Псы без ваших скальпов не замерзнут. В конечном итоге наши методы могут
оказаться менее болезненными.
- Мы подумаем, - после продолжительной паузы произнес дилан, - с кем
он советовался?
Дан задумчиво посвистел, кивнул и ушел. За туземца можно было не
волноваться: очухавшись, тот вернется к своим, как и обещал.
А Дан снова остался один, и это его вполне устраивало, он чувствовал
себя великолепно. Джунгли казались непролазными, но идти по ним было на
удивление легко, будто вся эта дремучесть была бутафорией. Стволы
громадных деревьев вырастали из пышного подлеска и исчезали в сплошном
переплетении крон, навечно заслонивших небо. Гибкие ветки кустов
предупредительно уступали дорогу, трава пружинила под ногами, душа
ликовала. Свободен! - хотелось крикнуть Дану. Свободен думать и
действовать, свободен от каменных нор и душных доспехов! Да разорви Ветер
всех, покушающихся на эту свободу!..
Спохватившись, Дан подавил внезапно прорвавшееся раздражение: если
сглупить, Лес из друга превратится в предателя, и тогда по его следу
устремятся убийцы. Будем бесстрастны и рассудительны, как Божественная Ю,
будем радоваться жизни и знаниям, будем наслаждаться каждой минутой!.. И
будем стараться оградить себя от злобы огров и обаяния диланов, ибо такому
сочетанию трудно противостоять даже Герду.
Щурясь от удовольствия, Дан вспомнил жесткое лицо Герда, его колючие
пронизывающие глаза, его тело, будто сплетенное из стальных пружин.
Вспоминал и удивлялся: как же это я его проглядел? Ситуация!..
Великолепный, отлаженный механизм, разведчик до мозга костей, краса и
гордость батальона Вепрей - и вдруг восстал, один из первых! Нет, что-то я
здесь не додумал, после таких поворотов начинаешь лучше относиться к
человечеству. О подобном союзнике - неукротимом, сметающем на пути
преграды, идущем до конца - можно только мечтать. Обидно будет, если Герд
не успеет развернуться и прежние друзья всадят ему в спину дротик. Увы,
существует грань, за которой человек лишается права называться
соплеменником, другом, даже родичем, разве не так?
Дан вздохнул: не просто быть бесстрастным. И это - свобода?
Сумерки сгущались, предвещая скорую и непроглядную тьму, - только
громадноглазые диланы умели ориентироваться в Лесу ночью. Обычно Дан
ночевал прямо на траве, укрывшись для страховки первым подвернувшимся
одеялом-"лекарем", но сегодняшний день выдался урожайным на смерти, и о
ночлеге приходилось думать загодя: кошмары никак Дана не прельщали.
Высмотрев поблизости дерево-"узел", Дан взобрался по его шипастому
стволу наверх и отыскал в раскидистой кроне "гнездо". С максимальной
предупредительностью, ласково увещевая (не дай бог обидеть!), извлек
оттуда ворчащего мохнатого гнома и легкими шлепками направил его по ветке
искать новое прибежище. Проводил взглядом нескладное существо, забавно
ковыляющее на кривых слабых ножках, пробормотал: "Иди-иди, разомнись!"
Затем с трудом втиснул свое громоздкое по местным меркам тело в узкую щель
"гнезда", осторожно погружаясь в сплетение тончайших волокон. Нити
приходили в движение, окутывая его все плотнее, пока Дан не превратился в
кокон, почти утратив способность двигаться. Закрыв глаза, он ждал.
Все произошло, как и раньше. Сначала Дан перестал ощущать свое тело,
будто границы его безмерно раздвинулись. Потом мозг захлестнул шквал
информации, и опять в первые мгновения Дан растерялся, потрясенный
невообразимым обилием. Пока он плохо владел искусством отбора, и выудить
из потоков сведений что-либо удобоваримое было непросто, но по крайней
мере здесь Дан мог отдохнуть без риска подвергнуться психообработке. Кто
бы ни был инициатором этого сомнительного благодеяния, Дан предпочитал
оставаться собой.
5
Комфорта в хижине хватало, но она ничем не выделялась среди прочих, и
чтобы исправить этот недостаток, ее меблировали креслами, снятыми с
вросших в землю вездеходов. Да и традиции следовало блюсти, по мере
возможности. Хоть что-то должно же оставаться неизменным в этом суматошном
мире?
Повернув голову, Рэй окинул насмешливым взглядом вытянувшегося перед
ним Турга. Главный Вожак Псов был угрюм, как всегда, и озлоблен, что
бывало с ним часто. А кроме того, он боялся. В других обстоятельствах
такой букет показался бы Рэю забавным, но сейчас это могло стать опасным.
- Итак? - спросил Рэй, предвкушая ответ.
- Он опять ускользнул, солнцеликий, - пробасил Тург, не поднимая
глаз. - Не вернулся ни один.
На лице Рэя не шевельнулся ни мускул, но он ощутил удовлетворение:
есть еще люди в этом бедламе!
- И это ты называешь - "ускользнуть"? - Рэй одарил Пса леденящей
улыбкой. - Впредь будь точней в формулировках.
Он поглядел в окно: кажется, охранник не пренебрегал службой и
сторожил с должным усердием.
- Мне нужна голова Герда, - сказал Рэй. - Его известность становится
скандальной. Ни один отступник не должен избежать кары, а Герд уходит -
раз за разом. Или я плохо вас навожу?
- Ваша проницательность поражает, солнцеликий, - пробормотал Тург. -
Но взамен головы изменника вы вольны взять мою, потому что Псам он не по
зубам.
А если и в самом деле? - спросил себя Рэй. Нельзя позволять
одноклеточным привыкать к власти: слишком быстро нагуливают они аппетит.
- Предлагаешь послать Вепрей? - спросил он.
- Не знаю, солнцеликий. Конечно, это было бы...
- Это было бы чревато, Тург! Вепри... м-м... непредсказуемы. Они
полезны, но обращаться с ними следует осторожно.
Рэй помолчал, прикидывая, как Герду воевалось бы с Вепрями. Вариант
заманчив, но действительно рискован. Боевое братство и все такое... Может
быть, позже.
- Хорошо, иди, - сказал Рэй. - В конце концов, это пустяк.
Склонившись, Тург попятился к выходу. Нет, решил Рэй, рано его
убирать. Туповат, прямодушен, хватка бульдожья. Где сейчас найдешь ему
замену?
Рэй легко поднялся и закружил по комнате, разминая затекшие мышцы.
А не попробовать ли самому? - весело подумал он, с удовольствием
ощущая свою силу. А, Герд, что скажешь?.. Нет! - Рэй с сожалением качнул
головой. Риск необязательный и, следовательно, глупый. Не будем опускаться
до бравады, Верховному Правителю это не к лицу.
Рей звучно хлопнул в ладоши, и в хижине стало темней: дверной проем
заслонила громадная туша Кебрика. Пригнув небольшую, поросшую густой
шерстью голову, он выжидательно смотрел на Рэя, от усердия сморщив
законченное в своем уродстве лицо. Эта чудовищная груда мышц была
единственным существом, в преданности которого Рэй не сомневался, ибо
гигант был слишком примитивен для предательства.
- Охрану мне! - приказал Рэй.
Кебрик мигнул, развернулся, и лагерь огласил трубный рев. Пригнув
голову, Рэй шагнул из хижины, и сейчас же вокруг него сомкнулся плотный
строй безмолвных и настороженных телохранителей. Стремительной поступью,
возвышаясь над всеми, Рэй зашагал через лагерь, бросая по сторонам быстрые
взгляды, подмечая все.
В армии многое изменилось после Крушения. Как случалось в истории не
однажды, катастрофа показала, кто чего стоит, расставила всех по местам,
их достойным. В дни, когда все казалось потерянным, Рэй сумел сохранить
трезвую голову, уцелеть и даже извлечь из ситуации выгоду, прорвавшись на
самый верх и под шумок устранив прочих претендентов на пост Верховного. И
во многом благодаря Рэю разрозненные банды Псов смогли организоваться в
единую Стаю, заменившую прежние, чересчур самостоятельные батальоны. И
теперь у огров снова появилась надежда на победу.
Возле одной из стай Рэй ненадолго задержался, чтобы полюбоваться на
своего тайного любимца - младшего вожака Род-дона. Этот бешеный Пес, буян
и задира, по самые ноздри был заряжен бурлящей энергией. Она не давала его
мышцам ни минуты покоя, постоянно толкая на авантюры, иногда
бессмысленные, но чаще приносящие Род-дону выгоду: надо признать, голова у
парня была, хотя использовал он ее не лучшим образом. Несмотря на
молодость, именно Род-дон стал одним из первых центров конденсации
рассыпавшихся по всему Лесу осколков огрской армии. Правда, чуть позже,
когда напряжение пошло на спад, Род-дона сумели обскакать более опытные,
поднаторевшие в интригах Псы, и в большие начальники он не попал,
закрепившись во главе неполной сотни отборных верзил. Повиновались они
Род-дону слепо, хотя его стая была едва ли не единственной в новой армии,
где воинская муштра продолжалась без скидок. Род-дон не позволял своим
парням лениться и жиреть, но гонял их со смыслом, и заботился о них, как о
себе.
Впрочем, Рэй ценил его за другое.
Обойдя лагерь, Рэй вернулся к центру и вошел в одну из хижин, оставив
охрану у входа. Окна были заколочены наглухо, но от стен исходило мягкое
свечение, достаточное для ориентации.
Как всегда, Кэролл встрепенулась при его появлении, заулыбалась
испуганно и радостно.
Остановившись на пороге, Рэй внимательно оглядел комнату, но под
разбросанными на полу шкурами не смог бы укрыться и карлик, а все
остальное было на виду. Задвинув дверь, Рэй тщательно запер замок.
- Помоги, - велел Рэй, расстегивая застежки кольчуги.
Девушка вскочила с подушек, живо подбежала, шурша прозрачными
одеждами, и латы посыпались с него, будто скорлупа. Вздохнув полной
грудью, Рэй покрутил плечами, с наслаждением потянулся. Кэролл
сочувственно засмеялась.
Шагнув в ванну, Рэй погрузился в прохладную воду, пузырящуюся
горьковатым газом, и прикрыл глаза, млея от щекотания пузырьков. Мягкие
ладони женщины осторожно мяли ему затылок, изгоняя усталость, проясняя
мысли. Конечно, любая диланка управилась бы с массажем куда лучше, но с
Кэролл было проще. Вместе с Рэем она совершила завидный скачок в карьере,
продвинувшись из солисток ночного армейского балета в наложницы Верховного
правителя. Для страховки Рэй убедил ее, что в случае его внезапной кончины
она первой взойдет на погребальный костер, но, в общем, Кэролл была
простеньким механизмом - наивные ее хитрости вызывали умиление.
- Хочу есть, - объявил Рэй, и Кэролл поспешила в другой конец комнаты
и присела на корточки перед нишей, доставая еду. Рэй следил за ней с
нарастающим вожделением: ее смуглое тело явственно просвечивало сквозь
ткань, дразня и обещая, и это было совсем не то, что откровенная нагота
бледнокожих туземок, ладно скроенных, но обделенных тайной.
Разбрызгивая воду, Рэй поднялся из ванны. Кэролл оглянулась, но
встать ему навстречу не успела: одним движением задрав все ее платья до
плеч, Рей притиснул женщину к полу. Кэролл торопливо ласкала его, тяжело
дыша и вскрикивая, но сейчас ему было безразлично - в самом ли деле она
испытывает пылкую страсть или лишь искусно ее имитирует. Насытившись, Рей
отлепился от разгоряченного влажного тела, усмехаясь своей брезгливости:
истинный, к тому же высокородный, огр даже прикосновения женщины не может
выносить долго.
- Ополоснись, - приказал он, принимаясь за еду.
Благодарно улыбнувшись, Кэролл грациозно сбросила одежду и скользнула
в воду. Безусловно, она была красива, но всему свой срок и своя мера:
потом он еще намучает ее вдоволь, ибо оставлять женщину неудовлетворенной
- значит толкать на предательство.
Рэй снял с полки кувшин с брагой, спросил:
- Пила?
Кэролл кивнула. Он сделал несколько больших глотков и отставил
