что он заехал домой на обеденный перерыв, так это ничем не регламентиро-
вано, поскольку его служебная деятельность, как мне известно, не имеет
четкого ограничения времени обеда.
- Но он же заехал, - сказал капитан, - домой, не выполняя служебные
обязанности!
- Ну и что? А где это записано, что если человек имеет разрешение на
ношение огнестрельного оружия, то не может носить его в неслужебное вре-
мя, в каком законе?
- Но существует официальная инструкция.
- Минутку, - перебил я его. - Ваша инструкция касается только вас.
Насколько мне известно, мой подзащитный в органах государственной безо-
пасности не служит, и применять эту инструкцию к нему невозможно. К нему
может быть применим только закон. А если вы будете настаивать на
предъявлении этого обвинения, то я немедленно обжалую ваше действие с
помощью прокурора города Владимира, а если понадобится, то и Генерально-
го прокурора.
Капитан понял, что адвокат попался не робкого десятка.
- Хорошо, - сказал он. - Сейчас мы прервем допрос и перенесем его на
завтра.
- Послушайте, - запротестовал я, - мы же только начали разговор, а вы
его уже прерываете. Я же приехал сюда за сто с лишним километров, из
Москвы, потратил более трех часов на дорогу. Неужели нельзя до конца
допросить моего подзащитного?
- Нет, - сказал капитан с явным превосходством, как хозяин положения,
- нельзя. А вы не волнуйтесь. Что касается вашего устройства, то мы вам
с этим поможем. Поселим в гостиницу.
Я прекрасно понимал, что стоит за такой помощью: не исключено, что в
гостинице против меня будет совершена очередная провокация или попытка
скомпрометировать меня.
- Большое спасибо за заботу, - ответил я, - но в гостинице я не нуж-
даюсь.
- Неужели вы на ночь глядя будете возвращаться в Москву?
- Наверное, я сам лучше решу, где мне останавливаться. По крайней ме-
ре, я не обязан ставить вас в известность о своем местоположении.
- Нет, конечно, но лучше вам все же остаться.
Он уже хотел рассказать мне о местной гостинице, но я перебил его и
снова сказал, что вопрос о своем местонахождении я способен решить сам.
"ВОЛГА" НАС ПРОВОРОНИЛА
Я прекрасно понимал, что, когда выйду из здания ФСБ, за мной сразу же
будет установлена слежка. Я был готов и к любой провокации. Вместе с
родственниками Михаила мы прошли несколько метров от здания ФСБ. Я сде-
лал вид, что у меня развязался шнурок на ботинке, наклонился и стал
быстро осматриваться, кто за нами идет. Из здания ФСБ шло несколько че-
ловек. Вон тот мужчина, пожалуй, последовал за нами, а может, те мужчина
с женщиной... Мы сели в нашу машину и выехали со стоянки. Я постоянно
смотрел в зеркало заднего вида, пытаясь обнаружить слежку. Но пока ниче-
го подозрительного я не замечал, "хвоста" за нами не было.
Мы выехали на трассу Владимир - Москва. Машин в вечернее время было
мало, и нетрудно было бы вычислить, кто за нами едет. Вскоре такая маши-
на замаячила сзади. Это была обычная серая "Волга" с владимирским номе-
ром, причем с двумя нулями впереди, да еще две антенны вверху - одна от
радиотелефона, другая для рации - прямо указывали на ее владельца: либо
МВД, либо ФСБ.
Я попросил водителя снизить скорость и пропустить "Волгу" вперед. Мои
попутчики тоже понимали, что за нами, вероятно, будет слежка. Машина нас
обогнала, и я успел заметить, что сидящие в ней люди с удивлением пос-
мотрели в нашу сторону. Следующий ход с их стороны - это остановка нашей
машины у поста ГАИ по указанию ФСБ для досмотра. А тут они могут позво-
лить себе и любую провокацию. Планы у капитана простые: создать головную
боль, заморочки для адвоката, чтобы поубавил свое рвение.
Мы ехали, и я внимательно всматривался в дорожные щиты, указывающие
расстояние до поста ГАИ. В конце концов я вот что придумал. Когда до
поста ГАИ оставалось двести метров, я попросил водителя остановиться.
- Вы понимаете, что на посту ГАИ нам могут устроить какую-нибудь про-
вокацию, - сказал я, - поэтому давайте сделаем вид, что у нас сломалась
машина.
Мы быстро сымитировали поломку машины, встали на обочине, включили
фары и стали голосовать, чтобы нас взяли на буксир. Моя уловка сводилась
к следующему: если мы привяжем нашу машину, скажем, к грузовику на близ-
ком к нему расстоянии, то гаишники сразу не разберут, что на буксире
идет именно наша машина, и могут ее пропустить.
Через некоторое время нам удалось прицепиться к грузовику, и мы,
включив аварийные огни, поехали в сторону поста ГАИ. Я, как и мои попут-
чики, напряженно всматривался вперед. Вскоре мы заметили, что действи-
тельно серая "Волга" с антеннами стояла в стороне, недалеко от поста
ГАИ, а человек в штатском с гаишником всматривались в даль. Так получи-
лось, что мы проехали пост ГАИ на высокой скорости, и они не заметили
нашу машину. Нам даже показалось это странным.
Приехав домой, я, конечно, не переставал думать, что еще может быть
предпринято против меня и Михаила. Но я решительно отогнал беспокойные
мысли и стал готовиться к делу. Поднял различные комментарии к статьям
по контрабанде, изучил разъяснения по данному предмету пленума Верховно-
го суда, порылся в журналах. Вскоре картина прояснилась окончательно. По
обвинению в контрабанде может быть привлечено только лицо, чья подпись
стоит на таможенных документах. Подписи же Михаила, как я знал, на доку-
ментах не было. Михаил был владельцем торговой фирмы, которой предназна-
чался груз, но не должностным лицом. Ответственность за перевозку и рас-
таможивание лежала на генеральном директоре, который, кстати, тоже был
под арестом. Выходило, что Михаил не мог быть обвиняемым по этому делу.
Такое резюме меня, конечно, взбодрило.
НАШИ КОЗЫРИ
Через несколько дней я снова отправился во Владимир. Я уверенно раск-
ладывал перед Михаилом наши козыри, доказывающие его непричастность к
данному уголовному делу. Следователь молча слушал.
На лице Михаила я прочел уверенность и надежду. Закончил я свою защи-
тительную речь перед следователем тем, что назвал дело явно сфабрикован-
ным.
- Мне неизвестны причины фабрикации, - сказал я. - Дело я собираюсь
обжаловать через местного прокурора, а если не поможет, то подам апелля-
цию в прокуратуру Москвы. Кроме того, я подам жалобу в суд на незаконный
арест моего клиента.
Я выжидающе посмотрел на следователя. Он вел себя уже иначе. Не знаю,
что повлияло на его поведение, но держался он более дружелюбно и менее
агрессивно.
- Мы не будем инкриминировать вам хранение оружия, - сказал он. - Я
посоветовался с прокурором. Вы действительно оказались правы. А что ка-
сается ваших замечаний, то тут будет решать суд. Моя задача провести
следствие, что в общем-то я и сделал. А дальнейшую судьбу вашего клиента
решит суд. Что же касается освобождения его из-под стражи, то освободить
его, конечно, надо, но это лишь мое личное мнение, - подчеркнул он.
Я понял, что, вероятно, существует какой-то заказ и кто-то стоит над
капитаном.
- Хорошо, - сказал я, - значит, будем подавать в суд.
Через некоторое время суд, как ни странно, вынес решение в нашу
пользу, и вскоре Михаил под крупную сумму залога был освобожден изпод
стражи. Семья была очень рада. Он вернулся в Москву. Время от времени мы
с ним приходили на допросы, которые становились все реже и реже.
Вскоре произошел знаменитый скандал с 500 тысячами долларов в коробке
из-под ксерокса, с которыми сотрудники Службы безопасности президента
задержали Астафьева и Лисовского при их выходе из Белого дома. После
этого со своих постов ушли могущественный в недалеком прошлом генерал
Коржаков, генерал Барсуков, Сосковец. Следом был лишен всех своих постов
и Шамиль Тарпищев. Нас с Михаилом вообще перестали вызывать на допрос,
будто к нам полностью пропал интерес. Михаил не раз спрашивал, как ему
можно узнать о дальнейшей судьбе своего дела. Но я говорил, что самим
ничего предпринимать не надо, раз никто нас не спрашивает.
ЕДУ ЗА ФИНАЛОМ
Прошло почти три месяца. Казалось, все сроки для ведения уголовного
дела вышли. Все-таки мне и самому хотелось узнать, отчего вышла такая
заминка. Без Михаила, но с его ведома я поехал во Владимир.
Когда я вошел в знакомый кабинет и поздоровался с капитаном, он ска-
зал, что очень занят и у него нет совершенно времени со мной разговари-
вать. Он то и дело куда-то звонил.
- Хорошо, но могу я узнать, какова же судьба нашего дела? - все-таки
спросил я.
- Ваше дело прекращено, - ответил капитан. - Что же касается гене-
рального директора, то его дело забрало Московское управление. Так что
вам и карты в руки.
Я был рад. Трудно теперь судить, что повлияло на благополучный исход
нашего дела. Может быть, помогла и злополучная коробка из-под ксерокса,
или же последовавшая за этим перестановка политических сил, или неперс-
пективность этого уголовного дела, что поняли в ФСБ, а может, это было
просто везением. Но главное - результат: дело в отношении Михаила было
прекращено, и наша победа была очевидна.
ДЕЛО ЯНИЧЕВА - ИЛЬЮШЕНКО
В сентябре 1995 года мне неожиданно позвонил знакомый работник Гене-
ральной прокуратуры, к которому не так давно я сам обращался по одному
уголовному делу. Он попросил встретиться и проконсультироваться по одно-
му вопросу. Встреча состоялась недалеко от Генеральной прокуратуры.
Порасспросив о житье-бытье, он изложил свою просьбу.
- Дело в том, что у нас в прокуратуре работал когда-то один человек,
заместитель Генерального прокурора Эльдар Узбеков. Его зять, бизнесмен
Петр Яничев, владеет крупной компанией "Балкан-трейдинг", которая распо-
ложена в подмосковном городе Балашиха. Петр Яничев был в дружеских отно-
шениях с и.о. Генерального прокурора Алексеем Ильюшенко. Но недавно нео-
жиданно бухгалтера Петра Яничева вызвали в Московское управление ФСБ на
допрос. Продержали его там два дня, а потом и арестовали.
Сотрудник прокуратуры спросил у меня, какой возможен ход дела в отно-
шении Петра Яничева.
Я сказал, что может быть по-разному. Если взялитлавного бухгалтера
предприятия, которое возглавляет Петр Яничев, то нельзя исключить воз-
можность, что на допрос вызовут и самого хозяина предприятия, а потом и
арестуют. Ведь обвинение, предъявленное главному бухгалтеру, не может не
быть связано с подозрениями против генерального директора.
Мой собеседник улыбнулся, как бы давая понять, что Петр Яничев
все-таки зять бывшего заместителя Генерального прокурора и близко знаком
с и.о. Генерального прокурора, то есть как бы обеспечен надежной "кры-
шей". Я возразил, что многое значит и политическая ситуация в стране, а
она у нас постоянно меняется.
Мои предсказания, видимо, не очень его убедили, потому что он ко мне
больше не обращался. Но спустя некоторое время я узнал из прессы, что
Петр Яничев взят под стражу.
В декабре 1995 года ко мне обратились родственники Петра Яничева с
просьбой выступить его защитником. Дело к тому времени вело Управление
ФСБ по Москве и Московской области, и Яничев обвинялся в хищении крупных
сумм денег путем мошеннической операции. Получив, по версии следствия,
льготы на закупку нефти, он создал так называемый нефтяной тендер, то
есть фактически нефть покупал у самого себя, а затем по повышенным ценам
продавал ее за границу. Позже Яничева и Ильюшенко стали обвинять в даче
и получении взятки в виде закупки трех джипов по заниженной цене - около
20 миллионов рублей, - хотя на самом деле новые джипы стоят примерно 45
тысяч долларов.
К тому времени у Яничева было уже три адвоката, причем двое из них
высококвалифицированные юристы. А Давид Бурштейн - один из опытнейших
адвокатов, член Президиума Московской городской коллегии адвокатов в не-
