вынуждена отказать тебе, но я так боялась. Здесь я спокойна. Мой дорогой
Мими! Какой праздник я ему устрою... При одной мысли я уже чувствую
наслаждение. Но как же нам устроиться?
- Не беспокойся, дорогая. Сначала позволь полюбоваться на твою Биби.
Я так давно мечтал об этом!
Я представляю вам самим думать о том, что я в эту минуту переживала.
Что они будут делать?
Ждать мне пришлось недолго. Барон встал на одно колено и приподнял
юбку. Какие там прелести открылись!! Округленные колени, восхитительные
ножки, перламутровой белизны нежный живот... Эта божественная картина,
достойная кисти великого Тициана, завершалась блестящим черным шелковистым
руно, густота и длина которого была поразительн а...
- Ах, я так люблю ее, - говорил восхищенный Поль, - она так мила, так
свежа и прекрасна! Раздвинь свои ножки, я хочу поцеловать ее милые губки.
Я хочу увидеть твой божественный цветок, раскрыть его лепестки
губами...
Берта сделала, что просил Поль. Ее ножки раздвинулись, открыв
маленькую розовую щель, к которой прильнул губами ее любезный. Берта была в
экстазе, закрыв глаза, она совсем откинулась на неудобном сидении и
бормотала бессвязные слова. Страстная ласка охватила все ее тело: - Еще,
еще... Милый... Сейчас... Ох...
Что они делали, боже мой! Я видела все очень ясно, все действия
происходили в полуметре от моих глаз, которые я не могла оторвать от столь
захватывающего зрелища. Я не предполагала, что это деликатное место может
доставить такое наслаждение, но вскоре почувствовала и у себя в том же
месте какое-то странное щекотание, приносящее мне сладостное
удовольствие...
Но вот Поль поднялся, поддерживая тетю. Казалось, она не может прийти
в себя... Но вскоре она открыла глаза и с жаром поцеловала его. Затем она
быстрым лихорадочным движением расстегнула брюки барона и подняла его
рубашку над животом. Моим глазам предстал предмет, настолько странный, что
я чуть не вскрикнула. Что это был за предмет?.. Длина и толщина его
причиняли мне головокружение. Берта, по-видимому, не разделяла моей
тревоги, так как стала гладить этот предмет рукой и с восхищением
ворковать:
- Ну, милый мой, мой милый Мими... Иди к своей маленькой приятельнице.
Только не действуй слишком поспешно...
Она повернулась задом к барону, наклонилась и уперлась руками в
деревянное сиденье.
Поль поднял дрожащими руками юбку на спину тети и я увидела ее бедра,
округлости удивительной красоты и изящества... Густая шелковистость волос
между стройными ножками не смогла скрыть ее божественный цветок, который
уже вполне раскрыл свои нежные лепестки...
Стоя сзади, Поль стал вводить свой предмет между двумя губами, которые
я отчетливо видела.
Берта, закрыв глаза, стояла, не двигаясь. Она настолько раздвинула
свою потаенную часть тела, что она, казалось, раскрылась и поглотила эту
странную штуку. Несмотря на большую величину, этот предмет хорошо уместился
в интимном месте Берты, совсем исчезнув в нем...
- Хорошо, - шептала тетя, - я чувствую, как он входит... Голубчик мой,
любимый... Двигайся медленнее... Ах!.. Я начинаю чувствовать приближение...
...
Поль, закрыв глаза и упершись руками в бока моей тети, был наверху
блаженства:
- Ангел мой! Сокровище мое, как хорошо!!! Тебе тоже? Да?
Я, шатаясь, отодвинулась от стенки и огляделась по сторонам. Все также
светило утреннее солнце, в высокой траве стрекотали сотни кузнечиков,
летали, треща крыльями, стрекозы... Хотя уже начинало припекать солнце и
било мне в глаза, о зубы у меня стучали в ознобе, я дрожала от неизвестного
мне ранее возбуждения, от любопытства. Я снова прильнула глазами к щелке в
стене.
Тетя с женихом уже собирались выходить из павильона и негромко
переговаривались. Тетя была счастлива, она улыбалась довольному барону,
который горячо благодаря, нежно целовал ей плечи и шею. Я услышала, что они
назначают свидание в будуаре тети сегодня же вечером.
Меня охватило страстное желание снова увидеть те вещи, которые
доставили мне столько необъяснимого волнения и удовольствия.
Когда стемнело, все легли спать и погас свет даже в окне спальни
бабушки, которая страдала бессонницей, я решилась выйти из своей комнаты.
Держа в руке свечу, в одной рубашке, дрожа от вечерней прохлады и
возбуждения, я прокралась по длинному коридору, устланному ковром, в
котором утопали мои босые ноги, к двери моей тети. Я прильнула к отверстию
в двери и увидела, что сладостные утехи уже в самом разгаре.
Берта и барон лежали в алькове тетушки, ни широкой овальной постели,
оба совершенно голые! Я с интересом стала рассматривать новое для меня
зрелище.
- Дорогая, ты видишь, он просит позволения войти к своей маленькой
Биби. Ведь ты ему не откажешь?..
Тетя Берта игриво пролепетала:
- Пожалуйста сюда, господин Мими, властелин мой... Сейчас я заключу
вас в нашу темницу. - И она села верхом на живот лежащего на спине Поля.
- Лежи так, милый, не двигайся, - обратилась она к любовнику. - Ты
ведь знаешь, друг мой, что я баловница, и очень люблю менять наши игры.
Говоря так, она подвела рукой его предмет к входу в свою темницу и
затем начала медленно спускаться так, что очаровательный Мими до самого
основания ушел в прекрасный сад Венеры. Я видела, что тетя своим нагим
видам, чудесными грудями с торчащими алыми сосками доводила барона до
исступления, который созерцал, как его штучка то исчезала, то появлялась
вновь из щелки тети, которая не переставала подниматься и опускаться...
Вдруг тетя легла на любовника, он прижал ее к себе, обняв за
белоснежный зад... Они стонали от счастья, страсть охватила их
одновременно...
Немного погодя Берта отделилась от него и прилегла рядом.
Я возвратилась в свою комнату и легла в постель в каком-то
необыкновенном состоянии. Я перебирала в памяти все виденное. Мое
воображение запылало. Грудь лихорадочно вздымалась, огонь разлился по
жилам. Я легла, как моя тетя, на спину, и подняла рубашку. Потрогав свои
груди, я увидела, что они как-то вздулись, и, глядя на свое тело, я дошла
до деликатного уголка и с любопытством стала его исследовать. Я нашла, что
губы маленького убежища вспухли, тогда я принялась искать то место, которое
у тети поглощало огромную штуку барона. Но я нашла только маленькую
дырочку, в которую даже мой палец проникал с трудом и болью. Я подвинула
этот палец кверху, и неясное чувство охватило меня всю. Тогда я стала
быстрее повторять слова тети: "Ах, как хорошо, ах, как хорошо... Я
наслаждаюсь, я наслаждаюсь!" Вдруг какой-то спазм охватил меня, я была вне
себя от блаженства... Когда я очнулась, то отняла влажную руку, поудобнее
улеглась на постели и уснула.
Утром я встала свежая и бодрая. Было очаровательное утро, я
прогуливалась по парку и вспоминала вчерашнее. Желая освежить впечатления,
я заглянула в тот таинственный павильон, и с удивлением увидела там садовый
стул, которого раньше не было. Не без основания я заключила, что здесь
что-то должно случиться, и поэтому вечером заняла свой пост задолго до
появления любовников.
С предосторожностями они оба вошли и заперлись. Берта сказала: "Очень
хорошо, что ты догадался принести этот стула. Мое положение в прошлый раз
было не очень приятное. Что ты собираешься делать?" Барон сел на стул и,
поставив тетю перед собой, высоко поднял ее юбку. Берта верхом уселась на
его колени и, взяв в руки его штучку, стала медленно вводить ее себе,
опускаясь по мере того, как она входила. Я помещалась так, что могла
наблюдать это сзади. Благодаря этому ни одна деталь не могла ускользнуть от
моего взгляда.
Вскоре огромное орудие исчезло совершенно. Тогда тетя подняла ноги и,
упершись ими в перекладину стула, принялась попеременно подниматься и
опускаться. Вскоре послышались вздохи, поцелуи и бессвязные речи. На этот
раз я уже не ограничилась ролью наблюдателя. Я подняла свою юбку тоже, как
тетя, вставила своего Мими-палец затем, соразмеряя свои движения с ее
движениями, то замедляя, то ускоряя, дошла до страстного пароксизма в одно
время с ними...
На другой день я была в своем тайнике и видела, как в павильон пришел
сначала Поль, за ним тетя. Мне показалось, что лицо ее покрыто облаком
печали, тем не менее она бросилась в его объятия и стала покрывать лицо
поцелуями. Он пытался осуществить свое намерение, но тетя остановила его
руку.
- Нельзя сегодня, мой дружок, уверяю тебя... Я сама раздосадована...
Но... Ты знаешь... Отложим немного! Ах, как жаль, я до слез сожалею,
что приходится упускать такую чудесную вещь... Но не буду эгоисткой! Милый
Мими, научись обходиться без своей подружки...
Говоря это, тетя проворно расстегивала брюки сидящего на стуле барона
и доставая оттуда предмет своей страсти, орудие любви. Прикрыв его сверху
платком с монограммой и встав на колени, тетя взялась за него рукой и стала
производить движения взад и вперед...
По-видимому, это доставляло Полю неслыханное удовольствие: "АХ, как ты
хорошо это делаешь, дорогая. Не торопись только... Открой его хорошенько,
еще... Еще... О! О!...
Берта, следя за выражением лица любовника, поняла, что у него
приближается сладостный миг, и сильнее сжала в руках свою милую игрушку...
Немного погодя она запрятала ее на прежнее место, в брюки, а носовой
платок, с легкой гримасой, в фарфоровый унитаз. Затем они вышли из
павильона. Я слышала, как Берта игриво сказала: "Ах ты, гадкий! Зачем ты
получил удовольствие один, без меня? Я сержусь на тебя и накажу тебя при
первом же случае!" Подождав немного, я вошла в павильон возбужденная и
истомленная. Мне чего-то хотелось. Вообще-то я довольно ясно представляла,
чего именно. Я села на стул, подняла юбку, подняла на сиденье обе ноги.
Подставив палец, я опустилась на него своей маленькой щелью и стала
подражать движениям Берты, раздвигая ноги как можно шире и воображая, что в
меня входит желанный орган. Довольно сильная боль остановила меня. Я
удвоила усилия, и палец вошел почти до конца. Наконец спазм охватил меня, я
была вне себя от восторга и удовольствия. Рука моя и стул носили следы
моего блаженства. Я поторопилась их уничтожить и вернулась в замок.
Днем барон имел разговор с бабушкой и официально испросил у нее руки
тети Берты. Бабушка дала согласие, и было решено, что они должны поехать в
Париж для приготовления к свадьбе. Вскоре сыграли свадьбу. Мне очень
хотелось присутствовать при первой брачной ночи, но, к сожалению, тут не
было той обсерватории, как в замке, и мне оставалось удовлетворить своими
средствами желание разгоревшегося воображения, рисовать картины
сладострастия.
Через три дня молодые уехали в свадебное путешествие по Италии. Моя
жизнь снова стала монотонной и скучной. Я нет находила себе места,
непрестанно мечтала о свадьбе, и Поль казался мне идеалом супруга. Я часто
посещала мой павильон, доставивший мне неизгладимое впечатление, и
сохранила там стул, ставший для меня троном моих уединенных удовольствий.
Это средство облегчения стало для меня положительно необходимым, так
как меня часто охватывало самое настоящее блаженство, мои глаза
заволакивались туманом, в ушах шумело, ноги подкашивались подо мною. Сжимая
ноги, я чувствовала, как становилась влажной та часть тела, которая дает
наслаждение и право называться нам женщиной. В такие минуты никакое
сопротивление не было бы возможным. Приходилось уступать желаниям... Я
прибегала к пальцу и после того, как получала удовольствие и чувствовала
спокойствие во всем теле. Я совершенно уверена, что если бы я не
развлекалась подобным образом, то я бы заболела, ведь мне уже восемнадцатый
год, и я была хороша собой.
2. УТРАЧЕННЫЕ ГРЕЗЫ Бабушка моя, боясь умереть, не пристроив меня,
подыскала мне мужа.
Ничего не говоря мне об этом, один наш знакомый представил нам графа
