Анри Эрве де Кер, бретонца древнего рода, среднего роста, очень элегантного
молодого человека, холостого и с недурным состоянием. Он не обладал
мужеством Поля, хотя и такой, каким он был, мне он понравился с первого
взгляда. Что касается его, то он влюбился в меня с первого взгляда. Таким
образом, мы были согласны пожениться, и свадьба была назначена через два
месяца.
На свадьбу приехала тетя Берта с бароном. Она была по-прежнему
прелестна. Я рассказала Берте свои впечатления о женихе, находя его
холодным и сдержанным, хотя всегда внимательным и любезным. Берта
внимательно слушала и смеялась: "Это очень скоро изменится!" Наконец,
настал день. Мы повенчались. и. Отлично мне знакомый в теории акт, который мне предстояло совершить,
внушал мне страх. Долгий вечер, наконец, окончился, и Берта увела меня в
брачную комнату. Это была комната, в которой спала Берта. В ней стояла та
же самая кровать, на которой тетя предавалась любовным наслаждениям. На
этой кровати мне предстояло стать женщиной.
Берта помогла мне раздеться. Она присела на край моей кровати, чтобы
посвятить меня в целый ряд вещей, которые были, как она считала, мне
совершенно неизвестны. Она сделала это с большим тактом и, пожелав мне
присутствия духа, удалилась.
Я с замиранием, точно над пропастью, сердцем залезла под холодное
одеяло и, дрожа от ожиданий и страха перед тем, что сейчас должно
произойти, смотрела на входную дверь. Вошел мой муж. Он снял халат, потушил
свечи и лег ко мне. Лежа рядом со мной, он стал целовать и сжимать меня в
объятиях. Прикосновение ко мне голого его тела заставило задрожать меня. Он
прижался ко мне еще теснее, ласково уговаривал меня ничего не бояться. Его
правое колено протиснулось между моих ноги и отделило их одну от другой.
Сначала я интуитивно сопротивлялась. Однако вскоре Анри уже лежал на мне. Я
чувствовала ногами кончик предмета, так долго и сильно ожидаемого мной.
Это первое прикосновение произвело на меня действие искры, упавшей на
пороховую бочку. Весь пыл моего темперамента сосредоточился в атакованном
месте, и я ждала почти уже с наслаждением. Анри, однако, весьма неловко
принялся за дело. Он долго не мог найти дороги. Он попадал то слишком
высоко, то вбок, раздражая меня этим до самой крайней степени, но я не
смела ему помочь и лежала неподвижно. Но наконец я почувствовала, что ему
удалось выбраться на настоящий путь.
Я почувствовала острую боль и вздрогнула и отодвинулась, едва не
вскрикнув. Смущенный Анри умолял меня потерпеть немного и опять занял свое
место. Твердо решив претерпеть все, я лежала неподвижно и даже приняла
более удобное положение для него. Боль возобновилась, но я не поддалась ей,
и даже подвинулась навстречу его движению, чтобы скорее покончить с этим...
Мне показалось, что Анри действует слишком вяло, и что величина орудия
оставляет желать лучшего. К тому же Анри не произносил ни единого слова,
без которых, по моему мнению, не могла обойтись такая болезненная операция.
Наконец Анри собрался с силами. Он сделал очень сильное движение, на
которое я ответила обратным движением бедер. Боль такая сильная, что я
вскрикнула, но в то же время я почувствовала, что препятствие пройдено, и
вошел в меня целиком. Некоторое время мой муж продолжал ритмичные движения,
потом вздрогнул несколько раз и остался лежать неподвижным.
Тогда я почувствовала, как в меня бросилась теплая жидкость и немного
уменьшила пожирающий меня жар. Анри слез с меня и, усталый, лег рядом со
мной.
Несмотря на пыл моего воображения, я не почувствовала никакого
удовольствия. Я не удивилась этому, наученная Бертой, что первый раз так и
должно быть. Анри поцеловал меня и пожелав спокойной ночи, вскоре уснул. Я
была искренне удивлена. Мне казалось, что он непременно повторит свои
занятия. Со своей стороны я была готова к ним, несмотря на боль. Ничего
подобного не случилось и я, огорченная этим, уснула.
На другой день я проснулась поздно. Я была одна. Вскоре из соседней
комнаты вышел мой муж, он приблизился, поцеловал меня в лоб, ласково
осведомился, как я себя чувствую, но все это было проделано с холодком. Я,
уже готовая броситься к нему навстречу, остановилась. Мне казалось, он
ожидал моего пробуждения, чтобы сжать меня в своих объятиях, говорить о
любви, о счастье... Наконец, повторить ласки, начатые накануне. Тогда я с
увлечением ответила ему, несмотря на боль и никакое страдание не помешало
бы мне вновь принять его.
Мою грудь сдавили опасения за мою будущую жизнь. Увы! Это было не то,
что я ожидала. Муж ушел, сказав мне, что будет одеваться, но, охваченная
своими переживаниями, я не думала об этом.
Вдруг раздался веселый голосок моей тети. Едва она вошла, как я
бросилась к ней на шею и разрыдалась.
- Что с тобой, дитя мое? - говорила она. - Откройся мне!
Я была в затруднительном положении. Что я могла сказать ей? Я только
почувствовала, что мой муж не будет меня любить так, как я надеялась. Я
сомневалась, что мой муж утолит этот огонь, который сжигал мое существо.
Понемногу веселый характер одержал верх, и я улыбнулась на веселую
шутку тети. Я поднялась с постели и пошла в приготовленную для меня ванну.
День прошел тихо и спокойно. Все, казалось, радовались за меня, а муж
был со мной предупредителен и вежлив. Он рано проводил меня в постель, и мы
разделись. Анри стал говорить о совей любви, я отвечала ему тем же, но ни
разу не поцеловал меня за свое объяснение, пришлось мне первой поцеловать
его. Это его возбудило. Он наклонился к моему уху и прошептал:
"Хотите, мы сделаем опять такое, что и вчера?" Я нестыдливо отвечала и
невинно раздвинула ноги, быстрым движением подняла рубашку. Он лег на меня,
я обняла его за шею руками и с нетерпением стала ожидать наступления
желанного момента. Я дрожала в лихорадке и старалась помочь ему войти. Мне
хотелось впустить его как можно дальше. Я еще чувствовала боль, но не
обращала на нее никакого внимания. Огонь, пылавший в моих жилах, заставлял
меня все перенести. Я уже чувствовала предвестник наслаждения, я испытывала
непреодолимое желание заговорить, мне хотелось говорить о своих
переживаниях...
В этот момент я отлично понимала смысл слов моей тети, произносимых в
подобном состоянии. Однако мой муж молчал, замкнувшись в себя. Его молчание
парализовало меня. Анри продолжал свои движения, целовал меня, но не впадал
в бессознательное состояние, как мне этого хотелось. Я все же была
счастлива. Мне казалось, что мое существо исчезает... Инстинктивно я
сделала движение бедрами... Вдруг я вскрикнула и замерла неподвижно... Я
почти потеряла сознание от блаженства. Муж, казалось, был удивлен моим
порывом. Он продолжал, и четыре раза я испытывала блаженный кризис и
продолжение сладострастной работы. Наконец я почувствовала, как он
вздрогнул и пролил в меня нектар любви.
О! О! Какое счастье! Мы оба остались неподвижными. Я была готова
начать все сначала, но он лежал усталый, жаждущий только покоя. Вскоре он
уснул сном праведника. Я долго еще не могла уснуть...
Наутро я проснулась одна, мне захотелось исследовать себя, когда я
вспомнила вчерашнюю сцену. Я села на постель, широко раздвинув ноги и
раскрыла руками губы моего убежища и там обнаружила большие изменения:
Внутренность его была краснее обычного и отверстие таким большим, что
в нем исчезал мой палец. Мне очень хотелось продолжить занятие с пальцем,
но в это время в комнату постучали, и я немедленно приняла кокетливую позу.
Это была Берта. Она была веселой и с улыбкой принялась меня целовать.
Теперь я была вполне женщиной. Пока я одевалась, а моя милая тетя
болтала со мной, как с равной себе во всем. С большим интересом она
расспрашивала обо всем, что произошло. Я откровенно рассказала ей обо всем
и очень удивила ее тем, что я четыре раза испытала удовольствие, хотя Анри
взял меня всего раз. Очевидно, ее поразила его мужская слабость по
сравнению с ее мужем.
Днем мой муж, страстный любитель охоты, пошел в лес пострелять дичь, а
я гуляла с тетей. Наступившая ночь отличалась от предыдущей: Анри снова
разговаривал со мной о предстоящем отъезде, о новой квартире и новых вещах,
и ни разу о любви, ни разу не поцеловал, не приласкал, и, наконец, уснул.
На следующее утро я проснулась раньше его. Мне очень хотелось увидеть его
штуку, которую я чувствовала всего два раза. Обстоятельства мне
благоприятствовали. Было жарко, и муж сбросил с себя одеяло... Его рубашка
была приподнята. Я наклонилась к его ногам и увидела весьма жалкое орудие,
которое должно было стать моим единственным утешением. Анри сделал движение
во сне. Я быстро повернулась и притворилась спящей, к горлу подкатывал
горький клубок сдерживаемых рыданий.
Вскоре он проснулся и первым, как всегда, покинул комнату. Конечно, я
не считала себя полностью несчастной, мой муж был внимателен ко мне, очень
добр и ни в чем не отказывал.
Но не такой любви я ждала. Я ожидала любви сладострастной,
чувственной, жаркой. Близость мужа два раза в неделю меня не устраивала.
Обычно он целовал меня в щеку или лоб, но даже мои восхитительные
груди, свежие, прекрасные не удостоились поцелуя. Его рука, казалось,
избегала того места, которое его так радушно принимало. Я не смогла
прикоснуться к нему руками, так как знала, что буду остановлена.
Муж по-своему любил меня и уважал как свою жену, будущую мать своих
детей. И поэтому в уединении супружеских ночей не разрешал себе по
отношению ко мне тех пленительных вольностей, которые я ждала с замиранием
сердца.
Ему были неведомы всякие пустячки, нежности и веселые забавы, всякие
затеи и ухищрения, которые для дам дороже спасения души...
Восторженная нежность, поэзия ласк более изощренных, милые и вольные
малости так и остались в моей памяти от тех игр, тайным свидетелем которых
я являлась в замке моей бабушки...
3. СГОРЕТЬ ДОТЛА В АДУ ТВОИХ ПРОСТЫНЬ Так прошло два года. Мне минуло
двадцать лет. Мой темперамент не только не успокоился, но, напротив,
усилился. А муж устраивал мне пиршества любви все реже и реже. В довершение всех бед, я не имела детей, которые дали бы моим
мыслям должное направление в другую сторону. По долгу службы мой муж уезжал
из дома. Сколько ночей я провела в одиночестве, принимая наиболее
сладострастные позы, подсказываемые моим инстинктом! Мой палец уже не
удовлетворял меня более. Я брала подушку и сжимала ее между ног, словно она
была в состоянии удовлетворить меня. Я терлась об нее и получала некоторое
удовольствие. Эти искусственные, ставшие для меня привычками, возбуждения
изменили мой характер. Я всячески старалась не поддаваться таким
настроениям... Но увы! Не могла победить природы. Была ли в этом моя вина?
Я познакомилась с госпожой Д. Это была хорошенькая блондинка, уже
приближающаяся к закату своей красоты. Она была маленького роста. Мне
думается, что в ее жизни было немало приключений. Однажды она сообщила мне,
что приехал новый начальник гарнизона, молодой офицер, около тридцати лет,
холост. Д. сказала, что он будет у нее на днях на обеде и пригласила меня с
мужем к ней. Не знаю, было ли это предчувствием, но домой я вернулась с
чувством ревности к Д.
Надо признаться, что идя на обед, я оделась в великолепное платье. Мы
зашли в гостиную. Ф. был там. Я рассмотрела его в одно мгновение. Он был
высок, хорошо сложен, и, видимо, силен. У него было открытое лицо и
прекрасные манеры. Он был премил и сразу очаровал меня своим приятным
голосом. Я чувствовала, как кровь мне прилила к сердцу.
О! Я была уже в его власти, не стремясь даже сопротивляться. Чувства
охватили меня всю. Во время обеда, отличавшегося изысканностью блюд, Ф.
Блистал веселостью и остроумием. Он сидел рядом с Д., кокетничавшей с
ним.
Я бы ее убила в это время!
После обеда он разговаривал с моим мужем, и очень ему понравился. Д.
