грузовик. Мы свернули на дорогу к замку. Бельтер из люка башни долго
еще махал рукой Иде, которая в ответ размахивала платком.
Я был взволнован, счастлив и распевал во всю глотку. Мы проехали
мимо развалин, потом вдоль полотна узкоколейки и по новой, едва
намеченной дороге, выбрались к руднику. Наблюдатели были на местах.
Несколько рабочих прохаживались группами перед началом смены,
другие закусывали. Дружески простившись с ними, мы двинулись дальше,
в степь, прямо по серой теллусийской траве.
Сначала то здесь, то там еще попадались земные растения, но вскоре
они исчезли. Через час последняя колея, самая крайняя точка, куда мы
доезжали во время наших разведок, осталась позади. Перед нами была
неведомая планета.
Легкий западный ветерок волновал траву, которая с сухим шелестом
ложилась под колеса грузовика. Почва была твердой и удивительно
ровной. Серая степь расстилалась вокруг, насколько хватал глаз. На юге
собирались редкие белые облака, "обыкновенные облака", как заметил
Мишель.
- В каком направлении мы едем? - спросил он, раскладывая на планшете
свои штурманские приборы.
У Теллуса оказалось такое же постоянное магнитное поле, как у Земли,
и наши компасы действовали превосходно, с той лишь разницей, что здесь
все было наоборот и северный конец стрелки указывал на юг.
- Сначала прямо на юг, потом на юго-восток. Так мы обогнем болото.
Во всяком случае, я на это надеюсь. Потом прямо к горам.
В полдень мы остановились и первый раз позавтракали "под сенью
грузовика", как выразился Поль Шеффер, сенью, скорее воображаемой,
чем реальной. Хорошо еще, что нас освежал слабый ветерок.
Мы весело попивали вино, когда трава рядом с нами вдруг
зашевелилась и оттуда выскочила плоская гадюка. Не дав нам
опомниться, она ринулась вперед и впилась... прямо в левую переднюю
шину грузовика, которая тотчас начала оседать с характерным шипением.
- А чтоб тебя! - выругался Поль, прыгнул в кабину и выскочил обратно
с топором в руках.
- Не испортите ее, прошу вас! - кричал Вандаль, но Поль не обращал
внимания; одним ударом он рассек змею, да так, что лезвие топора ушло в
почву по самую рукоятку.
Мы покатились со смеху.
- Должно быть, эта добыча показалась ей суховатой, - проговорил
Мишель, пытаясь разжать челюсти гадюки. Но для этого понадобились
клеши. Размонтировав шину, мы убедились, что желудочный сок этой
твари обладал невероятной силой: резина уже сморщилась, а корд вокруг
прокола растворился бесследно.
- Прошу прощения, - сказал Мишель, поворачиваясь к останкам
плоской змеи. - Я не знал, мадам, что вы можете переваривать каучук!
Мы поехали дальше, держа среднюю скорость двадцать пять - тридцать
километров в час. К вечеру позади осталось триста километров.
Несколько раз я пытался свернуть влево, но там все еще тянулось болото.
Ночь прошла спокойно. Лишь на следующий день после трех часов
быстрой езды мы смогли наконец изменить направление. По-прежнему
вокруг шелестела серая трава, изредка попадались кусты да несколько раз
нам пришлось объезжать овраги. Мы двигались к горам, возвышающимся
на линии горизонта.
Часов в десять погода начала портиться, и, когда мы остановились для
полуденного завтрака, дождь вовсю барабанил по дюралевой броне.
Поели, не выходя из машины, кое-как, в тесноте. Тем временем дождь
превратился в ливень, видимость была отвратительной, и я решил
переждать.
Мы приоткрыли окна, чтобы в машине было свежее, и расположились
кто как хотел - одни на койках, другие вокруг стола. Я полулежал на
переднем сиденье, Мишель и Мартина сидели на пороге проема,
соединявшего кабину с кузовом. Лениво текла беседа. Мы с Мишелем
дымили трубками, остальные покуривали сигареты. Благодаря какой-то
счастливой случайности в деревне помимо большого запаса табака у
одного из жителей оказалась табачная рассада, и теперь мы сами
выращивали табак, не опасаясь вмешательства акцизных чиновников.
Дождь лил семнадцать часов подряд и, по словам дежурных, не
прекращался ни на минуту. Когда мы утром проснулись, он все еще шел,
хотя и не так сильно. Вся равнина была покрыта водой: плотный перегной
медленно впитывал влагу. Мишель попробовал тронуться с места;
грузовик забуксовал, но потом покатился, осторожно набирая скорость.
К концу третьего дня пути мы проехали уже шестьсот пятьдесят
километров и заметно приблизились к горам. Местность менялась: теперь
вокруг были цепи холмов, вытянутые с юго-запада на северо-восток.
Между двумя такими цепями мне удалось сделать очень важное, открытие.
Уже вечерело. Мы остановились у подножия красноватого глинистого
холма, на котором даже трава не росла. Захватив автомат, я вылез из
грузовика и отправился прогуляться. Шел я не торопясь: поглядывал
время от времени на небо и раздумывал над тем, можно ли применять на
Теллусе законы земной геологии. Когда я уже склонялся к
положительному ответу, мне почудилось в воздухе что-то странное,
необъяснимое, но очень знакомое! Я остановился. Передо мной было
небольшое маслянистое болотце со скудной растительностью: пучки
рыжей, ржавой травы лишь кое-где торчали из воды, затянутой радужной
пленкой. От неожиданности я чуть не подскочил: от болотца тянуло
нефтью!
Я приблизился. Там, где болото слегка вдавалось в берег, на
поверхность вырывались пузырьки газа. От огня зажигалки они легко
вспыхивали, но это еще ничего не доказывало - обыкновенный болотный
газ тоже горит. Но радужная пленка... По всем признакам здесь была
нефть, и, очевидно, на незначительной глубине. Я обследовал местность.
Слой глины, из которой состоял холм, здесь переходил в темный сланец, а
в ста метрах от болотца сланцевый пласт упирался в обрыв из белого
известняка. Все признаки сброса были налицо! Это меня обеспокоило. В
результате сброса нефть могла разлиться по поверхности - тогда
месторождение было бы для нас потеряно, - но могла и остаться где-то
совсем неглубоко. Одно, во всяком случае, было несомненно: нефть на
Теллусе есть и так или иначе мы сможем ее добывать.
Тщательно отметив на маршрутной карте это место, мы двинулись
дальше, огибая с юга гряду гор, вернее, высоких холмов, так как они не
поднимались выше восьмиста метров. Это была известняковая гряда, по-
видимому, совсем недавнего происхождения: следы эрозии на ней почти не
были заметны. В одной отвалившейся глыбе я нашел окаменелую
раковину, похожую на нашу земную брахиоподу. Значит, на Теллусе
кроме бескостных гидр есть или были существа с твердым панцирем.
Растительность по-прежнему оставалась унылой и однообразной, серая
трава да серо-зеленые "деревья", то бишь просто кусты. На остановках
Вандаль превращал стол в лабораторию и склонялся над микроскопом, но
до сих пор ему не удалось обнаружить ничего сенсационного. Клетки
растений были такими же, как на Земле, если не считать того, что многие
имели всего по одному ядру. У этих растений не было цветов: они
размножались спорами, как на Земле в палеозойскую эру.
Сразу же за цепью холмов перед нами предстала могучая горная гряда
со снеговыми вершинами. Центральная была особенно хороша! Ее
гигантские размеры поражали глаз. Черная как ночь, под ослепительной
снежной шапкой, эта гора стояла на равнине огромным конусом с
геометрически правильными очертаниями. Мы назвали ее пиком Тьмы.
Теперь мы держали курс на черного великана. Мишель сделал
прикидку, быстро вычислил его высоту и даже присвистнул от удивления:
- Ого! Не меньше двенадцати тысяч семисот метров!
- Двенадцать? Значит, это выше Эвереста на...
- Да, на три километра с лишним.
- Но почему так хорошо видно вершину? Ведь она должна быть выше
облаков?
- Потому, что как раз сейчас облаков нет. И вообще они на Теллусе,
видимо, редкость. Зато когда соберутся!.. Помнишь позавчерашний
ливень?
- Надо полагать, дожди здесь идут не так редко, как ты думаешь. Без
них вся эта растительность погибла бы давно.
Мы двигались к подножию пика Тьмы без происшествий, как вдруг
перед нами возникло почти непреодолимое препятствие. Местность резко
пошла на уклон, и мы увидели внизу на дне широкой долины реку. Берега
ее покрывали древовидные растения: из всего, что нам до сих пор
попадалось, ничто еще так не походило на наши земные деревья. У них
были даже соцветия, которые Вандаль сравнил с пестиками некоторых
голосемянных.
Но как переправиться через реку? Не очень широкая, всего метров
двести, она была глубока и стремительна, с черной, жуткой водой. В
память о родном крае я назвал ее Дордонью. Гидры вряд ли могли
обитать в ее быстрых водах, но на всякий случай следовало держаться
настороже.
Мы двинулись вверх по течению, надеясь отыскать более подходящее
место для переправы, и к вечеру неожиданно для нас самих достигли
истоков реки: уже глубокая и полноводная, она вытекала из-под
известнякового обрыва, поросшего кустарником. Нелегко было провести
машину по этому скалистому мосту, заваленному крупными обломками и
пересеченному рытвинами, но в конце концов нам это удалось. По
противоположному берегу мы спустились немного ниже и повернули
теперь уже прямо к пику Тьмы.
Благодаря какому-то обману зрения нам казалось, что этот пик
примыкает к горной гряде, но на самом деле он одиноко возвышался на
равнине далеко впереди остальных гор. Базальт и черная лава сверкали на
монолитном теле великана - еще одно доказательство недавней
вулканической деятельности. Жидкие лавы обычно сглаживают
неровности склонов, пока сами не начинают трескаться и разрушаться.
Широкие потоки застывшего вулканического стекла - обсидиана -
спускались к самому подножию горы. К одному из них я подошел, даже не
подозревая, что здесь меня ждет поразительная находка. Куча
обсидиановых осколков лежала на выступе. Один из них привлек мое
внимание. Казалось, ему была искусственно придана форма лаврового
листа. Точно такие же наконечники для стрел делали наши далекие земные
предки в эпоху позднего палеолита.
NNAENU
Я отозвал в сторону Вандаля, Мишеля и Бреффора и показал им свою
находку.
- А ты уверен, что это не случайная игра природы? - спросил Мишель.
- Совершенно уверен. Взгляни на общую форму, на отделку. Это точная
копия наконечника каменного века.
- Или индейских наконечников из обсидиана, - добавил Бреффор. - Ты
мог их видеть в Музее человека в разделе Южной Америки, если только
туда заходил.
- Значит, на Теллусе есть люди?
- Не обязательно, - ответил Мишелю Вандаль. - Разум может обитать не
только в человеческом теле. Во всяком случае, на Теллусе мы до сих пор не
встречали ничего сходного с земными формами жизни.
- Согласен! - поддержал его я. - Если мой кузен обнаружил гуманоидов
на Марсе, это вовсе не значит, что мы найдем их здесь.
- А что, если это такие же земные, как мы? - предположил Мишель. -
Может быть, у них не оказалось никаких других средств и они вернулись к
орудиям каменного века?
- Не думаю, - возразил Бреффор. - На Земле сейчас лишь очень
немногие умеют так обрабатывать камень, как в доисторические времена.
А изготовление такого наконечника, поверьте мне, требует высокого
мастерства, которое можно приобрести только многолетней практикой. В
любом случае нам надо предупредить остальных и смотреть в оба!
Так мы и поступили. Я проверил фары и прожектор, связанный с
вращающейся башней. Ночные дежурства были на всякий случай удвоены,
первыми встали на вахту я и Мишель. Он сел на место стрелка, а я на
переднее сиденье, просунув в бойницу дуло автомата и положив рядом
заряженный магазин.
Через несколько минут я сказал в телефон:
- Слушай, Мишель, давай время от времени переговариваться, чтобы не
задремать. Если хочешь, кури свою трубку, только чтобы свет зажигалки
