-- Что вы,-- сказал он,-- мы ему даем полный рацион. Огурцы -- это
проходит как местная инициатива.
Председатель просунул руку в загон и поманил козлотура. Козлотур теперь
уставился на его руку и стоял неподвижно, как изваяние.
Подъехал шофер. Он вышел из машины с плотно оттопыренными карманами.
Агроном опустился под изгородью загона и тут же задремал в ее короткой тени.
Председатель взял у шофера огурец и вытянул руку над забором. Козлотур
встрепенулся и уставился на огурец. Потом он медленно, как
загипнотизированный, двинулся на него. Когда он вплотную подошел к изгороди,
председатель поднял руку так, чтобы козлотур не смог достать огурец с той
стороны. Козлотур привстал на задние ноги и, упершись передними в изгородь,
вытянул шею, но председатель еще выше поднял огурец. Тогда козлотур одним
легким звериным рывком перебросился через изгородь и чуть не свалился на
голову агронома. Тот слегка приоткрыл глаза и снова задремал.
-- Исключительная прыгучесть,-- важно сказал председатель и отдал
огурец козлотуру.
Тот завозился над ним, выскалив большие желтые резцы. Он возился с ним
с таким же нервным нетерпением, с каким кошка возится с пузырьком из-под
валерьянки.
-- Зайди теперь с той стороны,-- сказал председатель шоферу.
Валико, кряхтя, стал перелезать через изгородь. Из карманов у него
посыпались огурцы. Козлотур ринулся было к ним, но председатель отогнал его
и поднял их. Шофер с той стороны загона поманил козлотура огурцом.
Председатель подал мне один огурец и надкусил другой, слегка обтерев его о
рукав.
-- Весь скот у нас на альпийских лугах,-- сказал председатель, чмокая
огурцом,-- для него оставили десять лучших коз, но ничего не получается.
Козлотур опять стал передними ногами на изгородь и, не дотянувшись до
огурца, еще более великолепным прыжком перебросился в загон. Шофер поднял
над головой огурец. Козлотур замер перед ним, глядя на огурец розовыми
дикими глазами. Потом подпрыгнул и, выдернув из руки шофера огурец, рухнул
на землю.
-- Чуть пальцы не отгрыз,-- сказал шофер и, вынув из кармана еще один
огурец, надкусил его.
Теперь все мы ели по огурцу, кроме агронома. Он все еще дремал,
прислонившись к изгороди.
-- Эй,-- крикнул председатель,-- может, очнешься,-- и бросил ему
огурец.
Агроном открыл глаза и взял огурец. Лениво очистил его о свой
полотняный китель, но, не дотянув до рта, почему-то передумал есть и вложил
огурец в карман кителя. Снова задремал.
К загону подошли девочка и мальчик лет по восьми. Девочка, как ребенка,
держала на руке большой свежий кукурузный початок в зеленой кожуре, с еще не
высохшей косичкой.
-- Сейчас козлотур будет драться,-- сказал мальчик.
-- Пойдем домой,-- сказала девочка.
-- Посмотрим, как будет драться, а потом пойдем,-- сказал мальчик
рассудительно.
-- Попробуй впусти коз,-- сказал председатель.
Шофер пересек загон и, открыв дверцу-плетенку, вошел в большой загон. Я
только теперь заметил, что в углу загона, сбившись в кучу, дремали козы.
-- Хейт, хейт! -- прикрикнул на них Валико и стал сгонять с места.
Козы неохотно поднялись. Козлотур тревожно вздернул голбву и стал
принюхиваться к тому, что происходит в загоне.
-- Понимает,-- сказал председатель восхищенно.
-- Хейт, хейт! -- сгонял коз Валико, но они стали бегать от него по
всему загону. Он их пытался подогнать к открытой дверце, но они пробегали
мимо.
-- Боятся,-- сказал председатель радостно. Козлотур замер и не
отрываясь смотрел в сторону большого загона. Он смотрел, вытянув шею, и
принюхивался.
Время от времени у него вздрагивала верхняя губа, и тогда казалось, что
он скалит зубы.
-- Нэнавидит,-- сказал председатель почти восторженно.
-- Пойдем,-- сказала девочка,-- я боюсь.
-- Не бойся,-- сказал мальчик,-- он сейчас будет драться.
-- Я боюсь, он дикий,-- сказала девочка рассудительно и прижимала
початок к груди.
-- Он один сильнее всех,-- сказал мальчик.
Агроном неожиданно тихо засмеялся и вынул из кармана огурец. Он сломал
его пополам и протянул детям. Девочка не сдвинулась с места, только крепче
прижала свой початок к груди. Мальчик осторожно-осторожно, бочком подошел и
взял обе половины.
-- Пойдем,-- сказала девочка и посмотрела на початок,-- кукла тоже
боится.
Видимо, она напоминала ему о старой игре, чтобы отвлечь от новой.
-- Это не кукла, это кукуруза,-- сказал мальчик поспешно, разрушая
условия старой игры во имя новой. Теперь и он чмокал огурцом. Девочка от
своей половины отказалась.
Наконец шофер, чертыхаясь, вогнал коз в загон и прикрыл дверцу.
Козлотур в бешенстве ринулся на них. Козы рассыпались по загону. Козлотур
догнал одну из коз и ударом рогов опрокинул ее. Она перевернулась через
голову, крякнула, но тут же вскочила и пустилась наутек. Козы бежали вдоль
плетня, то рассыпаясь, то вновь сбиваясь в кучу. Козлотур гнался за ними,
ударами рогов разбрызгивая их по всему загону. Козы бежали, топоча и подымая
пыль, а козлотур внезапно резко тормозил и, некоторое время следя за ними
розовыми глазами, бросался на них, выбрав угол для атаки.
-- Нэнавидит! -- снова воскликнул председатель, восторженно цокая.
-- Ему царицу Тамару подавай! -- крикнул шофер. Он стоял посреди загона
в клубах пыли, как матадор на арене.
-- Хорошее начинание, но не для нашего климата! -- крикнул
председатель, стараясь перекричать топотню и голоса блеющих коз.
Козлотур свирепел все больше и больше, козы метались по загону, то
сливаясь, то рассыпаясь в стороны. Наконец одна коза прыгнула через плетень
и свалилась в большой загон. Другие сейчас же ринулись за ней, но страх
мешал им соразмерить прыжок, и они падали назад и снова бежали по кругу.
-- Хватит! -- крикнул председатель по-абхазски.-- А то эта сволочь
перекалечит наших коз.
-- Чтоб я его съел на поминках того, кто это придумал! -- крикнул шофер
по-абхазски и ударом ноги распахнул дверцу загона.
Козы сейчас же ринулись туда и запрудили узкий проход, блея от страха и
налезая друг на друга. Козлотур несколько раз с разгону налетел на это
сцепившееся, рвущееся и застрявшее в узком проходе стадо и ударами рогов
вколачивал их в большой загон.
Шофер с трудом отогнал его. Козлотур долго не мог успокоиться и бегал
по загону, как разгоряченный лев.
-- Ну, теперь пойдем,-- сказала девочка мальчику.
-- Он один всех победил,-- объяснил ей мальчик, и они пошли по дороге,
бесшумно перебирая пыльными загорелыми ногами.
-- Нэнавидит,-- повторил председатель, как бы восторгаясь надежным
упорством козлотура.
Мы сели в машину и поехали назад, к правлению колхоза. Машина
остановилась в тени грецкого ореха. Агроном остался в машине, а мы вылезли.
Старики сидели на своем месте.
Вахтанг Бочуа, сияя белоснежным костюмом и розовым добродушным лицом,
стоял возле новенького "газика".
Увидев меня, он пошел навстречу, шутовски растопырив руки, словно
собираясь принять меня в свои объятия.
-- Блудный сын вернулся,-- воскликнул он,-- в тени столетнего ореха его
встречает Вахтанг Бочуа и сопровождающие его старейшины села Ореховый Ключ.
Целуй край черкески, негодяй! -- добавил он, сияя солнечной
жизнерадостностью. Рядом с ним стоял молодой парень и восхищенно смотрел на
него.
Вдруг я вспомнил, что он может со мной заговорить по-абхазски, и,
схватив его за руку, отвел в сторону.
-- Что такое, мой друг, интриги? -- спросил он, радостно загораясь.
-- Делай вид, что я не понимаю по-абхазски,-- сказал я тихо,-- так
получилось.
-- Понятно,-- сказал Вахтанг,-- ты приехал изучать тайные козни против
козлотура. Но учти: после моей лекции в селе Ореховый Ключ будет обеспечена
сплошная козлотуризация,-- завелся он, как обычно.-- Кстати, это неплохо
сказано -- козлотуризация. Не вздумай употреблять раньше меня.
-- Не бойся,-- сказал я,-- только молчи.
-- Вахтанг умеет молчать, хотя это ему не дешево обходится,-- заверил
он меня, и мы подошли к председателю.
-- Я надеюсь своей лекцией разбудить творческие силы вашего колхоза,
если даже не удастся разбудить вашего агронома,-- обратился Вахтанг к
председателю, подмигивая мне и похохатывая.
-- Конечно, это интересное начинание, товарищ Вахтанг,-- сказал
председатель уважительно.
-- Что я и собираюсь доказать,-- сказал Вахтанг.
-- Какое ты имеешь к этому отношение, ты же историк,-- сказал я.
-- Вот именно,-- воскликнул Вахтанг,-- я рассматриваю проблему в ее
историческом разрезе.
-- Не понимаю,-- сказал я.
-- Пожалуйста,-- он сделал широкий жест,-- чем был горный тур на
протяжении веков? Он был жертвой феодальных охотников и барствующей
молодежи. Они истребляли его, но гордое животное не покорялось и уходило все
дальше и дальше на недоступные вершины Кавказа, хотя сердцем оно всегда
тянулось к нашим плодородным долинам.
-- Заткнись,-- сказал я.
-- Я продолжаю,-- Вахтанг похлопал себя ладонями по животу и, любуясь
своей неистощимостью, продолжал: -- А чем была наша скромная, незаметная
абхазская коза? Она была кормилицей беднейшего крестьянства.
Оба старика с уважением слушали Вахтанга, хотя явно ничего не понимали.
Тог, что был с посохом, даже забыл про свою лунку и важно слушал его, слегка
загнув ухо так, чтобы речь удобней вливалась в ушную раковину.
-- С ума сойти, как говорит,-- сказал тот, что был с палкой.
-- Наверное, из тех, что в радио говорят,-- сказал тот, что был с
посохом.
-- ...Но она, наша скромная коза,-- продолжал Вахтанг,-- мечтала о
лучшей доле, скажем прямо: она мечтала встретиться с туром... И вот усилиями
наших народных умельцев,-- а талантами земля наша богата,-- горный тур
встречается с нашей скромной домовитой и в то же время прелестной в самой
своей скромности абхазской козой.
Я заткнул уши.
-- Видно, что-то неприятное напомнил, ишь как закрыл уши,-- сказал
старик с палкой.
-- Наверное, ругает, что плохо лечит козлотура,-- добавил старик с
посохом,-- я этих козлотуров в горах убивал сотнями, а теперь за одного
ругают...
-- У них тоже какие-то свои дела,-- заключил старик с палкой.
-- ...Интимным подробностям этой встречи и посвящена моя лекция,--
закончил Вахтанг и, вынув платок, промокнул им повлажневшее лицо.
В это время к председателю подошли какие-то лохматые парни городского
типа. Оказалось, что это монтажники, которые проводят сюда электричество.
Они вступили с председателем в долгий, нескончаемый спор. Оказывается,
какие-то виды работ не учтены в смете, и ребята отказывались работать до
того, как правильно составят смету. Председатель старался доказать им, что
не следует бросать работу.
Нельзя было не залюбоваться мастерством, с каким он вел спор. Разговор
шел на трех языках, причем с наиболее задиристым он говорил по-русски, на
языке законов. Тихого кахетинца, который почти ничего не говорил, он сразу
же отсек от остальных и говорил, отчасти как бы ссылаясь на него.
Иногда он оборачивался в нашу сторону, может быть призывая нас в
свидетели. Во всяком случае, Вахтанг солидно кивал головой и бормотал что-то
вроде: безусловно, вы погорячились, мои друзья, я это выясню в
министерстве...
-- Много ты лекций прочел? -- спросил я у Вахтанга.
-- Заказы сыплются, за последние два месяца восемьдесят лекций, из них
десять шефских, остальные платные,-- доложил он.
