ответа Паблито. Однако Паблито сам пришел мне на помощь и затронул
внезапно эту тему, словно прочитав мои мысли.
- Нестор тоже прыгнул в пропасть в тот же день, что и мы, - сказал
он. - в результате этого он стал свидетелем, ты стал маэстро, а я стал
деревенским идиотом.
В небрежной манере я попросил Нестора рассказать мне о его прыжке в
пропасть. Я постарался, чтобы в моих словах звучал лишь умеренный интерес.
Но Паблито осознал подоплеку моего деланного безразличия. Он засмеялся и
сказал Нестору, что я так осторожен потому, что я был глубоко разочарован
его собственным отчетом об этом событии.
- Я бросился после того, как вы оба сделали это, - сказал Нестор и
взглянул на меня, словно ожидая следующего вопроса.
- Ты прыгнул непосредственно после нас? - спросил я.
- Нет. Мне потребовалось некоторое время для подготовки, - сказал он.
- Хенаро и Нагваль не сказали мне, что делать. Тот день был пробным днем
для всех нас.
Паблито казался подавленным. Он встал со своего стула и прошелся по
комнате. Затем он снова сел, качая головой в жесте отчаяния.
- Ты действительно видел, как мы бросились с края? - спросил я
Нестора.
- Я свидетель, - сказал он. - быть свидетелем - это был мой путь
знания, рассказывать вам безупречно то, чему я был свидетелем - мое
задание.
- А что же ты на самом деле видел? - спросил я.
- Я видел, как вы, держа друг друга за руки, подбежали к краю, -
сказал он. - а затем я видел вас обоих, как воздушных змеев в небе.
Паблито двигался дальше по прямой линии, а потом упал вниз. Ты немного
поднялся, а затем продвинулся на небольшое расстояние от края, после чего
упал.
- Но мы действительно прыгнули в своих телах? - спросил я.
- Ну да, я не думаю, что это можно сделать другим способом, - сказал
он и засмеялся.
- Может быть, это была иллюзия? - спросил я.
- Что ты хочешь выяснить, маэстро? - спросил он сухим тоном.
- Я хочу узнать, что в действительности случилось, - сказал я.
- На тебя, случайно, не нашло помрачение, как на Паблито? - сказал
Нестор с блеском в глазах.
Я попытался объяснить ему природу моего недоумения в связи с прыжком.
Он не выдержал и перебил меня. Паблито вмешался, чтобы призвать его к
порядку, и они стали пререкаться. Паблито прекратил спор, обойдя вокруг
стола, полусидя на своем стуле.
- Нестор не видит дальше своего носа, - сказал он мне. - То же самое
и Бениньо. Ты ничего не получишь от них. По крайней мере, мои симпатии
остались на твоей стороне.
Паблито захохотал, заставив свои плечи дрожать, и закрыл свое лицо
шляпой Бениньо.
Что касается меня, то вы оба прыгнули, - сказал мне Нестор, внезапно
взорвавшись. - Хенаро и Нагваль не оставили вам другого выбора. Это было
их искусство - загнать вас и затем подвести вас к единственным воротам,
которые были открыты. Так вы двое бросились через край. Это было то, чему
я был свидетелем. Паблито говорит, что он ничего не ощущал, это
сомнительно. Я знаю, что он прекрасно все сознавал, но он избрал ощущать и
говорить, что он не сознавал.
- Я действительно не сознавал, - сказал мне Паблито тоном оправдания.
- Возможно, - сказал Нестор сухо. - но я сам сознавал и я видел, как
ваши тела сделали то, что они должны были сделать - прыгнули.
- Утверждения Нестора вовлекли меня в странное умонастроение. Все это
время я искал подтверждения того, что я испытал сам. Но когда я получил
его, я осознал, что оно ничего не меняет. Одно дело было знать, что я
прыгнул, и был испуганным тем, что я воспринимал, и другое - найти
согласованное подтверждение. Я понял тогда, что одно не имеет необходимой
корреляции с другим. Я думал все это время, что наличие кого-то другого,
кто подтвердит, что я испытал этот прыжок, освободит мой интеллект от его
сомнения и страхов. Я ошибся. Вместо этого я стал еще более беспокоен, еще
более вовлечен в эту проблему.
Я начал объяснять Нестору, что я приехал, чтобы увидеть их обоих
специально для того, чтобы получить их подтверждение того, что я прыгнул,
- мое умонастроение изменилось и я в действительности не хочу больше
разговаривать об этом. Оба они начали говорить одновременно, и в этот
момент мы вступили в трехсторонний спор. Паблито доказывал, что он ничего
не сознавал, Нестор кричал, что Паблито индульгирует, а я говорил, что не
хочу больше ничего слышать о прыжке.
Мне впервые стало совершенно ясно, что никто из нас не имел
спокойствия и самоконтроля. Никто из нас не хотел уделить другому свое
нераздельное внимание, как делали дон Хуан и дон Хенаро. Так как я был
неспособен поддерживать какой-либо порядок в нашем обмене мнениями, я
погрузился в свои собственные размышления.
Я всегда думал, что единственным изъяном, который мешал мне полностью
войти в мир дона Хуана было мое настаивание на разумном объяснении всего,
но присутствие Нестора и Паблито дало мне новое прозрение внутрь самого
себя. Другим моим изъяном была моя неуверенность. Как только я сходил с
надежных рельсов здравого смысла, я не мог верить самому себе и становился
устрашенным внушительностью того, что раскрывалось передо мной. Поэтому я
оказался не в состоянии поверить в то, что я прыгнул в пропасть.
Дон Хуан настаивал на том, что центральной проблемой мага является
восприятие, и в соответствии с этим он и дон Хенаро во время нашей
последней встречи инсценировали великолепную катароическую драму на
вершине горы. После того, как они заставили меня произнести слова
благодарности в громких ясных выражениях каждому, кто когда-либо помогал
мне, меня пронизало воодушевление. В этом пункте они захватили все мое
внимание и повели мое тело к восприятию единственного возможного акта в
пределах своей системы соотношений: прыжка в пропасть. Этот прыжок был,
практически, свершением моего восприятия не как обычного человека, а как
мага.
Я так ушел в записывание своих мыслей, что не заметил, что Нестор и
Паблито перестали говорить и что все трое смотрят на меня. Я объяснил им,
что у меня нет способа понять, что произошло в связи с этим прыжком.
- Здесь нечего понимать, - сказал Нестор. - события просто случаются,
и никто не может сказать, как. Спроси Бениньо, хочет ли он понять.
- Ты хочешь понять? - спросил я шутливо Бениньо.
- Будь уверен, что хочу! - воскликнул он глубоким низким голосом,
так, что все рассмеялись.
- Ты индульгируешь, говоря, что хочешь понять, - продолжал Нестор. -
так же как Паблито индульгирует, говоря, что он ничего не помнит.
Он взглянул на Паблито и подмигнул мне. Паблито опустил голову.
Нестор спросил меня, не заметил ли я чего-нибудь в настроении
Паблито, когда мы собирались прыгать. Я вынужден был признать, что был не
в состоянии обращать внимание на такие тонкости, как настроение Паблито.
- Воин должен замечать все, - сказал он. - это его специфическая
черта и, как Нагваль, в этом заключается его преимущество.
Он улыбнулся и сделал нарочитый жест замешательства, закрыв свое лицо
шляпой.
- Что именно я упустил в настроении Паблито? - спросил я его.
- Паблито уже прыгнул, прежде, чем он переступил край, - Сказал он. -
ему больше ничего не нужно было делать. Он мог с таким же успехом сесть на
краю вместо прыжка.
- Что ты имеешь в виду? - спросил я.
- Паблито был уже распавшимся, - ответил он. - именно поэтому он
думает, что потерял сознание. Паблито лжет. Он что-то скрывает.
Паблито начал говорить со мной. Он бормотал какие-то невразумительные
слова, затем махнул рукой и плюхнулся обратно на свой стул. Нестор тоже
начал что-то говорить. Я остановил его. Я не был уверен, что понял его
правильно.
- Было ли тело Паблито распавшимся? - спросил я.
Он долго всматривался в меня, не говоря ни слова. Он сидел справа от
меня. Он молча пересел на скамейку напротив меня.
- Ты должен серьезно отнестись к тому, что я говорю, - сказал он. -
нет способа повернуть назад колесо времени к тому, чем мы были перед
прыжком. Нагваль сказал, что быть воином - это честь и удовольствие, и что
судьба воина - делать то, что он должен делать. Я должен рассказать тебе
безупречно то, чему я был свидетелем. Паблито был распавшимся. Когда вы
подбежали к краю, только ты был плотным. Паблито был похож на облако. Он
думает, что был близок к тому, чтобы упасть ничком, а ты думаешь, что
держал его за руку, чтобы помочь ему добежать до края. Никто из вас не
прав, и я не сомневаюсь, что для вас обоих было бы лучше, если бы ты не
поддерживал Паблито.
Я ощущал еще большее замешательство, чем прежде. Я искренне верил,
что он правдиво излагает то, что он воспринял, но я помнил, что я только
держал Паблито за руку.
- Что случилось бы, если бы я не вмешался? - спросил я.
- Я не могу ответить на это, - ответил Нестор. - но я знаю, что вы
повлияли на светимость друг друга. В тот момент, когда ты подал ему руку,
Паблито стал более плотным, но ты потратил свою драгоценную силу на
пустяки.
- Что ты делал после того, как мы прыгнули? - спросил я Нестора после
долгого молчания.
- Сразу после того, как вы оба исчезли, - сказал он, - мои нервы были
так потрясены, что я не мог дышать, и я тоже потерял сознание, не знаю, на
какое время. Я думал, что это длилось один момент. Когда я снова пришел в
себя, я оглянулся вокруг, ища Нагваля и Хенаро. Они ушли. Я бегал взад и
вперед по верхушке той горы, зовя их, пока не сорвал голос. Тогда я понял,
что остался один.
Я подошел к краю утеса и попытался отыскать знак, который дает земля,
когда воин не собирается возвращаться, но я уже пропустил его. Я понял
тогда, что Хенаро и Нагваль ушли навсегда. До этого момента я не
осознавал, что обращаясь ко мне, когда прощались с вами, когда вы побежали
к краю, они помахали руками и попрощались со мной.
Обнаружить себя одного в то время дня на том пустынном месте было
больше того, что я мог вынести. Одним махом я потерял всех друзей, которых
имел в мире. Я сел и заплакал. А когда я испугался еще больше, я начал
вопить во всю мочь. Я во все горло выкрикивал имя Хенаро. К тому времени
стало очень темно. Я больше не мог различить окружающих предметов. Я знал,
что, как воин, я не должен индульгировать в своей печали. Чтобы
успокоиться, я начал выть, как койот, так, как меня научил Нагваль. Спустя
некоторое время после начала вытья, я почувствовал себя немного лучше, так
что я забыл свою печаль. Я забыл о существовании мира. Чем дольше я выл,
тем легче было ощущать тепло и защиту земли.
Так прошло, должно быть, несколько часов. Внезапно я ощутил внутри
себя толчок позади горла и колокольный звон в ушах. Я вспомнил, что
Нагваль сказал Элихио и Бениньо перед их прыжком. Он сказал, что это
ощущение в горло приходит как раз перед тем, как человек готовится
изменить свою скорость, и что звук колокольчика является средством,
которое человек может использовать для выполнения всего, что ему
потребуется. Тогда я захотел стать койотом. Я посмотрел на свои руки,
которые были на земле передо мной. Они изменили форму и стали похожи на
лапы койота. Я увидел койотную шерсть на руках и груди. Я был койотом! Это
наполнило меня таким счастьем, что я стал кричать, как должен кричать
койот. Я ощущал у себя зубы койота, его длинную заостренную морду и язык.
Каким-то образом я знал, что я умер, но это не тревожило меня. Для меня не
имело значения - превратиться в койота или умереть, или остаться живым. Я
пошел на четырех лапах, как койот, к краю обрыва и прыгнул туда. Ничего
другого мне не оставалось делать.
