И с тех пор два месяца не садились вместе со взрослыми.
А спустя два месяца мы с Лелей стали упрашивать нашего отца, чтобы он
нам снова разрешил ужинать со взрослыми. И наш отец, который был в тот
день в прекрасном настроении, сказал:
- Хорошо, я вам это разрешу, но только я категорически запрещаю вам
что-либо говорить за столом. Одно ваше слово, сказанное вслух, - и более
вы за стол не сядете.
И вот, в один прекрасный день мы снова за столом, ужинаем со взрослы-
ми.
На этот раз мы сидим тихо и молчаливо. Мы знаем папин характер. Мы
знаем, что если мы скажем хоть полслова, наш отец никогда более не раз-
решит нам сесть со взрослыми.
Но от этого запрещения говорить мы с Лелей пока не очень страдаем. Мы
с Лелей едим за четверых и между собой пересмеиваемся. Мы считаем, что
взрослые даже прогадали, не позволив нам говорить. Наши рты, свободные
от разговоров, целиком заняты едой.
Мы с Лелей съели все, что возможно, и перешли на сладкое.
Съев сладкое и выпив чай, мы с Лелей решили пройтись по второму кругу
- мы решили повторить еду с самого начала, тем более что наша мать, уви-
дав, что на столе почти что чисто, принесла новую еду.
Я взял булку и отрезал кусок масла. А масло было совершенно замерзшее
- его только вынули из-за окна.
Это замерзшее масло я хотел намазать на булку. Но мне это не удава-
лось сделать. Оно было как каменное.
И тогда я положил масло на кончик ножа и стал его греть над чаем.
А так как свой чай я давно выпил, то я стал греть это масло над ста-
каном папиного начальника, с которым я сидел рядом.
Папин начальник что-то рассказывал и не обращал на меня внимания.
Между тем нож согрелся над чаем. Масло немножко подтаяло. Я хотел его
намазать на булку и уже стал отводить руку от стакана. Но тут мое масло
неожиданно соскользнуло с ножа и упало прямо в чай.
Я обмер от страха.
Я вытаращенными глазами смотрел на масло, которое плюхнулось в горя-
чий чай.
Потом я оглянулся по сторонам. Но никто из гостей не заметил проис-
шествия.
Только одна Леля увидела, что случилось.
Она стала смеяться, поглядывая то на меня, то на стакан с чаем.
Но она еще больше засмеялась, когда папин начальник, что-то рассказы-
вая, стал ложечкой помешивать свой чай.
Он мешал его долго, так что все масло растаяло без остатка. И теперь
чай был похож на куриный бульон.
Папин начальник взял стакан в руку и стал подносить его к своему рту.
И хотя Леля была чрезвычайно заинтересована, что произойдет дальше и
что будет делать папин начальник, когда он глотнет эту бурду, но все-та-
ки она немножко испугалась. И даже уже раскрыла рот, чтобы крикнуть па-
пиному начальнику: "Не пейте!"
Но, посмотрев на папу и вспомнив, что нельзя говорить, смолчала.
И я тоже ничего не сказал. Я только взмахнул руками и, не отрываясь,
стал смотреть в рот папиному начальнику.
Между тем папин начальник поднес стакан к своему рту и сделал большой
глоток.
Но тут глаза его стали круглыми от удивления. Он охнул, подпрыгнул на
своем стуле, открыл рот и, схватив салфетку, стал кашлять и плеваться.
Наши родители спросили его:
- Что с вами произошло?
Папин начальник от испуга не мог ничего произнести.
Он показывал пальцами на свой рот, мычал и не без страха поглядывал
на свой стакан.
Тут все присутствующие стали с интересом рассматривать чай, оставший-
ся в стакане.
Мама, попробовав этот чай, сказала:
- Не бойтесь, тут плавает обыкновенное сливочное масло, которое рас-
топилось в горячем чае.
Папа сказал:
- Да, но интересно знать, как оно попало в чай. Нука, дети, подели-
тесь с нами вашими наблюдениями.
Получив разрешение говорить, Леля сказала:
- Минька грел масло над стаканом, и оно упало.
Тут Леля, не выдержав, громко засмеялась.
Некоторые из гостей тоже засмеялись. А некоторые с серьезным и озабо-
ченным видом стали рассматривать свои стаканы.
Папин начальник сказал:
- Еще спасибо, что они мне в чай масло положили. Они могли бы дегтю
влить. Интересно, как бы я себя чувствовал, если бы это был деготь...
Ну, эти дети доведут меня до сумасшествия.
Один из гостей сказал:
- Меня другое интересует. Дети видели, что масло упало в чай. Тем не
менее они никому не сказали об этом. И допустили выпить такой чай. И вот
в чем их главное преступление.
Услышав эти слова, папин начальник воскликнул:
- Ах, в самом деле, гадкие дети, почему вы мне ничего не сказали? Я
бы тогда не стал пить этот чай...
Леля, перестав смеяться, сказала:
- Нам папа не велел за столом говорить. Вот поэтому мы ничего не ска-
зали.
Я, вытерев слезы, пробормотал:
- Ни одного слова нам папа не велел произносить. А то бы мы что-ни-
будь сказали.
Папа, улыбнувшись, сказал:
- Это не гадкие дети, а глупые. Конечно, с одной стороны, хорошо, что
они беспрекословно исполняют приказания. Надо и впредь так же поступать
- исполнять приказания и придерживаться правил, которые существуют. Но
все это надо делать с умом. Если б ничего не случилось - у вас была свя-
щенная обязанность молчать. Масло попало в чай или бабушка забыла зак-
рыть кран у самовара - вам надо крикнуть. И вместо наказания вы получили
бы благодарность. Все надо делать с учетом изменившейся обстановки. И
эти слова вам надо золотыми буквами записать в своем сердце. Иначе полу-
чится абсурд.
Мама сказала:
- Или, например, я не велю вам выходить из квартиры. Вдруг пожар. Что
же вы, дурацкие дети, так и будете торчать в квартире, пока не сгорите.
Наоборот, вам надо выскочить из квартиры и поднять переполох.
Бабушка сказала:
- Или, например, я всем налила по второму стакану чаю. А Леле я не
налила. Значит, я поступила правильно?
Тут все, кроме Лели, засмеялись. А папа сказал:
- Вы не совсем правильно поступили, потому что обстановка снова изме-
нилась. Выяснилось, что дети не виноваты. А если и виноваты, то в глу-
пости. Ну, а за глупость наказывать не полагается. Попросим вас, бабуш-
ка, налить Леле чаю.
Все гости засмеялись. А мы с Лелей зааплодировали.
Но папины слова я, пожалуй, не сразу понял. Зато впоследствии я понял
и оценил эти золотые слова.
И этих слов, уважаемые дети, я всегда придерживался во всех случаях
жизни. И в личных своих делах. И на войне. И даже, представьте себе, в
моей работе.
В моей работе я, например, учился у старых великолепных мастеров. И у
меня был большой соблазн писать по тем правилам, по которым они писали.
Но я увидал, что обстановка изменилась. Жизнь и публика уже не те,
что были при них. И поэтому я не стал подражать их правилам.
И, может быть, поэтому я принес людям не так уж много огорчений. И
был до некоторой степени счастливым.
Впрочем, еще в древние времена один мудрый человек (которого вели на
казнь) сказал: "Никого нельзя назвать счастливым раньше его смерти".
Это были тоже золотые слова.
1939
РАССКАЗЫ О ЛЕНИНЕ
Эти рассказы написаны мною для детей дошкольного возраста.
1. ГРАФИН
Когда Ленину было восемь лет, с ним случилась одна маленькая история,
о которой впоследствии, много лет спустя, рассказала его сестра, Анна
Ильинична.
Анна Ильинична говорила про своего брата, что он был большой шалун.
Но вместе с тем он был очень правдивый мальчик. Он никогда не врал и
всегда признавался в своих шалостях.
Но однажды с ним случилось такое происшествие.
Вместе с отцом и со своими сестрами маленький Володя поехал в Казань.
Там, в Казани, проживала их родственница, тетя Аня. И вот они к ней
поехали.
А у тети Ани тоже были дети - двоюродные братья и двоюродные сестры
Ленина.
Встреча была интересная. Дети много шалили, бегали, играли в разные
игры.
И однажды до того расшалились, что опрокинули на пол графин, который
стоял на столике.
Это у них была какая-то веселая игра. Они друг от друга бегали. И Во-
лодя, бегая по комнате, наткнулся на этот столик. Столик покачнулся, и
красивый хрустальный графин упал на пол и разбился вдребезги.
Дети даже не заметили, кто именно разбил графин. Все бегали и все но-
сились по комнате.
И только когда разбился графин, дети присмирели.
Вдруг открывается дверь, и в комнату входит тетя Аня. Она услышала
звон и шум и вот пришла посмотреть, что случилось.
И, увидев на полу разбитый графин, тетя Аня спросила:
- Дети, кто из вас разбил графин?
И все дети стали говорить: "Это не я". И маленький Володя тоже ска-
зал: "Это не я". И сказал он это так тихо, что еле можно было услышать
его.
Он сказал неправду, потому что он в первый момент испугался. Все-таки
чужой дом, чужая квартира, малознакомая тетя Аня. И, кроме того, он из
всех был самый маленький. И у него не повернулся язычок сказать: "Это
я".
Тогда тетя Аня говорит:
- В таком случае выходит, что графин сам разбился. Наверное, ему
скучно стало на столе стоять - вот он и упал.
Дети засмеялись и говорят:
- Наверно, он хотел с нами побегать. И вот поэтому он прыгнул со сто-
лика на пол. Но он, бедненький, забыл, что он стеклянный, и разбился.
И дети опять засмеялись. Только один маленький Володя не засмеялся.
Он ушел в другую комнату и сел у окна. И долго там сидел и о чем-то ду-
мал. И только к вечеру он снова стал шалить с ребятами.
Но вот прошло два месяца.
Уже из Казани они давно уехали. И снова жили в своем городе Симбирс-
ке.
И вот как-то вечером, когда дети ложились спать, мать подошла к Воло-
диной кроватке и видит, что мальчик о чем-то горько плачет.
Мать спросила:
- О чем ты плачешь?
И мальчик, всхлипывая, сказал:
- Мама, когда мы были в Казани, я обманул тетю Аню. Я сказал, что это
не я разбил графин, а это я разбил графин.
Мама стала утешать мальчика. Она сказала:
- Ну, это ничего! Не плачь! Я напишу тете Ане письмо. И она, наверно,
тебя простит.
Мальчик, всхлипывая, сказал:
- Ты непременно напиши письмо тете Ане! Напиши, что это я разбил.
Мама снова стала утешать его. И тогда мальчик успокоился и заснул.
Целуя и закрывая одеялом своего маленького сына, мать подумала: "Ка-
кой он удивительный ребенок он два месяца помнил об этой истоии и два
месяца огорчался, что случайно сказал неправду! Но теперь, когда он
признался - ему стало легко, и вот он даже с улыбкой заснул".
На другой день мама написала тете Ане письмо. И вскоре тетя Аня отве-
тила, что она вовсе не сердится на своего милого племянника и снова ждет
его к себе в гости.
2. СЕРЕНЬКИЙ КОЗЛИК
Когда Ленин был маленький, он почти ничего не боялся.
Он смело входил в темную комнату. Не плакал, когда рассказывали
страшные сказки. И вообще он почти никогда не плакал.
А его младший брат Митя был очень хороший и добрый мальчик. Но только
он был очень уж жалостливый.
Кто-нибудь запоет грустную песню, и Митя в три ручья плачет.
Особенно он горько плакал, когда дети пели "Козлика".
Многие дети знают эту песенку - о том, как у бабушки жил серенький
козлик.
В этой песенке говорится, что бабушка очень любила этого серенького
козлика. И не велела ему в лес ходить. Но козлик не послушался бабушку -
пошел в лес погулять. А там на него напали серые волки, растерзали его,
съели. И оставили бабушке рожки да ножки.
Несомненно, песенка грустная. Но плакать, конечно, не надо было. Ведь
это песня. Это нарочно, а не на самом деле.
Безусловно, козлика жалко. Но только он отчасти сам виноват: зачем
без спросу пошел в лес гулять.
В общем, у Мити всегда дрожал голосок и дергались губенки, когда он
вместе с детьми пел эту песню.
А когда Митя доходил до грустных слов: "Напали на козлика серые вол-
ки", - он всякий раз заливался в три ручья.
И вот однажды дети собрались у рояля и запели эту песню.
Они благополучно спели две строчки. Но когда дошли до грустного места
