уха: "хейййй!"
Он велел мне прислушиваться к его голосу и вернуться назад в туман и ждать
там до тех пор, пока он не позовет меня. Я сказал: "оъкей", по-английски,
и услышал гогочущий шум его смеха.
- Пожалуйста, не разговаривай, - сказал он. - Не выдавай мне больше
никаких "о'кей".
Я мог слышать его очень хорошо. Звук его голоса был мелодичным и,
главным образом, дружественным. Я знал это, не думая; это было убеждение,
