ней вступиться с ним в борьбу. И счастливо зажить. Взяв за
пример Петрово рвенье. Свернувшее Россию со своего пути на
несколько веков. При всех возможностях уйти вперед в
наращивании материальных благ, Россия все же сбросила Петровы
начинанья. И, потоптавшись, взялась за свое. Приняв развитие,
как способ излечения болезни. Если Запад материей силен, Россия
- Духом. Когда бездуховный Запад исчерпает свои духовные
ресурсы и окажется бессильным в поисках дальнейшего пути, тут и
наступит звездный час России. Она тогда и поведет все страны за
собой, предотвратив всеобщий тлен. Без нее он будет неизбежен.
Материя без Духа не умчится далеко вперед, как кажется сейчас.
Собъются все колеса. И Западу не подминать бы под себя Россию,
и ей бы не ложиться под него, а пестовать ее, как корень жизни.
Никогда у русских богатство не было в почете, а бедность не
была стыдна. Зато широкая душа от широких просторов России, с
суровым климатом, не нежащей землей, семейсвенным родством и
почитаньем рода, всегда с приматом духа над бренной плотью,
особым чувством горя, воспетом в нежных песнях, и постоянным
поиском путей развития духовных начинаний - российская душа -
особый дар земли землянам. Утопический коммунизм вызревал у
русских задолго еще до англичанина Мора и до итальянца
Кампанеллы, он был двигателем многочисленных восстаний,
революционный Октябрь пошел от него. Но все они, несомые
взлетами российского Духа, были мертворожденными, потому что не
вызрел еще он. России и далее предначертано идти по этому пути.
Борьба между Западом и Россией всегда была и будет, как условие
их взаимного подьема в единстве с устремлением к нему. Какой
спорщик без оппонента и без отношения к нему с любовью?
Обновленные нравственные ценности, более глубокие, чем может
предложить нынешняя церковь, и обновленный социализм, - вот что
необходимо России. Тирания Духа и чистый Разум от маммоны. Но
нужно Дух раскрыть. Развитие его должно составлять центральную
часть национальной идеологии. И в этой области занять ведущее
место на планете. Страна должна стать центром культуры и
гуманитарной науки в системе интеграции стран. Центром
созидания общечеловеческих нравственных ценностей, центром
нравственного воспитания молодежи всех стран. "Духовником"
планеты. В этом ее предназначение, а не в бесконечном
уподоблении уходящим вперед технически развитым странам. Россия
должна быть исключена из системы рыночных отношений, определив
условия предоставления своих ресурсов другим странам.
Во время выступлений Идиот крутился, жеманничал, дергал
редкие волосы, мял листы бумаги. Наконец взорвался.
- Ваша Честь! Одни раздумья, как на простом базаре! Мы так
никогда не придем к пониманию общих человеческих законов! Можно
подумать, что без религии нельзя. Ведь была же попытка
образовать атеистическое общество! Вот Вы, товарищ, подойдите к
нам! Расскажите о такой попытке!
- Прошу Вас, просветите нас. - обратился Философ к тому,
на кого указал Идиот.
К столу энергично подошел невысокий крепкий мужчина в
кепке и с аккуратной бородкой.
- Кто Вы?
- Вождь пролетариата.
Материалист подбежал к нему и препко пожал руку. А потом
показал кулак.
- Что Вы думаете по поводу общих человеческих законов?
- В их основе развитие борьбы противоположенностей.
Общественные формации - продукт их разрешения.
Идиот:
- А продукт портится.
Вождь:
- Но не умирает, а создает более современные формации. В
конечном итоге - в коммуне остановка. В точке, когда
человечество придет к такому самоустройству, при котором
восторжествует свобода от всевозможных видов подавления
личности. Люди не рабы. Свободный труд обеспечит зажиточную и
радостную жизнь. Стремление к свободе всегда было движущим
мотором всех революций.
- К какой свободе, коллега? - спросил Философ. - Свободе
от или свободе для чего-то?
- От угнетения для неограниченного развития личности.
- С неограниченным развитием потребностей для этой цели?
Ведь возможности любого общества не безграничны. Придется
увязывать потребности с производством возможностей.
Распределение их станет ограничением для свободы, указанной
Вами. Или Вы нашли выход из такого тупика?
- Да, нашли. В плановом ведении всеобщего хозяйства. С
некоторым ущемлением каждой из свобод, но с расширением их
круга. Плановое ведение стало центром экономической жизни.
- И Вы нашли способ замкнуть цель развития личности на
создание возможностей ее развития? То есть организовать
замкнутое кольцо?
- В принципе - да. Мы закрепили это в новой морали
человека. "Каждый работает на благо народа, народ на благо
каждого." "От каждого - по возможностям, каждому - по
потребностям." Конечно, потребностям для реализации таких
возможностей. В более доходчивой форме это звучало так "От
каждого - по возможностям, каждому - по труду."
- Мне понятно, что кольцо, организованное Вами, вращалось
желанием людей жить. Но что было положено в основу его
развития? В основу расширения свобод?
- Анализ плановыми органами всевозможных экономических
факторов. И развитие науки.
- Была ли у вас наука жизни человека? Развития вашего
общества? Наука его исходного предназначения и путей его
реализации? Ведь без такой науки Вы могли бы только
зацементировть такое кольцо, если не сжать его до предела. Ведь
суть экономики - в уплотнении ее самой, при которой коэффициент
полезного ее действия устремлен к единице. Человек же, хотя
принимает ее самодавлеющее свойство, подсознательно борется с
ним. Словно реализуя иную, неподвластную человеческому уму
программу. Было ли к Вас наука изучения природы человека? Его
природной программы?
- Нет. Потому что мы были убеждены, что пришли к конечному
пункту исторического пути человечества. Да, мы зацементировали
этот пункт. И видели в своем предназначении - распространение
нашего строя на все человечество. Нет, такой науки у нас не
было. И я об этом сожалею.
- Почему же Вы изгнали из вашего общества религию,
изначально предназначенной служить такой задаче?
- Мы ее не изгнали. Мы ее преобразовали в новую религию.
Религию коммунистического общества. Со своей символикой. И со
своими обрядами. Да, это получился неполноценный заменитель ее.
Но и та, что была прежде - не была исконно народной религией.
Она служила господам. Она была политическим рудиментом.
- Но и Ваша религия стала служить Вашей политической
олигархии, как и прежняя, не став народной.
- Да, все так. Я это видел. Но у меня уже не оставалось ни
времени, ни сил на проработку этого чрезвычайно важного
вопроса.
- Не могли бы Вы просветить меня в одном вопросе. Вы
объявили атеизм государственной идеологией. И смешали его с
материализмом. У которого есть свой безусловный бог: маммона.
Как Ваш материализм совместился с отрицанием капиталистических
фетишей? Или материализм раздвоился?
- Я полагал, что фетишизацию можно вынести за пределы
материалистического мировоззрения и проложить всемирную историю
по очищенным от нее законам материи.
- В чем Вас убедил истекший опыт?
- Что это был чистейший идеализм.
- Не в этом ли была бомба замедленного действия для вашего
государственного устройства? В непризнании бога, как
объективной категории. В отказе внимания к развитию духовной
составляющей бытия. Ведь маммона взорвал страну. А
идеологическая работа была насилием и бредом, бесславной
попыткой сопротивления естеству.
- Правы Вы, Ваша Честь, но я всего лишь человек. И не
верил, но надеялся на своих преемников.
- Вы сожалеете об утверждении атеизма?
- Нет. Я сожалею о неверном понимании его.
Философ посмотрел в мрачный зал.
- Попрошу преемника вождя пролетариата подойти к столу.
К столу подошел сутулый человек с усами и в сапогах.
- Представьтесь, пожалуйста.
- Вождь всех времен и всех народов. - с кавказским
акцентом назвался он.
Философ внимательно оглядел его.
- Я слышал о вас много противоречивого. Говорят, что Вы
страдали умопомешательством. Параноей. Бредом преследования,
ревностью. Это так? Как это совместилось с безусловным талантом
организатора?
- Вы ответите на свои вопросы сами, когда поймете
конкретную ситуацию и ее процессы.
- Расскажите, мы слушаем.
- Мне досталась страна с лоскутной экономикой, кольцо
только еще предстояло организовать, его не было, но уже стала
образовываться политическая олигархия. Политическому и
хозяйственному строительству мешали частнособственническая
мораль, княжеские замашки руководителей. Мешала интеллигенция,
оплот и носитель прежней церковной морали, видевшей в народе
хамов, а не конечную ценность. Я ночами изучал основной для
себя и страны вопрос - вопрос перекройки сознания. Да, быт
определяет сознание, но его пока не было. Что тогда? Какие
методы? Только беда могла переродить людей. Очистительная сила
горя. Террор. война, насилие и коллективный труд. Я принял на
себя роль мессии - спасителя человечества. Если богу был угоден
Иисус Христос, то теперь свой тяжкий крест я взвалил на себя,
зная, что мой путь - будет путем на Голгофу. Я уйду потом к
богу не организатором тупика, а организатором выхода из него. Я
должен вывести все человечество из его тупика. Я был
предопределен богом, верил в свое предназначение от него. Но
никогда и никому не говорил об этом. Только, умирая, я показал
рукой, куда я ухожу. В атеизме, кстати, я никогда не видел
отказ от бога. Я видел в нем отказ от порочных религий. Попытку
подняться над ними. Я был один. Совершенно один. Как был
совершенно один в своей избранности Иисус Христос. Я выжег все
поле вокруг себя, чтоб стать абсолютной идеей, богом для овец
своих. Сомнений в правильности обозначенного классиками пути у
меня не было. Я делал все правильно. И не просмотрел начало
войны. Я знал, что делал. Мне перед войной уже удалось создать
потенциал непобедимой страны. Основа его - в новой морали
людей. Нападение на такую страну было равносильно самоубийству.
Я даже не верил, что Адольф бросит свой народ на гибель. Но
побуждал его к ней, провоцировал ее. Ведя игру невероятной
сложности. Это было необходимо, потому что технический талант
немцев не давал нам шанса обогнать их. А их технический
потенциал так стремительно возрастал, что оставалось молить
бога о скорейшей развязке. Я испытывал удовлетворение, читая
депеши о предстоящем непадении. Пусть, хорошо, это и надо. Я
знал, что когда он нападет, то тем облегчит мне осуществление
моей давно задуманной задачи. В России он завязнет и на плечах
его я волной вкачусь в Европу. Уж лучше обороной измотать его
на своем поле, чем на его поле его бить. Там я его не смог бы
победить. Я верил в свой народ. И в свое предвидение. Гибель
людей была неотвратима. Но я думал, что по какому бы пути
история ни пошла к полной победе коммунизма, жертв не избежать.
И верил, что на таком пути, по которому веду я, их будет
меньше. Речь шла о вселенском масштабе. Только изобретение
ядерного оружия приостановило меня. Надо было менять стратегию.
Закончить свое дело мне помешала смерть. Я был неистовым
чернорабочим истории. За что меня можно осудить? Ведь, несмотря
на военную разруху, страна быстро пошла на подъем, такой, какой
никакая бы иная страна не осилила. Цель была рядом.
Философ ответил.
