кувшин. Голова чуть закружилась, но это скоро пройдет. Блаженно Рэй
похлопал себя по животу, перевел взгляд на Кэролл и снова ощутил в себе
желание.
- Ну, иди! - позвал он, и Кэролл пришла, покорная и страстная, какой
и надлежит быть женщине. Впрочем, может, прав Герд, и трудная победа
дороже? Влюбить в себя диланку - смогу ли? А почему же нет? Он-то смог!..
Потом Рэй лежал в постели, закинув руки за голову, а Кэролл преданно
(много ли стоит ее преданность?) согревала телом его колени. Скоро она
заснула, усталая и умиротворенная, - Рэй же, бросив плоти подачку, как
собаке кость, мог теперь размышлять без помех.
Лес! - думал он с насмешливым почтением. Экая ты махина. Даже я не
знаю еще всей твоей мощи. В целом мире только ты выше меня, так почему бы
нам не объединиться? Пусть диланы и дальше служат тебе разумом - я же
стану твоей направляющей волей, твоим указующим перстом. Я покажу тебе
цель, достойную тебя, и ты достигнешь ее, потому что ничто не сможет
устоять перед тобой. Только ты способен установить на планете порядок, а
первым после тебя стану я. И это справедливо, ибо я действительно первый
среди людей, я лучше других сумел подчинить страсти рассудку и
освободиться от условностей и предубеждений. Меня распирает энергия и
переполняют замыслы, моя воля безгранична. Только ты, Лес, можешь
противостоять мне, но ты будешь моим союзником...
Рэй улыбнулся: это молитва? Если я сумею подчинить себе Лес, то
докажу, что сильнее и его. А время покажет, кто прав. Туземцы ли,
спеленавшие себя моралью и не способные даже на видимость борьбы... Или
кичливые аристократы, утонченно лелеющие грязные страстишки, отвыкшие
мыслить и тупо повторяющие обветшалые лозунги... Псы? - это быдло, вонючее
и чавкающее, глухое ко всему, кроме животных позывов... Я сильнее всех,
следовательно, прав я! Слышишь меня, Герд? Я прав, а не ты,
Вепрь-одиночка, потерявший голову из-за дикарки и этим сделавший себя
уязвимым. Жаль, что ты не рядом, такой помощник пришелся бы мне кстати. Уж
я сумел бы тебя приручить, ты ведь еще веришь в дружбу, в честь, в долг -
такие люди бесценны для умного правителя!.. Жаль, жаль, Герд, что ты
должен умереть, это будет потеря для меня... трудновосполнимая потеря...
Рэй заснул, и ему не снилось ничего. Воображение у него было в
порядке, но Рэй действительно оказался уникален: перегородка, отделявшая
его от остальных, строилась на века, и даже Лес не мог ее сокрушить.
6
Привалившись спиной к неохватному стволу одинокого лесного исполина,
Герд сидел на траве в самой гуще обширных зарослей кустарника, пусто глядя
перед собой. Рядом безжизненно лежала Уэ. После стычки у Дома - уже
четвертые сутки! - она почти не просыпалась, а в недолгие минуты
просветления с трудом отвечала на тревожные вопросы Герда, глядя виновато
и жалобно, отказываясь от всего, и скоро засыпала снова. Некому теперь
было предупреждать Герда об опасности, потому-то он и забрался в эти
кусты, поднимавшие трескучий шум, стоило кому-то в них сунуться. А что до
комфорта, то с этим дело обстояло благополучно в любой точке Леса, и
только привычка побуждала Герда ночевать в Домах. Но за последние месяцы
ему пришлось отказаться от многих привычек, в том числе и куда более
въевшихся. Вместе с армией рухнул мир, рассыпавшись на тысячи крохотных
осколков, и выстроить из них новое здание казалось невозможным. Все
утратило смысл: его жизнь - эта беспрерывная, веселая и яростная схватка
за место под солнцем, его доблесть и слава, его гордость. За что славить,
чем гордиться? Чуть сдвинулся угол зрения, и доблестный воин превратился в
бешеного кровожадного зверя, заслуживающего лишь смерти. И Герд с
готовностью принял бы смерть, если бы не был уверен, что Уэ не переживет
его и на минуту, ибо прикипела она к нему куда прочней, чем это принято у
огров. Уэ была главной нитью, связывающей Герда с жизнью, и он оберегал
эту нить, как мог - но что он мог? Потребовалось бы - ради диланки Герд
набросал бы гору трупов, но под этой горой она задохнется еще надежней. А
он умел только убивать, другому его не учили. Девочка стала угасать давно,
и только огр - истинный огр! - мог так долго этого не замечать. Уэ
взвалила на узкие плечи свои непосильную ношу: самой судьбой Герд был
обречен на насилие, и цепь убийств тянулась за ним жутким шлейфом. А
доконали малышку его кошмары.
Хватит самообмана! - сказал себе Герд. Пора определиться. С кем же я?
Я не дилан и никогда им не стану - где уж мне! Я - огр, всеми своими
корнями. Самый гнусный Пес ближе мне любого иноземца, разве не так? Мы -
звери, да! - но разве наша вина, что некому было пестовать в нас доброту,
как это произошло с диланами? И, черт возьми, мы же не безнадежны, раз
способны еще замечать и ценить эту доброту. А если так, могу ли я
допустить истребление диланов?.. Но повернуть против огров, изменить
всему, за что дрался столько лет, переступить через кровное родство? Да
пусть я стану трижды дезертиром, но предателем - нет!.. Но Уэ, что будет с
ней?.. Проклятие, что делать?! Я разучился решать... Ясно одно: рай в
шалаше не состоялся, самоустраниться не удалось... Пора, пора
определяться!..
Герд наконец заснул и спал, как всегда, чутко, вскидывая веки на
каждый шорох. Но когда его разбудили первые утренние лучи, Уэ рядом не
оказалось. Ее вообще не было на пятачке вокруг дерева - она исчезла!
В первые мгновения Герд растерялся, словно заблудившийся ребенок. С
трудом задавив в себе желание метаться и звать, он осмотрел поляну -
методично, сантиметр за сантиметром. Но как всегда, Лес не сохранил
следов. Да и мог ли кто прокрасться сквозь кусты незамеченным?
Оставалось дерево.
Герд долго примеривался к стволу, вздымавшемуся на невообразимую
высоту, гладкому и ровному, будто мраморная колонна. Попробовал стилетом
на прочность, затем, набрав иголок и вооружившись короткой дубинкой, начал
восхождение к далекой кроне.
Работы хватило на полный день, лестница из вколоченных в дерево игл
росла нестерпимо медленно. Ближе к вершине, когда Герд миновал уровень
лесной крыши, стал сильно досаждать ветер, о существовании которого он уже
начал забывать. К исходу дня Герд, ободранный и измученный, все же
взобрался на эту сумасшедшую высоту, подобающую более горе, чем дереву.
Крону составляли громадные мясистые листья - видимо, очень длинные, но
сейчас скрученные в цилиндры, внутри которых, показалось Герду, дышала
странная жутковатая жизнь.
Но Уэ не оказалось и здесь.
"Конечно, Уэ - святая, - думал Герд подавленно. - Истинно святая, без
ханжества и глупости... Но не могла же она вознестись?"
Отсюда Герд впервые увидел Лес сверху. Его крыша оказалась
поразительно плотной и ровной, словно свежевспаханное поле. Лишь изредка в
сплошной листве просматривались прорехи, из которых, как правило,
вздымались к небу такие же колоссальные столбы.
Озирая окрестности, Герд пропустил момент, когда порывы ветра из
сильных стали шквальными, и разразившаяся гроза застала его врасплох. В
первые же секунды дождя лесная крыша разгладилась почти до блеска, и вода,
стекая по направляющим плоскостям, стала собираться в деревья-резервуары,
расправляя прочную пленку их громадных пузырей, - почему-то Уэ нравилось
наблюдать за этим снизу...
Герда вдруг обожгла мысль: а ведь Уэ могла уйти и сама! Усыпила меня
и ушла - очень просто... Нет! - тряхнул он головой. Так покидают
опостылевших любовников имперские красотки, но для Уэ это невозможно. Она
нашла бы способ меня предупредить.
В густеющей темноте, оскальзываясь на мокрых иголках, Герд спустился
к подножию дерева и долго стоял, прислонившись к стволу, ощущая, как
стекают по телу холодные струи. Но ни они, ни предельная усталость не
приносили облегчения, не могли отвлечь от смертного холода в груди... или
пустоты? Нет, это была жуткая, чудовищная боль, неведомая ему прежде, от
которой темнело в глазах, хотелось выть и проклинать все и всех - даже Уэ.
Как Герд ни стискивал зубы, меж зубов прорывался рык - чуть слышный, но
такой первобытной свирепости, что любой огр, заслышав его, счел бы за
благо убраться подальше.
"Драки хотели? - спрашивал Герд неизвестно у кого. - Ну так вы
добились своего, раздразнили зверя... Ждите, я иду!"
Дважды за короткий срок из-под его ног вышибали опору. Но если в
первый раз его спасла Уэ, то теперь заполнить вакуум было нечем, разве
только ненавистью. Судьба догнала его.
"Уэ, как смела ты?! - безмолвно бушевал Герд. - Бросить! Меня!
Одного! За что?!.."
"Тише! - прошелестел чей-то призрачный голос. - Тише, мальчик мой, не
надо..."
Или это ему померещилось?
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ВЫБОР
1
- Неожиданный ход, - сочувственно произнес Дан. - Непонятно только,
зачем понадобилось это панцирникам. Или они решили тебя приручить?
Он удобно расположился в развилке приземистого дерева и наблюдал за
Гердом прищуренными холодными глазами.
- Я не мог проспать, - угрюмо возразил Герд. - От этих кустов столько
треску!..
На сочувствие Дана ему было плевать, как и почти на все остальное.
Сейчас его больше заботило, как затолкать поглубже эту душедробильную
тоску-боль, почему-то не становившуюся слабее со временем. Внутрь, внутрь
ее - подальше от чужих глаз!..
- Герд, дружище!.. Можем ли мы ручаться сейчас за свои головы, если
не уверены в мышцах?
- И потом, они не могли знать, что для меня Уэ, - размеренно
продолжал Герд. - Просто не смогут представить. Сначала они попытались бы
меня купить, запугать - нет, они ударили в точку! Они не могли знать, -
повторил он, будто стараясь себя убедить.
- Увы, Герд, могли: я же знал.
Ударом кисти Герд снес ветку. Дерево согнулось, на траву осыпались
фрукты. Дан укоризненно покачал головой, и сам Герд ощутил неловкость, но
спустить пары было необходимо.
- Это только вариант, - предостерег Дан. - Один из многих.
- Есть и другие?
Длинной рукой Дан подхватил с травы плод, вонзил зубы в сочную мякоть
и прикрыл глаза, то ли смакуя, то ли размышляя.
- Не исключено вмешательство туземцев, - предположил он наконец. - Ты
же говорил, что девочке стало хуже?
- Не в их правилах действовать тайно.
- Да, но и панцирники постарались бы извлечь из ситуации максимум
выгоды - к чему им одна Уэ?
- А не твоя ли это работа, Дан? - вдруг спросил Герд. - Для тебя это
был бы козырь!
Дан засмеялся, одобрительно кивая, спросил:
- Может, ты объяснишь и как я это сделал?
"Так же, как и Псы", - хотел ответить Герд, но промолчал. Дан что-то
не договаривал - это было ясно. Как и то, что разговорить его не удастся и
под пыткой. Но к исчезновению девочки Дан вряд ли причастен: слишком
хорошо знал он Герда и поостерегся бы наживать такого врага.
Герд помассировал пальцами усталые, не смыкавшиеся третьи сутки глаза
и спросил:
- Ладно, что ты хотел мне предложить?
- А, вот это интересно! - оживился Дан. - Значит, ты готов атаковать
Стаю?
- Да.
- И, если потребуется, уничтожить ее?
- Да.
- Стало быть, старая дружба побоку и провались Империя в Подземелье!
И все это ради маленькой туземки? - Дан покачал головой. - Сильно!
- Да! - раздраженно повторил Герд. - Хватит болтовни - к делу!
В бытность свою Вепрем Герд никому бы не спустил таких вольностей, но
сейчас мог только имитировать гнев. "Нет, - думал он упрямо, - чего бы это
