Однако такое заявление могло быть общей фразой, банальностью. Само по
себе оно не произвело бы особого впечатления. Оратор понимал это и
поэтому дал своим слушателям возможность ясно представить себе размеры
Филадельфии, сказав, что она занимает территорию, равную "территории
Милуоки и Бостона, Парижа и Берлина, вместе взытых". Это нечто
определенное, конкретное. Это интересно. Это поражает. Это
запоминается. Это доводит мысль до сознания лучше, чем целая страница
статистических данных.
Потом оратор заявляет, что Филадельфия "известна всюду как великая
мастерская мира". Это звучит как преувеличение, не так ли? Похоже на
пропаганду. Если бы он сейчас же перешел к следующему пункту, он бы
никого не убедил. Но он не поступил так. Он остановился для
- 24 -
перечисления товаров, по производству которых Филадельфия стоит на
первом месте в мире. Это шерстяные, кожаные изделия, трикотаж,
текстильные товары, фетровые шляпы, скобяные изделия, станки,
аккумуляторы, стальные суда.
Это не очень похоже на пропаганду, не правда ли?
Филадельфия выпускает "по паровозу каждые два часа - днем и ночью,
- и больше половины населения нашей великой страны ездит в трамваях,
построенных в городе Филадельфии".
"А я и не знал этого, - подумает слушатель. - Может быть, и я ехал
сегодня в таком трамвае. Надо будет завтра посмотреть и узнать, где мой
город покупает трамвайные вагоны".
"Тысячу сигар в минуту, - продолжает оратор, - ...две пары
чулочных изделий на каждого мужчину, каждую женщину и каждого ребенка
нашей страны".
Это производит еще большее впечатление. "Может быть, мои любимые
сигары тоже делаются в Филадельфии... и носки, которые я ношу?.."
Что делает теперь оратор? Возвращается к вопросу о размерах
Филадельфии, затронутому ранее, и приводит факты, о которых он забыл?
Ничего подобного. Он говорит на одну тему, пока не кончит с ней, и ему
незачем уже к ней возвращаться. За это мы вам благодарны, господин
оратор. Ибо слушатель совершенно сбивается с толку, в его голове
возникает полная неразбериха, если докладчик перескакивает с одного
вопроса на другой и возвращется обратно, когда он мечется подобно
летучей мыши в сумерки. Но многие ораторы говорят именно так. Вместо
того чтобы освещать вопросы в порядке 1, 2, 3, 4, 5, они действуют как
капитан футбольной команды, выкрикивающий номера - 27, 34, 19, 2. Нет,
даже хуже этого. Их порядок бывает такой: 27, 34, 27, 19, 2, 34, 19.
Наш оратор идет напрямик, укладываясь в свое время, не
задерживаясь, не возвращаясь назад, не отклоняясь ни вправо, ни влево,
подобно одному из тех паровозов, о которых он упоминал.
Но вот он подошел к самому слабому месту все речи: Филадельфия,
заявляет он, "является одним из крупнейших центров медицины, искусства
и образования в нашей стране". Он только декларирует это и тут же
поспешно переходит к чему-то другому. Всего лишь двенадцать слов
отпущено на то, чтобы оживить этот факт, сделать его ярким, закрепить
его в памяти. Всего двенадцать слов затеряны, утоплены в одной фразе
из шестидесяти пяти. Это не годится, безусловно, не годится.
Человеческий мозг не действует подобно стальному капкану. Оратор
посвятил этому вопросу так мало времени, говорил так общо, так
неопределенно, он дает почувствовать, что сам мало заинтересован этим,
и впечатление, произведенное на слушателя, почти равно нулю. Что он
должен был бы сделать? Он понимал, что мог бы развить эту тему,
применив тот же метод, который он только что использовал, показывая,
что Филадельфия является мастерской мира. Он это знал. Но он знал и то,
что идет соревнование, хронометр пущен, в его распоряжении пять минут,
и ни секунды больше. Поэтому ему оставалось смазать либо этот вопрос,
либо другие.
В Филадельфии "больше частных жилых домов, чем в любом другом
городе мира". Как оратор добился того, что это заявление произвело
впечатление, стало убедительным? Во-первых, он привел цифру: 397000.
Во-вторых, он придал этой цифре наглядность: "Если поставить эти дома в
один ряд на двадцатипятифутовых участках, то этот ряд протянется от
Филадельфии через зал съездов в Канзас-Сити, где мы находимся, до
Денвера, то есть на 1881 милю".
- 25 -
Слушатели, вероятно, забыли названную им цифру еще до того, как он
закончил фразу. Но забыли ли они нарисованную им картину? Это почти
невозможно.
Вот то, что касается холодных, материальных фактов. Но не на них
расцветает красноречие. Этот оратор стремился создать подъем, затронуть
сердца, зажечь чувства. И вот в заключение он переходит к вопросам,
вызывающим эмоции. Он говорит о том, что означает владение этими домами
для жителей города. Он превозносит Филадельфию как "подлинный исток
американской свободы". Свобода! Волшебное слово, слово, полное чувства,
чувства, за которое миллионы людей отдали свои жизни. Эта фраза хороша
сама по себе, но она делается в тысячу раз лучше, когда оратор
подкрепляет ее конкретными ссылками на исторические события и
документы, дорогие, священные для сердец его слушателей...
"Это город, где был изготовлен первый американский флаг; город,
где заседал первый конгресс Соединенных Штатов; город, где подписана
Декларация независимости... где Колокол свободы... вдохновил...
выполняем священную миссию, заключающуюся... в распространении
американского духа... сохранении горящим факела свободы, чтобы, с
соизволения Всевышнего, правительство Вашингтона, Линкольна и Теодора
Рузвельта могло быть вдохновением для всего человечества". Это
подлинная кульминация речи!
Вот и все о построении этой речи. Но как ни хороша речь с точки
зрения композиции, она все же могла быть неудачной, легко могла не
произвести никакого впечатления, если бы она была произнесена
равнодушно, без воодушевления, вяло. Но оратор произнес ее так же, как
он ее построил, - с чувством, с подъемом, порожденными глубочайшей
искренностью. Не приходится поэтому удивляться тому, что он получил
первую премию и ему был присужден кубок Чикаго.
Как строил свои речи доктор Конуэлл
Как я уже говорил, не существует безошибочных правил, могущих
решить вопрос о наилучшем построении речи. Не существует чертежей, схем
или рецептов, подходящих для всех речей или для большинства их. Однако
мы приведем несколько планов выступлений, которые могут быть применены
в некоторых случаях. Покойный доктор Рассел Х. Конуэлл, автор
знаменитой книги "Акры алмазов", сказал мне однажды, что он строил
многие из своих бесчисленных публичных выступлений по следующему
принципу:
1. Изложение фактов.
2. Высказывание соображений, вытекающих из них.
3. Призыв к действиям.
Многие считают весьма целесообразным и вдохновляющим такой план:
1. Продемонстрировать нечто плохое.
2. Показать, как исправить это зло.
3. Просить о сотрудничестве.
Или можно представить иначе:
1. Вот положение, которое нужно исправить.
2. Нам следует сделать для этого то-то и то-то.
3. Вы должны помочь по таким-то причинам.
- 26 -
Можно предложить и другой план речи:
1. Добиться интереса и внимания.
2. Завоевать доверие.
3. Изложить ваши факты, разъяснить слушателям достоинства вашего
предложения.
4. Привести убедительные мотивы, побуждающие людей действовать.
Как строили свои речи знаменитые люди
Бывший сенатор Альберт Дж. Беверидж написал небольшую, очень
полезную книжку, озаглавленную "Искусство говорить публично".
"Оратор должен владеть темой, - пишет этот заслуженный
политический деятель. - Это означает, что все факты должны быть
собраны, систематизированы, изучены, переварены, причем они должны
освещать явление не только с одной стороны, но и с другой, а также со
всех сторон. Надо быть уверенным в том, что это действительно факты, а
не предположения или недосказанные утверждения. Ничего не принимайте на
веру.
Поэтому надо проверять и уточнять все данные. Это, безусловно,
означает необходимость тщательной исследовательской работы, ну и что из
того? Разве вы не намерены информировать, обучать своих сограждан,
давать им советы? Разве вы не хотите стать авторитетом?
Собрав и осмыслив факты по тому или иному вопросу, решите для
себя, на какой вывод они наталкивают. Тогда ваша речь приобретет
оригинальность и силу воздействия - она будет энергичной и неотразимо
убедительной. В ней будет отражена ваша личность. Затем изложите свои
мысли письменно как можно яснее и логичнее".
Другими словами, подберите факты, всесторонне отражающие явление,
а затем найдите вывод, который эти факты делают ясным и определенным.
Когда Вудро Вильсона попросили рассказать о его методах, он
ответил:
- Я начинаю с перечня вопросов, которые я намерен осветить,
осмысливаю, рассматриваю их в естественной взаимосвязи, - таким образом
получается костяк выступления. Потом я стенографически это записываю. Я
привык всегда делать стенографические записи, ибо это экономит много
времени. Затем я сам перепечатываю текст на машинке, меняя фразы,
выправляя слог и добавляя материал по ходу работы.
Теодор Рузвельт подготавливал свои выступления в характерной
рузвельтовской манере: он подбирал все факты, изучал их, оценивал,
определял их значение и делал выводы - и совершал это с чувством
непоколебимой уверенности.
Потом, имея перед собой блокнот с заметками, он начинал диктовать
и диктова свою речь очень быстро, чтобы в ней была непосредственность,
напористость и живость. Затем он прочитывал перепечатанный текст,
правил его, вносил дополнения, что-то вычеркивал, делал множество
карандашных пометок и диктовал еще раз. "Я никогда ничего не добивался,
- говорил он, - без упорного труда, без напряжения всех моих умственных
способностей, без тщательной подготовки и долгой предварительной
работы".
Он часто приглашал критиков послушать, как он диктует, или же
читал им вслух тексты своих речей. Он отказывался обсуждать с ними
правильность того, что он говорил. К тому времени его решение было уже
принято, и принято бесповоротно. Он просил советов не о том, что
говорить, а о том, как сказать это. Снова и снова он перечитывал
машинописные странички, сокращал, правил, улучшал. Таковы были тексты
его речей, напечатанные в газетах. Разумеется, он не заучивал их
- 27 -
наизусть. Выступая, он импровизировал, и зачастую его устное
выступление кое-чем отличалось от опубликованного и отредактированного
текста. ОДнако диктовка и правка были прекрасной подготовительной
работой. Благодаря этому он хорошо усваивал материал и
последовательность его изложения. Это придавало его выступлениям
плавность, отточенность, вселяло уверенность в себе, и вряд ли можно
было бы приобрести все это иным образом.
Английский физик сэр Оливер Лодж говорил мне, что, диктуя тексты
своих докладов (диктуя сначала основные тезисы, потом развивая их и,
наконец, наговаривая точно в таком виде, как он излагал их слушателям),
он нашел прекрасный способ подготовки и упражнения.
Многие из тех, кто изучает ораторское искусство, считает
