баюкал и успокаивал. И если бы не приход Альсима, пар-арценца Опоры Вещей,
который явился с докладом о положении дел в Хилларне, гнорр мог бы и
задремать.
x 3 x
Пиннаринский дворец Сиятельных Князей Варана, расположенный напротив
здания Свода Равновесия и тем придающий вторую скобку невысказуемому
слову-площади Шета окс Лагина, велик и мрачен. Здесь принимают послов, здесь
заседает Совет Шестидесяти, здесь дают пышные званые обеды. Здесь, взяв под
локоток впечатлительного оринского дипломата, можно вывести его на один из
огромных балконов, на каждом из которых днем и ночью прогуливаются по два
великолепных гвардейских офицера, и, ткнув пальцем в массивную громаду
Свода, сказать что-нибудь этакое: "А что, дражайший, может быть заглянем на
чарку винца к соседям?" И невинно скоситься на стремительно бледнеющие щеки
прохиндея из Орина, с которым вы, глава Торгового Дома, уже второй месяц не
можете сойтись в таможенных ставках на провоз гортело хелтанским народам.
Пиннаринский дворец на площади Шета окс Лагина создан для власти и
живет одною лишь властью. Другое дело -- Террасы. За этим коротким и простым
словом для каждого варанского придворного кроются озерца и тропки,
разноцветные ручьи с искусственной прохладой и укромные беседки, живописные
валуны и живительный флирт, вино, женский смех, игры в харренские прятки и
катание на изящных лодках-лебедях в Нашем Алустрале.
-- Если вы устали, то вам... вовсе необязательно следовать за нами
далее. Я нахожу себя... в обществе гнорра в полнейшей безопасности.
Сиятельная старательно демонстрировала Лагхе свое волнение, запинки в
речи, что должно было выказать ее "одержимость хмелем" и, следовательно,
доступность. Ее слова были обращены к десяти телохранителям из числа
гвардейских офицеров, которые второй час слонялись вслед за своей госпожой
по Террасам. Несчастные своей хрустальной трезвостью, хмурые среди всеобщего
веселья, отягощенные оружием и латами, потеющие под своими длинными плащами.
Весна на этот новый год выдалась очень ранней.
Старший над телохранителями вопросительно и не без надежды посмотрел на
гнорра. Лагха хорошо знал этого "гвардейца". Молодой аррум Опоры Единства,
чем-то похожий на Эгина. Этому тоже повезло выжить в мятеже Норо окс Шина. И
не просто выжить, а оказать ему, Лагхе, достаточно ценную услугу.
Лагха, который знал, что рано или поздно свершится все, чему суждено
свершиться, лениво кивнул и сказал, обращаясь к Сайле:
-- Вне всякого сомнения, Сиятельная, пусть подождут нас здесь. И мне
даже кажется, что кравчие возле вон той беседки, -- Лагха указал на ярко
освещенную изнутри ажурную постройку, из которой доносился раскатистый гогот
каких-то молодых повес, -- могут наполнить кубки вашим неусыпным стражам.
Вообще говоря, Лагха не любил делать какие бы то ни было поблажки
подчиненным. Но сегодня, после отчета Гларта и разговора с Альсимом, у
гнорра было отменное настроение, ибо он чувствовал, что на границах
княжества зреет большая бойня. А большая бойня -- большой путь. Возможно,
тот самый, ради которого он, Отраженный, вновь пришел в мир.
И, главное -- эти десятеро бездельников, волею варанских законов
обреченные охранять вздорную бабенку с цепью Властелина Морей, вызывали у
Лагхи искреннее сочувствие. В конце концов, круглые сутки дышать пылью
из-под сафьяновых туфель Сиятельной -- не самое большое удовольствие для
воина.
Итак, молодящаяся (а в действительности не очень-то молодая) и
вдовствующая (весьма, впрочем, условно) Сиятельная Княжна хотела совратить
молодого и женатого Лагху Коалару. Лагха это прекрасно понимал. Сайла была
Лагхе совершенно безразлична. Но он ничего не имел против.
x 4 x
Дальше все было очень просто.
Сиятельная затащила Лагху на самую верхнюю, полудикую террасу, где
находились сараи с садовым инструментом, постройки для подкрашивания и
ароматизации ручьев, зимние домики для павлинов и прочее, без чего роскошный
сад за несколько лет превращается в дикий и пугающий лес.
На середине лестницы Сайла исс Тамай взяла Лагху под руку и начала
лепетать что-то относительно того, как приятно порой чувствовать себя не
высокомерной правительницей, а просто взбалмошной девчонкой, которая
пугается коней, подсматривает за грубыми утехами слуг на сеновале и не
понимает разницы между словами "мальчик" и "юноша".
Лагха довольно сдержанно хмыкал. Дескать, понимаю вас, а как же.
Когда они поднялись, в голосе Сайлы Лагхе послышалось растущее
напряжение. Она явно высматривала, куда было бы сподручнее затащить свою
властительную жертву. Вот прямо так, на траве, Сайла, похоже, не привыкла.
Ну и он тоже. По крайней мере, в последнем та-лан отражении. В предыдущем
Кальт Лозоходец в юношестве любил не только на траве, но и в ледяном горном
потоке, на поле битвы среди еще теплых тел, в походной повозке и трижды --
на шкуре, второпях брошенной в жестокий снег Северной Лезы.
-- Ну что? -- спросил Лагха с грубостью, которой от себя не ожидал. --
Ты по сей день боишься коней?
Сайла вздрогнула.
-- Пойдем, -- приказал Лагха и потащил млеющую Сайлу в постройку,
из-под фундамента которой разбегались пять светящихся ручьев.
x 5 x
Еще год назад Лагха был девственником. Потому что только таким путем,
по уверениям Ибалара, он мог сохранить свою силу. Потом в руки Лагхи попала
Овель исс Тамай (между прочим -- племянница ныне здравствующей княжны). Ее
След был хорош. Гнорр пришел к выводу, что не стоит во всем беззаветно
доверяться вот уж восемь лет как покойному эвероноту. Тем более что со
временем Лагха осознал: ему нужна жена. Нужна именно потому, что слугам
Князя и Истины -- всем без исключения, от эрм-саванна до гнорра -- жен иметь
запрещено. Но времена меняются, милостивые гиазиры. Любой власти для
Отраженного слишком мало. И лишний раз показать всему Варану, что ты превыше
всех, что ты можешь позволить себе наперекор разным там Заветам жениться на
молоденькой распутнице из древнейшего варанского рода -- именно то, что
нужно гнорру, дабы все поняли, что его власть растет изо дня в день и,
значит -- ей нет предела в грядущей вечности.
Лагха сделал свой выбор и, поскольку Овель благодаря Эгину
посчастливилось выжить, взял ее в жены. Но Овель была холодна с ним,
выполняла свои обязанности супруги с подчеркнутым равнодушием и строжайшим
образом следовала Уложениям Жезла и Браслета. Лагхе, вроде бы, это было
безразлично. Отраженные не знают любви. Он повторял это себе, стиснув зубы,
по десять раз в день. Отраженные не знают любви. И все-таки -- они любят.
Любят если не женщин, то их обожание, восхищенные взгляды, признательные
вздохи на рассвете. Всего этого Овель Лагхе дать не могла. А Сайла --
смогла.
Когда эта уже не очень молодая женщина неожиданно улыбнулась ему,
Лагхе, ослепительной улыбкой блаженства, Лагха подумал: "Да, Шилол меня
раздери, Ибалар все-таки мог выжить."
А когда Сайла приступила к Сочетанию Устами, Лагха, рассеянно запустив
пятерню в ее удивительно густые волосы, вспомнил заключительные слова из
доклада Альсима: "Таким образом, можно не сомневаться в том, что в
наступающем шестьдесят третьем году южане рассчитывают применить военную
силу в море Савват."
И только на третий раз Лагха, разъяренный хаосом в собственных мыслях и
догадках, вошел в Сайлу с неподдельной страстью. И когда Сайла издала
восхищенный стон, под сердцем Лагхи что-то кольнуло. Нет, все-таки эта
женщина пришлась ему определенно по нраву. Не то что ее племянница --
ослепительная и холодная, словно бескрайний снежный ковер Северной Лезы,
родины Кальта Лозоходца.
ГЛАВА 3. ШЕСТЬДЕСЯТ КОРОТКИХ КОЛОКОЛОВ
МЕДОВЫЙ БЕРЕГ, 63 ГОД ЭРЫ ДВУХ КАЛЕНДАРЕЙ
Вечер второго дня месяца Алидам
x 1 x
Разгоряченное запретным аютским вином дыхание Лормы было частым,
неровным, взволнованным. И его губы прикоснулись к ее губам, чтобы испить
эту хмельную свежесть без остатка.
-- Вы, вы, тайный советник... -- пролепетала она, отступая на шаг.
-- Зови меня Йен.
Дальше отступать было некуда. Дальше, насколько мог видеть Йен окс
Тамма, тайный советник уезда Медовый Берег, при бледном, скупом свете
заходящей луны, сочившемся сквозь узкое окно под потолком, был стол.
Советник, в свою очередь, сделал шаг вперед. Теперь он вновь стоял
перед ней на расстоянии меньшем, чем того допускают приличия. Ягодицы Лормы
прикоснулись к массивной дубовой столешнице. Об этом поведали советнику
пальцы его левой руки, скользнувшей по спине Лормы вниз -- вниз, в надежде
пройтись по соблазнительной мягкой ложбинке, до времени скрытой дешевой
тканью ее длинного, тяжелого платья.
Лорма вздрогнула как лань, перед самым влажным носом которой в дерево
воткнулась быстроперая стрела. Вздрогнула и, пожалуй, имей она путь к
бегству, могла бы и убежать. "Нет, не могла бы; просто не захотела бы", --
мелькнуло в сознании советника, чресла которого уже полнились свинцовой
тяжестью вожделения. Преодолев слабое, показательное сопротивление Лормы,
Йен обнял ее правой рукой, привлек к себе и его левая рука обрела желанное,
проскользнув в новообрященный просвет между столешницей и "наименьшей из
двух спинок" Лормы, как, пожалуй, не преминул бы выразиться местный учитель.
-- Советник, я буду кричать, -- заявила Лорма неожиданно строго. Но
недостаточно громко. В общем-то, скорее шепнула, нежели сказала. Это
означало "да". Впрочем, даже если бы это означало "нет", советник быстро
объяснил бы Лорме, что сказала она именно "да".
-- Не будешь, -- сказал он тихо, старательно вкладывая в свой голос
излюбленную и неповторимую нежную хрипотцу. Йен наложил на уста Лормы печать
тяжелого, тягучего поцелуя. Поцелуя любви и власти.
Если бы у него было время... Если бы у них было время...
К сожалению, все еще впереди. А пока что обойдется без запретного.
Сегодня Уложения Жезла и Браслета пребудут в неприкосновенности. Нет
времени. Сейчас нет времени, иначе их отсутствие станет чересчур уж
подозрительным. Милостивому гиазиру тайному советнику, понимаете ли,
вздумалось поглядеть в звездозорную трубу, а дочери землевладельца Круста
Гутулана возжаждалось препроводить тайного советника на самый верх Перстовой
Башни.
Лорма лишь восхищенно ойкнула, когда он рывком развернул ее к себе
спиной и, наградив поцелуем в шею, распластал гибкий стан местной крали на
столе. Поддавшись сильным рукам Йена, в общем-то совершенно непохожим на
обычные холеные грабли государственных чиновников, мягко шурша, по бедрам
Лормы поползло вверх платье. Тайный советник одним артистичным движением
ловко распустил шнуровку на своих парчовых пурпурных панталонах (узлы были
исподволь ослаблены опытным Йеном еще за столом) и, предоставив своим рукам
вольно ласкать крупные груди Лормы, ввел своего Гиазира в покои невинности
так, как то принято у истинных аррумов Свода Равновесия -- очень, очень
требовательно. Он здесь хозяин. Он -- и никто другой.
x 2 x
-- Нет. Сейчас нам пора возвращаться, -- сухо сказал Йен,
собственноручно отирая ноги Лормы посредством льняного платка для чистки
"облачных" клинков.
Придется выбросить, а их не так уж много -- всего семь. Подумать только
-- до того как познакомиться с тайным советником, бедняжка действительно
была девственницей. Это до двадцати-то лет, о Шилол!
