позвал его сюда "стальным словом Урайна".
-- Ну, -- протянул Эгин, -- теперь действительно все понятно.
В тот момент он чувствовал себя безнадежно, непроходимо невежественным.
К счастью, за дверью послышались голоса, среди которых выделялось чистое
сопрано Лормы и гортанный говор Снаха.
x 5 x
-- Здравствуйте, милостивые гиазиры, гиазир Авелир, и господин Йен
тоже, -- Лорма была бойкой и, главное, вежливой девочкой.
-- Почтение вам, о доблестные мужи, -- Сорго был все тем же, каким его
успел узнать Эгин за три недели мира на Медовом Берегу -- напыщенным,
рассеянным и мрачноватым.
-- Надеюсь, у вас достанет сил на то, чтобы развлечь нас разговором
перед тем, как отправиться ко сну? -- благосклонно начал Авелир, не то
передразнивающий выспренного Сорго, не то невольно подсевший на
обстоятельный тон древней поэзии.
-- О да, хотя, признаюсь, их, то есть сил, немного, -- откликнулся
Сорго, имевший крайне поношенный или даже потасканный вид. Кстати, Лорма
выглядела куда как более жизнерадостно. Румяные, пышные щеки, белозубая
улыбочка, сладкие, алые губы. "Небось, любились там "в укрытии" с утра до
вечера и с вечера до утра", -- незлобиво и в общем-то без ревности подумал
Эгин.
-- Можете звать меня Эгином, -- вставил он, ибо ему отчего-то
показалось, что если Лорма еще раз назовет его гиазиром тайным советником,
то его нефигурально вытошнит.
-- Угу, -- хором ответили Лорма и Сорго.
-- А меня -- Квадратной Шкуркой, -- отозвался из своего плохо
освещенного угла Лагха с серьезнейшим выражением лица.
Лорма и Сорго перепуганно закивали.
Эгин не сдержался и прыснул со смеху.
x 6 x
-- Вы ведь любитель изящных искусств, не так ли, Сорго? -- спросил
Авелир.
-- О да... Я -- да, любитель, -- задрав глаза в небо, отвечал Сорго. --
Правда, пока мы были в этой, в этой унизительной землянке, я, простите, не
сочинил ни одной оды.
-- Не страшно, -- продолжал Авелир. -- Значит, вы умеете играть на
каниойфамме?
-- Ну разумеется, -- с обиженным видом отвечал Сорго. Будто его
спросили что-то вроде "А вы умеете играть в "три пальца" на щелбаны?"
-- А хорошо ли вы помните вашу прежнюю подругу Люспену?
Ничуть не сконфузившись, Сорго отвечал:
-- Помню. Но мою нынешнюю подругу, обворожительную Лорму, я помню
лучше.
"Ах вот оно как? Новую подругу?" -- встрепенулся Эгин, но, разумеется,
смолчал. Не то чтобы он надеялся вновь воспламениться страстью и припасть к
розовым щечкам бедной сиротки и погорелицы Лормы Гутулан (хотя и такой
возможности не исключал). А так -- скорее из собственнического инстинкта
самца.
В отличие от Эгина, Авелир полностью проигнорировал последний пассаж
Сорго и продолжал расспросы. Пока ни Эгин, ни Лагха не догадывались к чему
клонит эверонот, но так как спать им ничуть не хотелось, они слушали с
неугасимым вниманием.
-- Сейчас мне интересна Люспена, -- отрезал эверонот, любезно улыбаясь
Лорме. -- Вы когда-нибудь слышали, как она играет на каниойфамме?
-- О да, почитай каждый вечер. Но только играла она посредственно... --
с видом знатока сообщил Сорго. -- Все какие-то убогие, примитивные песенки.
Где уж там ей было до серьезной музыки!
-- А что за примитивные песенки? Вы помните, какие? -- продолжал
наседать Авелир.
-- Да... Ну там "Трень-трень-трень... комаров писчанье, светляков
порханье..." и еще вот эту, ну... "Перепелка-птица эх, спинка крапленая!" --
прогнусил "поэтическим" козлетоном Сорго.
-- А вы можете наиграть эти песенки по памяти?
-- Нет ничего проще! -- заверил Сорго Авелира. -- А что, здесь есть
каниойфамма? -- тут же с надеждой спросил он, радуясь гипотетической
возможности блеснуть своими талантами перед просвещенной публикой.
-- Целой каниойфаммы нет...
Сорго сник или, как любил говаривать покойный Мидан окс Саггор,
"скапустился". Лорма рассерженно шморгнула носиком. Она ведь всегда мечтала
послушать!
-- ...но есть одна струна, -- отозвался Лагха из угла. Гнорр, в отличие
от Эгина, уже давно догадался к чему клонит Авелир.
-- Как это мило с вашей стороны, гиазир Квадратная Шкурка! -- взорвался
признательностью Сорго. И, просияв, подскочил к Лагхе, заключил его в
объятия и облобызал, как милого племянника.
У высокомерного гнорра волосы встали дыбом.
-- Ну-ну, дядя, -- в полной растерянности пробормотал он и похлопал
Сорго по спине с тем видом, с каким обычно утешают тревожных детей и
душевнобольных.
Тут даже Авелир не смог сдержать смущенной улыбки.
x 7 x
-- ...Люспена играла у высохшего колодца, соединенного с лазами
шардевкатранов, благодаря чему твари могли превосходно слышать ее. Но мы --
мы будем смелее, потому что у нас нет другого выхода. Мы будем играть в
самом лазе, -- пояснил Авелир. -- Струна у нас одна, а это значит, что мы
можем помыкать лишь одним шардевкатраном. Но, думаю, нам хватит и одного.
"С лихвой", -- промолчал Эгин.
Через проделанный при штурме Серого Холма пролом в полу казармы
костеруких они по очереди протиснулись в лаз, где Сорго предстояло дать свой
второй за эту ночь концерт. (Первый уже состоялся часом раньше, когда они
натянули принесенную Лагхой из Пиннарина струну на длинную палку из серого
бука и Сорго, окруженный всеобщим вниманием, исполнил весь репертуар
Люспены, правда, сделал это очень-очень тихо. Мало ли -- может, слух у
шардевкатранов сильно обострился от пережитых ими в последнее время
треволнений.)
Когда они оказались внутри, Эгин и Лагха оголили свои клинки, а Сорго
взял наизготовку свою каниойфамму, точнее, ее жалкое однострунное подобие.
Авелир же, безоружный и очень бледный, уселся на землю и стал сверлить
взглядом непроницаемую, предвечную темень лаза.
-- Начинай! -- Лагха двинул Сорго локтем в бок и тот, набрав в легкие
воздуха, начал.
x 8 x
-- Комаров писчанье, светляков порханье! Трем-трем-трем! -- тихо запел
Сорго и забренчал на одинокой струне, из-под которой полилась примитивная
мелодия. Одна из тысяч таких, какие играют на каждой ярмарке Круга Земель.
Простая, запоминающаяся и, пожалуй, не лишенная приятности.
Авелир напряг слух и зрение так, что глаза его, казалось, стали
светиться в темноте (светильников они, ясное дело, с собой не взяли, а
понадеялись на тусклые отсветы из отверстия в верхней стене лаза). Эгин и
Лагха, стоящие по обе стороны от него, затаили дыхание.
Как мы с милой Как мы с милой во кленовом да во лесу! Комаров
писча-а-нье! Светляков порха-а-нье!
Сорго гнусил очень старательно. Эгин поймал себя на том, что дабы
как-то умерить свое волнение, заслушался пением Сорго и даже прозевал
момент, когда в далеком далеке раздался рокот, который нельзя было спутать
ни с чем. Похоже, шардевкатран заглотил наживку и теперь полз к ним что было
сил.
Целовались-обнимались На лугу среди цветов! Комаров писча-а-нье!
Светляков порха-а-нье!
Грохот стал невыносим. Несмотря на то, что слов и треньканья
каниойфаммы было уже почти не слышно, Сорго продолжал надрываться. Авелир
встрепенулся и, приблизившись к самому уху Сорго, заорал:
-- Давай что-нибудь другое, он уже здесь!
А шардевкатран и в самом деле был уже здесь. "Облачный" клинок Эгина и
меч Лагхи бесновались, переливаясь всеми оттенками малинового и зеленого. Из
глубины туннеля подул ветер, пахнущий гнилью. Волосы Эгина развевались на
этом ветру, а его губы шептали бессвязную чушь, общий смысл которой сводился
приблизительно к такому: "Во что бы то ни стало выжить, вернуться в Пиннарин
и еще раз увидеть Овель".
x 9 x
Но Сорго, казалось, все было нипочем. Ибо он и впрямь был одержим
изящными искусствами. Он принял к сведению рекомендацию Авелира и, даже не
скосив глаз туда, откуда ломился сквозь земную толщу шардевкатран, затянул
другой мотив. В ту ночь он был единственным, в чьей душе не было ни страха,
ни опасений.
Ой маманя говорили, Не развязывай бурдюк! Девки ушлые вскружили Бедну
голову мою!
На сей раз треньканье каниойфаммы подействовало на шардевкатрана, как
показалось Эгину, успокаивающе. Но ненадолго. Очень скоро грохот
возобновился с новой силой, причем где-то в стороне от них.
-- Он стал рыть туннель на север! -- заключил Авелир.
-- Следующую! -- скомандовал Лагха Сорго.
Сорго согласно кивнул и вновь вцепился в струну, как будто в ней был
сосредоточен весь смысл мироздания. Впрочем, в некотором смысле оно так и
было.
Перепелка птица, эх! Спинка крапленая! Лапки задери Убиенная!
Грохот раздался совсем близко. Плотное серое покрытие левой стены
туннеля, образованное застывшей шардевкатрановой слизью, растрескалось.
Недра загудели и заныли. Взволнованный Авелир вскочил на ноги.
-- Он здесь. Начинай другую!
Но не успел Сорго сменить мотив, как одна из стен лаза пошла трещинами
и лопнула, словно ореховая скорлупа. Эгин, Сорго, Лагха и Авелир отскочили
назад насколько могли далеко. И правильно сделали. Ибо спустя какой-то миг
жвалы-захваты числом шесть показались в проломе, выискивая кем бы
поживиться, а от фиолетового свечения бугорков на коже шардевкатрана в
туннеле стало светло как в мрачный день лунного затмения.
-- Сорго! -- прошипел Лагха.
Но Сорго, к счастью, был по-прежнему увлечен искусством и ничем кроме
искусства. Он припал на одно колено и вновь заиграл.
x 10 x
В какой-то момент Эгину показалось, что Сорго сыграл что-то не совсем
то. И что шардевкатран воспринял услышанное как призыв подойти поближе и
пожать руку Сорго всеми шестью жвалами-захватами разом. Однако интуиция
Сорго была просто отменной. Или, быть может, осознание опасности сделало ее
отменной. По крайней мере, очень скоро все вздохнули с облегчением. Вместо
того, чтобы продолжать идти на сближение и дальше, шардевкатран ненадолго
остановился, попятился назад, пробил потолок лаза и ринулся на поверхность
земли.
-- Интересно, что он будет делать дальше, -- дрожащим голосом спросил
Эгин.
Дождавшись, пока шардевкатран выберется наверх целиком, Лагха ринулся
за ним.
-- Он ползет на север. Сорго, дальше! -- потребовал Лагха, высунувший
голову в ночь.
Таким приблизительно образом они изучили нрав и повадки шардевкатрана.
А также и язык, на котором следует говорить с ним, чтобы быть правильно
понятым. Тот язык, на котором отлично изъяснялась Люспена или, точнее,
Стражница аютской Гиэннеры по имени Куна-им-Гир. Правда, к концу урока все,
кроме Сорго, который был готов бренчать на каниойфамме хоть до утра,
чувствовали себя вконец обессиленными.
-- Ладно, играй отбой. Нашему шардевкатрану пора спать, -- сказал
наконец Авелир, обращаясь к Сорго, чья вдохновенная рожа была лучшим
подтверждением волшебной силы искусства.
Эгин и Лагха переглянулись в крайнем облегчении, а их клинки, в ту ночь
оставшиеся не у дел, были возвращены ножнам.
ГЛАВА 22. СОН ЭГИНА
Ночь с Двадцать Шестого на Двадцать Седьмой день месяца Алидам
x 1 x
После знакомства с шардевкатраном Эгин спал как убитый.
Для ночлега они облюбовали большой трапезный зал с двумя дверями. Возле
них были выставлены в карауле по двое горцев. Остальные легли спать на
расстеленных на полу шкурах. Спали бок о бок, словно солдаты в казармах.
Сорго и Лорма посапывали рядом, лежа спиной друг к другу, а между ними,
словно драгоценнейшая драгоценность, покоилась невзрачная палка с
