поэтому он смог взглянуть на обратную сторону камня только тогда, когда тот
стоял уже внизу около саней.
Он был гладким, как спина младенца. Плоским, как лед в миске. И эту
идеальную поверхность нарушала только заточка под четверть - прямые линии,
расходящиеся от края центрального отверстия до кромки камня.
Алвин подошел и встал около него. "Я все правильно сделал?", спросил
он.
"Да", сказал Сказитель.
"Мне очень повезло", сказал мальчик. "Я как раз почувствовал, что
камень готов расколоться вдоль этих линий. Ему самому так хотелось, так что
это было легче легкого".
Сказитель протянул руку и слегка коснулся режущей кромки. Она была
острая. Он взял палец в рот, пососал и почувствовал вкус крови.
"Неплохая заточка, верно?", спросил Миллер. У него был такой тон, будто
подобные веши случались каждый день. Но Сказитель видел в его глазах
благоговейный трепет.
"Хорошая работа", сказал Калм.
"Лучше я не видел", подтвердил Дэвид.
После этого при помощи тянущих в противовес лошадей они затащили камень
на волокушу заточенной стороной вверх.
"Сказитель, ты не мог бы оказать мне услугу?", спросил Миллер.
"Если буду в силах".
"Забери Алвина домой. Его работа окончена".
"Нет, Папа!", закричал Алвин. Он подбежал к отцу. "Нельзя же отправить
меня домой именно сейчас!"
"Нам не нужен десятилетний мальчишка под ногами, пока мы тащим такой
здоровенный камень, ", сказал отец.
"Но я должен присмотреть за камнем, чтобы он не разбился и не
раскололся, Па!"
Старшие сыновья выжидательно смотрели на отца. Интересно, чего они
ждут, подумал Сказитель. Они явно уже слишком взрослые, чтобы обижаться на
особую привязанность отца к седьмому сыну. И конечно, они хотели бы уберечь
мальчика от опасности. В то же время для них было очень важным, чтобы камень
добрался до места целым и невредимым и мельница наконец-то заработала. Не
было сомнений что Алвин обладал особой властью, способной уберечь камень.
"Можешь ехать с нами до заката", в конце концов сдался Миллер. "Тогда
мы уже будем недалеко от дома и ты со Сказителем отправишься домой и ляжешь
спать."
"Я не против," сказал Сказитель.
Алвин-Младший был явно недоволен, но не стал возражать.
Они вытащили волокушу на дорогу еще до полудня. Две лошади спереди и
две сзади - для тормоза, были привязаны прямо к камню. Камень был положен на
деревянную раму саней, которые катились по семи - восьми жердям
одновременно. Волокуша двигалась вперед, подминая под себя новые жерди,
положенные заранее поперек дороги. Как только жердь показывалась из-под
задка саней, кто-нибудь из братьев сразу выпутывал ее из веревок задней
упряжки, бежал вперед и клал сразу после передней. То есть каждый из них на
одну милю пути пробегал почти по пять миль.
Сказитель тоже хотел присоединиться к ним, но Дэвид, Калм и Мишур и
слышать не хотели об этом. В конце концов он стал присматривать за задней
упряжью, а Алвин забрался на одну из лошадей. Миллер вел переднюю упряжку,
все время оглядываясь чтобы убедиться что сыновья поспевают за ним.
Так они шли час за часом. Миллер предложил им остановиться передохнуть,
но братья, казалось, не особо устали и Сказитель удивлялся, как хорошо жерди
выдерживают нагрузку. Ни одна не раскололась о камень на дороге или от
тяжести камня. Они, правда, сильно истерлись и выщербились, но не более
того.
И, когда от солнца остался только кусочек в два пальца толщиной среди
багряно-красных облаков, Сказитель увидел, как дорога привела их на знакомый
луг. Весь путь им удалось проделать всего за один день.
"Я думаю у меня самые сильные братья в мире," тихо сказал Алвин.
В этом-то я не сомневаюсь, подумал Сказитель. Если тебе удалось
вырубить камень без помощи рук, потому что ты "нашел правильные направления"
в камне, то не удивительно, что твои братья смогли найти в себе столько сил,
сколько ты захотел в них увидеть. Сказитель опять попытался, как делал это
уже не раз прежде, разгадать природу скрытых сил. Конечно, был какой-то
закон природы, которому они подчинялись - Старый Бен всегда утверждал это. И
вот перед нами мальчик, который своими верой и простым желанием сделать это
способен резать камень как масло и придавать силы собственным братьям. Есть
такая теория, что скрытыми силами обладает человек, связанный с одной из
стихий, но которая именно из них помогает Алвину? Земля? Воздух? Огонь?
Наверняка не вода, потому что Сказитель верил рассказам Миллера. Как же так
получается что, стоит Алвину захотеть, и сама земля расступается по его
желанию, а другие, сколько бы усилий они не прилагали, не могут даже ветер
заставить подуть?
К тому времени, когда они вкатили камень в двери мельницы, им уже
понадобились свечи. "Может, успеем еще поставить его на место", сказал
Миллер. Сказитель понял, какие страхи обуревают Миллера. Если он просто
оставит камень стоять, утром он наверняка покатится и задавит одного
ребенка, когда тот будет, ничего не подозревая, нести в дом воду. Раз уж
камень был каким-то чудом привезен сюда с горы за один день, было бы глупо
оставлять его где-нибудь кроме специально отведенного ему в мельнице места,
основания из утрамбованной земли и камня.
Они завели упряжку лошадей внутрь и привязали ее к камню точно таким же
образом, как во время спуска с горы. Чтобы, пока они будут опускать камень
на основание, лошади могли тянуть против его веса.
Пока же камень находился на утрамбованной земле около круглого
каменного основания. Мишур и Калм пристраивали под него два лома чтобы в
нужный момент подтолкнуть так, чтобы он упал точно на отведенное ему место.
Пока они занимались этим, камень слегка покачивался. Дэвид придерживал
лошадей, потому что если лошади натянут веревки раньше времени, то камень
грохнется на грязную землю как раз своей хрупкой заточенной поверхностью.
Сказитель стоял в стороне, наблюдая за тем, как Миллер направляет
сыновей своими совершенно бесполезными командами: "Осторожней!", "Давай!".
Алвин стоял рядом с ним с тех самых пор, как они занесли камень внутрь. Одна
из лошадей начала биться. Миллер сразу заметил это, крикнув: "Калм, помоги
брату с лошадьми!" и сам сделал шаг в их сторону.
В этот момент Сказитель внезапно обнаружил, что Алвин больше не стоит
около него. Мальчик быстро шел к камню, неся в руках метлу. Наверное, он
увидел валяющиеся на основании камешки и решил смести их. Лошади осадили
назад; веревки провисли. И когда Алвин стоял уже позади камня, Сказитель
вдруг понял, что теперь, когда веревки ослабли, уже ничего не мешает камню
свалиться назад, если ему вдруг вздумается это сделать.
По всем законам разумного мира у камня не было никаких причин падать
именно сейчас, но теперь Сказитель знал, что когда дело касается
Алвина-младшего, ожидать чего-либо разумного не приходится. У мальчика был
невидимый могучий враг и он не упустит такой удачи.
Сказитель кинулся вперед. Когда он подбежал почти к самому камню, он
почувствовал, как земля слегка вздрогнула у него под ногами и утоптанная
грязь чуть-чуть подалась. Несильно, всего лишь на несколько дюймов, но этого
оказалось достаточно, чтобы дрогнул и камень. А поскольку он находился в
неуравновешенном состоянии, то достаточно и для того, чтобы остановить
падение было уже невозможно. Камень падал прямо на подготовленное ему место
на каменном основании, туда, где стоял Алвин.
Сказитель с криком схватил Алвина за руку и выдернул его из-под камня.
Только теперь мальчик увидел падающий прямо на него громадный жернов. Рывок
Сказителя был достаточно сильным, чтобы откинуть Алвина на несколько футов,
но этого было недостаточно. Ноги мальчика все еще лежали в тени камня,
который стремительно падал, слишком быстро, чтобы Сказитель мог что-нибудь
предпринять. И ему оставалось только смотреть, как камень калечит ноги
Алвина-младшего. Он знал, что такая рана означает неминуемую смерть, разве
что мучения продолжатся дольше. Он не сумел спасти мальчика.
И вдруг, наблюдая убийственное падение камня, он увидел, как в нем
появилась трещина, менее чем через мгновение превратившаяся в разлом через
всю толщину камня. Половинки разошлись, причем именно таким образом, чтобы
упасть около ног Алвина, не задев их.
И, когда Сказитель уже увидел сквозь эту щель в камне свет фонаря,
раздался крик самого Алвина: "Нет!"
Постороннему наблюдателю показалось бы, что Алвин кричит от страха
неминуемой смерти при виде валящегося на него камня. Но для Сказителя,
лежавшего на земле рядом с мальчиком, ослепленного светом фонаря, бьющего
прямо через середину камня, этот крик означал и еще кое-что. Как и все дети,
не думающий о грозящей ему опасности, Алвин закричал протестуя против порчи
камня. После того, как он лично вытесал этот камень, после всех усилий,
предпринятых братьями, чтобы дотащить его до этого места, он просто не мог
видеть, как жернов разрушается у него на глазах.
И раз он не мог этого видеть, этого и не произошло. Половинки камня
прыгнули друг к другу как иголка, которая прыгает к магниту, и камень упал
целым и невредимым.
Тень камня оказалась больше места его падения. Он не раздробил обеих
ног Алвина. Его левая, поджатая под себя нога, осталась полностью
невредимой. И все же правая нога попала прямо под кромку камня, которая
разрезала его голень на глубину двух дюймов. Поскольку в это время Алвин как
раз подтягивал ногу к себе, удар камня отбросил ногу в направлении движения.
Он ободрал кожу и мускулы до самой кости, но все же не отрезал ногу
полностью. Нога могла бы даже оказаться не сломленной, если бы под ней не
лежала метла. Ударом камня нога была прижата к рукоятке метлы с такой силой,
что обе кости нижней части ноги сломались. Острые края костей прорвали кожу
и зажали рукоятку метлы как две стороны тисков. И все же нога осталась вне
упавшего камня и поэтому кости были просто переломаны, а не стерты в пыль
под весом камня.
В воздухе звенели грохот от удара камня о камень, крики изумления и
горя, и над всем этим пронзительный страдающий крик мальчика, который
никогда еще не казался таким маленьким и беззащитным, как сейчас.
Еще до того, как кто-нибудь успел подойти, Сказитель увидел, что обе
ноги Алвина свободны от камня. Алвин пытался сесть и осмотреть свою рану.
То, что он увидел, вместе с болью от раны, оказались слишком тяжелы для него
и он потерял сознание. Первым подбежал отец Алвина; он не был ближе
остальных, но двигался быстрее сыновей. Сказитель пытался успокоить его,
потому что пока кости зажимали рукоятку, нога казалась целой. Миллер
попытался поднять сына на руки, но зажатая нога не пускала его и боль
вызвала у мальчика даже в бессознательном состоянии резкий стон. И тогда
Мишур заставил себя, превозмогая боязнь причинить боль, нажать на ногу брата
и освободить ее от рукояти метлы.
У Дэвида в руках уже был фонарь, и пока Миллер нес Алвина-младшего, он
бежал сбоку и освещал путь. Мишур и Калм хотели идти за ними, но Сказитель
позвал их. "Там есть женщины и Дэвид с вашим отцом", сказал он. "Надо, чтобы
кто-нибудь приглядел за всем этим".
"Верно", сказал Калм. "Отцу теперь долго будет не до того".
Молодые люди приподняли камень ломами так, чтобы Сказитель смог
вытащить из под него рукоятку метлы и веревки, все еще привязанные к
лошадям. Втроем они вынесли все снаряжение из мельницы, потом оседлали
лошадей и убрали все инструменты и припасы. Только после этого Сказитель
