пытался просто изложить чужие мысли, вычитанные из журнала "Форбс
мэгэзин". Он успешно выступил, когда использовал эту статью лишь как
отправной пункт своей речи, когда он высказал собственные мысли, привел
собственные примеры.
3. Не пытайтесь сесть и приготовить речь за тридцать минут. Нельзя
"испечь" речь по заказу, как пирог. Речь должна вызреть. Выберите тему
в начале недели, обдумывайте ее в свободное время, вынашивайте ее, не
забывайте о ней ни днем, ни ночью. Обсуждайте ее с друзьями. Делайте ее
предметом бесед. Задавайте самому себе всевозможные вопросы на данную
тему. Записывайте на клочках бумаги все мысли и примеры, которые
приходят вам в голову, и продолжайте искать. Идеи, соображения, примеры
будут приходить к вам в самое различное время - когда вы принимаете
ванну, едете в центр города, когда вы ждете, чтобы вам подали обед.
Таков был метод Линкольна. Этим методом пользовались почти все ораторы,
имевшие успех.
4. После того, как вы обдумали вопрос самостоятельно, идите в
библиотеку и прочтите литературу на эту тему, - если позволяет время.
Расскажите библиотекарю, что вам нужно. Он сможет оказать вам большую
помощь.
5. Соберите значительно больше материала, чем вы намерены
использовать. Подражайте Лютеру Бербанку. Он часто выращивал миллион
растений, чтобы отобрать одно или два, обладающие исключительными
качествами. Подберите сто мыслей и отбростьте из них девяносто.
6. Создайте резервные знания, то есть соберите значительно больше
материалов, чем вы можете использовать, получите наиболее полный объем
информации. Готовясь к выступлению, пользуйтесь методом, которым Артур
Данн обучал своих агентов по сбыту продавать пищевые продукты, а также
методом, который применяла Ида Тарбелл, когда подготавливала статью о
трансатлантическом кабеле.
- 21 -
Глава третья
Как знаменитые ораторы готовились к выступлениям
Однажды я присутствовал на завтраке в нью-йоркском клубе "Ротари".
Главным оратором был видный государственный деятель. Высокий пост,
который он занимал, увеличивал его престиж, и мы заранее предвкушали
удовольствие от его предстоящей речи. Он обещал рассказать о
деятельности своего ведомства, а это могло заинтересовать чкть ли не
каждого нью-йорского бизнесмена.
Оратор прекрасно знал свой предмет, знал значительно больше, чем
ему нужно было рассказать, но он не подготовил речь, не отобрал, не
скомпоновал, не систематизировал нужный для этого материал. Тем не
менее со смелостью, свойственной неопытным людям, он бросился очертя
голову в пучину красноречия. Он не знал, куда идет, но все-таки шел
напролом.
Короче говоря, в голове у него был винегрет, и так же выглядело
то, чем он нас потчевал. Она начал с мороженого, потом подал суп, затем
рыбу и орехи, а под конец - нечто вроде смеси супа, мороженого и
копченой селедки. Никогда и нигде я еще не видел такого растерянного
оратора.
Сначала он пытался импровизировать, потом в отчаянии вынул из
кармана пачку записей и признался, что секретарша составила их для
него. Очевидно, так и обстояло дело. Но в этих записях было не больше
порядка, чем на платформе с железным ломом. Он нервно перебирал их,
просматривал то одну, то другую страницу, пытаясь разобраться в них и
выбраться из дебрей; пробовал говорить так, словно ему это удалось, но
все же ничего не получалось. Он извинился, попросил воды, взял дрожащей
рукой стакан, произнес еще несколько бессвязных фраз, стал повторяться,
снова начал копаться в записях... С каждой минутой он становился все
беспомощнее, все растеряннее. Его лоб покрылся испариной, и, когда он
вытирал его платком, рука его дрожала. Все мы сидели, наблюдая его
провал, сочувствуя ему, страдая за него. Мы также испытывали сильное
замешательство. Однако оратор упрямо продолжал говорить. Он пытался
выпутаться, копался в записях, просил извинения, пил воду. Все, кроме
него, понимали, что это зрелище быстро приближается к полной
катастрофе, и все почувствовали облегчение, когда он наконец сел и
прекратил бесплодные попытки. Я никогда еще не видел слушателей,
которые бы ощущали такую неловкость, и оратора, который бы пережил
такой стыд и унижение. Он произнес свою речь так, как, по словам Руссо,
надо писать любовные письма: начал, не зная, что он должен был сказать,
и закончил, не поняв, что он написал.
Мораль этого рассказа, говоря словами Герберта Спенсера, такова:
"Если знания человека не упорядочены, то чем больше он знает, тем
большей будет путаница в его мыслях".
Ни один здравомыслящий человек не начнет строить дом, не имея
проекта. Как же он может начать выступление, не имея хотя бы
приблизительного плана или тезисов?
Публичное выступление - это путешествие с определенной целью, и
маршрут должен быть нанесен на карту. Тот, кто не знает, куда он идет,
обычно приходит неизвестно куда.
- 22 -
Мне хотелось бы, чтобы над дверьми всех помещений земного шара,
где собираются люди, обучающиеся ораторскому искусству, огненными
буквами, размером не менее фута, были написаны слова Наполеона:
"Искусство войны - это наука, в которой не удается ничего, кроме того,
что было рассчитано и продумано".
Это относится к публичным выступлениям в не меньшей мере, чем к
военным действиям. Но понимают ли это ораторы, а если и понимают, то
всегда ли они действуют так? Во многих выступлениях не больше системы и
порядка, чем в миске ирландского рагу.
Как наиболее эффективно упорядочить определенный комплекс мыслей?
Никто не может этого сказать, не ознакомившись с ними. Эта проблема
всегда бывает новой; это вечный вопрос, который должен задавать себе
каждый оратор и на который снова и снова нужно давать ответ. Нельзя
предложить какие-то непогрешимые правила, но все же мы можем здесь
показать на конкретном примере, что мы понимаем под упорядочением.
Как была построена речь, получившая премию
Ниже приводится текст одной речи, которая была произнесена много
лет назад на заседании Национальной ассоциации бирж недвижимого
имущества. Она получила первую премию в соревновании с двадцатью семью
другими речами, произнесенными в различных городах, и сегодня она тоже
получила бы премию. Эта речь хорошо построена, насыщена фактическим
материалом, изложенным ясно, живо, интересно. В ней есть душа. Она
динамична. Она заслуживает того, чтобы ее читали и изучали.
"Господин председатель, друзья!
Сто сорок четыре года назад в моем родном городе - Филадельфии
были заложены основы нашей великой страны, Соединенных Штатов Америки,
и поэтому совершенно естественно, что этот город, имеющий такое
историческое прошлое, проникнут тем мощным американским духом, который
сделал его не только величайшим промышленным центром нашей страны, но
также одним из крупнейших и красивейших городов всего мира.
Филадельфия имеет около двух миллионов человек населения;
территория города равна территории Милуоки и Бостона, Парижа и Берлина,
вместе взятых. Из 130 квадратных миль нашей территории мы выделили
около восьми тысяч акров лучшей земли на прекрасные парки, скверы и
бульвары, чтобы наши жители имели достаточно места для отдыха и
развлечений, располагали такой окружающей средой, которая подобает
каждому достойному американцу.
Друзья! Филадельфия - это не только большой, чистый и красивый
город; она известна всюду как великая мастерская мира, и ее так
называют потому, что мы имеем огромную армию в 400 тысяч человек,
занятую на 9200 промышленных предприятиях, которые каждые десять минут
рабочего дня производят на сто тысяч долларов полезных товров. По
словам одного известного статистика, в нашей стране нет города,
могущего сравниться с Филадельфией по производству шерстяных, кожаных
изделий, трикотажа, текстильных товаров, фетровых шляп, скобяных
изделий, станков, аккумуляторов, стальных судов и множества других
видов продукции. Мы выпускаем по паровозу каждые два часа - днем и
ночью, - и больше половины населения нашей великой страны ездит в
трамваях, построенных в городе Филадельфии. Мы производим тысячу сигар
в минуту; в прошлом году на наших 115 трикотажных фабриках было
изготовлено по две пары чулочных изделий на каждого мужчину, каждую
женщину и каждого ребенка нашей страны. Мы производим ковров больше,
чем Великобритания и Ирландия, вместе взятые, а общий масштаб нашей
- 23 -
коммерческой и промышленной деятельности так велик, что в прошлом году
сумма взаимных расчетов наших банков, составившая тридцать семь
миллиардов долларов, была достаточной, чтобы выкупить все облигации
займа Свободы, имевшиеся в стране.
Однако, друзья, хотя мы очень гордимся изумительными успехами
нашей промышленности и тем, что город является одним из крупнейших
центров медицины, искусства и образования в нашей стране, мы испытываем
еще большую гордость оттого, что в Филадельфии насчитывается больше
частных жилых домов, чем в любом другом городе мира. Мы имеем в
Филадельфии 397000 домов, и если поставить эти дома в один ряд на
двадцатипятифутовых участках, то этот ряд протянется от Филадельфии
через зал схездов в Канзас-Сити, где мы находимся, до Денвера, то есть
на 1881 милю.
Но особое ваше внимание я хочу привлечь к тому важному факту, что
десятки тысяч этих домов принадлежат трудящимся нашего города и
населены ими, а когда человеку принадлежит земля, на которой он живет,
и крыша над его головой, то никакие импортные политические болезни не
смогут заразить этого человека.
Филадельфия не является подходящей почвой для европейского
анархизма, потому что наши дома, учебные заведения и наша колоссальна
япромышленность созданы тем самым истинно американским духом, который
родился в нашем городе и служит наследием наших предков. Филадельфия -
это мать нашей великой страны, это подлинный исток американской
свободы. Это город, где был изготовлен первый американский флаг;
город, где заседал первый конгресс Соединенных Штатов; город, где
подписана Декларация независимости; город, где Колокол свободы, самая
чтимая реликвия Америки, вдохновил десятки тысяч наших мужчин, женщин и
детей. Поэтому мы считаем, что выполняем священную миссию,
заключающуюся не в поклонении золотому тельцу, а в распространении
американского духа и в сохранении горящим факела свободы, чтобы, с
соизволения Всевышнего, правительство Вашингтона, Линкольна и Теодора
Рузвельта могло быть вдохновением для всего человечества".
Давайте проанализируем эту речь. Давайте посмотрим, как она
построена, благодаря чему она производит впечатление. Прежде всего в
ней есть начало и концовка. Это достоинство встречается редко, реже,
чем вы, может быть, склонны думать. Она начинается и неуклонно движется
вперед, как стая диких гусей в полете. В ней нет лишних слов, оратор не
теряет даром времени.
В ней есть свежесть, индивидуальность. Оратор начинает с того, что
говорит о своем городе то, чего другие ораторы, возможно, не могут
сказать о своих городах; он указывает, что его город является колыбелью
всей страны.
Он говорит, что это один из крупнейших и красивейших городов мира.
