от нормы. Центр сообщал, что по развитию их младенец не уступает здоро-
вому ребенку Тенли. В это время спутник уже держал курс домой, на око-
лопланетную орбиту он должен был выйти через два месяца. И вдруг...
Ничего не предвещало беды. Четырехнедельный Дэнил мирно спал, вдоволь
напившись материнского молока. Счастливая мать парила в невесомости око-
ло него, глядя счастливой, с легкой грустью улыбкой. И вдруг... И вдруг
она вздрогнула, словно кто-то уколол ее в самое сердце. Она растерянно
подняла глаза, посмотрела вокруг со страхом, и спросила, все ли в поряд-
ке. Ее муж подплыл к пульту и после пятиминутной паузы ответил, что все
системы корабля работают нормально. А через час завыла сирена. Пробило
оба баллона с кислородом, обрекая весь состав корабля на смерть. Кисло-
род остался только в самом корабле, которого хватало не больше, чем на
неделю. Единственное, что можно было сделать - это оставить одного Дэни-
ла, ему одному хватило бы кислорода до того времени, как прибудет спаса-
тельный корабль. Последний поцелуй... Последние объятия... Отдав Дэнила
во власть манипуляторного робота-няни, попрощавшись с молчаливой Тенлей,
которая не знала что ответить, они вышли в космос, плотно прижавшись
друг к другу... Когда они стали задыхаться от нехватки кислорода, отец
Дэнила резким движением открыл клапан... Несколько раз в течении этих
сорока лет командиры кораблей, пролетавшие в этих районах, в тайне от
Дэнила говорили, что регистрировали радарами объект примерной массой
двести килограммов... Но тайна для того и есть тайна, что бы когда-ни-
будь перестать ей быть. Дэнил тупо верил, что он встретит своих родите-
лей, понимая, что это бред, но в каждую свободную минуту он смотрел в
иллюминатор, независимо от того, где бы ни находился корабль...
....Дэнила встретила аварийно-спасательная группа, через месяц. Еще
через месяц оба корабля благополучно встали на околотенную орбиту и еще
через три месяца полугодовалый Дэнил был доставлен на Тенлю. Его полюбил
весь космодром. Астронавты, диспетчеры, врачи, техники - все навещали
его в интернате. Немудрено, что Дэнил в десять лет впервые поднялся в
космос. И сразу его полюбил. В школьные каникулы его можно было найти
только в космосе на какой-нибудь из "орбиталок" или, на худой случай, на
ремонтных стапелях, где он вместе с техниками копался в двигателях. Так
появился один из самых опытных и знающих механиков по двигателям, немно-
гословный и преданный космосу Дэнил Лонг.
...Глядя в иллюминатор, Дэнил почувствовал, как жгет пальцы от дого-
равшей сигары. Не отводя взгляда от иллюминатора, он протянул руку с
бычком в сторону Хвата, который сразу схватил его. Воздух в каюте был
чист, источника загрязнения не было, и Хват скромно встал в дальнем углу
каюты.
Космосом Дэнил мог любоваться часами. Где-то за сотни парсеков от ко-
рабля, окружив сбившиеся в кучку испуганные звезды, неподвижно, вечно,
висело сине-фиолетовое облако туманности, поражающее своей грандиоз-
ностью, недоступностью и красотой. Вселенский сполох отливал всеми цве-
тами радуги, которые мог воспринять нормальный человеческий глаз: края
облака, растворяясь в пустоте, казались бледно-зелеными, переходя в чер-
но-бархатный цвет необъятного ваккуума. Замысловатые узоры звезд, спле-
тенные в орнаменты созвездий, светили удивительно белым светом, ярко, не
мигая, словно они пытались лишний раз доказать вечность существования в
Пространстве и Времени.
Дэнилу Тенля была не нужна. Зачем она ему? Эта планета была для него
всего лишь большим кораблем, который он помнил по нудным и скучным уро-
кам в школе, по ремонтным мастерским, где было очень интересно, да по
публичным домам, которые от посещал, будучи в отпуске. Дэнил не призна-
вал разные рыбалки, охоты и собирания грибов. Увлекательному походу по
неизвестным горным лесам он предпочитал лишний раз обойти двигательные
отсеки корабля, которые знал как свои пять пальцев. Он не мог понять тех
скучных людей, которые неудержимо, словно паломники, рвались на Тенлю,
пересаживались на поезда и самолеты, куда-то долго еще ехали и летели,
потом еще тряслись в тесных попутках, и после всего этого еще куда-то
шли долго пешком, сжираемые свирепыми комарами и медленно превращаясь в
красно-пухлые пористые губки от укусов оводов и мух, ради того, чтобы
сесть на берегу какой-нибудь вшивой реки, забросить удочку и часами с
неимоверной надеждой смотреть на ее поплавок в ожидании великого чуда,
то есть того момента, когда чахлый пескарь начнет теребить не менее чах-
лого червяка. Еще больше его раздражал едкий и вонючий дым костра, кото-
рый обычно не горит, а дымит и эти скучные люди, почему-то называемые
романтиками, им восхищаются и тешат себя пустой и ненужной мыслью, что
он их может согреть. "Если огонь - то как в двигателе" - это был один из
основных девизов Дэнила, он не любил плаксивые надежды, телячьи радости
и все остальное, до чего так падки эти самые любители природы и романти-
ки. "Если гореть - то огнем и до тла, если любить - то мгновенно, без
слов и взглядов и сразу, если жить - то только так, как хочешь, если
умирать - то сразу, без мучений." И поэтому на Тенле он брал себе то,
что ему не хватало в космосе. А не хватало там женщин, ведь все ос-
тальное есть на "Фаере", и тем более без комаров и всех остальных неу-
добств. И растительность, и вода, и тот же воздух, и огонь, да еще ка-
кой. Так что прожить можно.
Дэнил поймал себя на мысли, что его внимание приковала одна звезда,
подмигивая соблазнительно бело-голубым светом, напоминая ему что-то до
боли в висках знакомое, и вроде бы, близкое. "Слушай, подруга, а почему
ты мигаешь, словно на Тенле?" - невольно подумал про себя Дэнил, мыслен-
но обращаясь к звезде. Приглядевшись, он понял, что это простая звезда,
каких во вселенной пруд пруди, и ничего она не мигает, и вообще, она ка-
кая-то тусклая и невзрачная. Вдруг в голове стремительной стайкой во-
робьев пролетели еще какие-то мысли, на которые Дэнил не обратил внима-
ния. В глазах появилось приятное и мягкое бесформенное и беззащитное жи-
вотное, которым можно было вдоволь насладиться - молочно-туманная сонли-
вость, ласковая, как женские руки и теплая, как парное молоко. Сладостно
чмокнув, Дэнил дал свободу слипающимся глазам, и, выбросив последний
клок догорающих мыслей, словно бычок сигары, превратился в безмятежную
жертву хищника с названием Сон.
РОБИН
Робину, как штурману и помощнику капитана, всегда и везде, при любых
условиях неукоснительно требовалось выполнять две функции: душой и телом
чувствовать своего шефа, чтобы по праву называться его правой рукой, с
одной стороны, и иметь свое собственное мнение, причем такое, чтобы оно
не было антиподом мнения капитана, с другой стороны. До этого дня Робину
удавалось без всякого труда совмещать эти две противоположные функции, и
прежде всего потому, что Смит Филд был человеком порядочным. Но это было
раньше. Робин сам не заметил, как стал делить события на прежние и нас-
тоящие, то есть до и после взрыва. В первую очередь его беспокоило преж-
де всего то, что он был не в силах хоть как-то более-менее реально и от-
четливо понять капитана, его предстоящие планы. Да, он слышал, что капи-
тан легко и ненавязчиво предложил всем подумать о том, стоит ли возвра-
щаться на Тенлю. Но ведь это еще ни о чем не говорит. Робин старался
мыслить примерно так, как это делал Джон, то есть логически.
- Допустим, что это предложение - чистая правда. В таком случае сле-
дует, что капитан - трус, боится смерти. Либо думает о команде. Но, в
таком случае, учитывая обстановку, ему следовало бы подробнее рассказать
всем о предстоящих планах, вкратце сообщить, что он хочет передать на
Тенлю, в Центр. Но, с другой стороны, он - капитан, и он им останется в
любую минуту. Значит, прежде, чем определять, врал, или нет капитан,
нужно точно уяснить, из храброго десятка он, или нет.
Робин долго и упорно старался вспомнить все эпизоды, все случаи, в
которых были элементы опасности. Но он не смог вспомнить ни одного опас-
ного случая за все шесть лет совместных полетов, и единственный вывод,
который из этого следовал, что капитан - мастер своего дела, но не бо-
лее. Робин понял, что зашел в тупик.
- Интересно, - подумал он, - что на моем месте сейчас сказал бы Джон.
Ведь шкурой чувствую, что этот Шерлок смог бы докопаться до истины. Мо-
жет, его позвать?... Нет, кирпичей ему с маслом, он от меня больше не
дождется, чтоб я перед ним еще раз расписался в своем собственном бесси-
лии. А то ведь иначе получается, что я принимаю его точку зрения. Хоть
он и друг, но я все-таки штурман. Так что надо самому... Итак, в космо-
се, когда я рядом, ничего трагического не было. Это говорит не столько о
его трусости и боязни опасности, сколько о том, что у него голова на
плечах, а не пустой шлем. Кроме космоса он, как и все мы, был на Тенле.
Но отпуска мы вместе не проводили. Значит, надо вспомнить, что про него
говорили другие и рассмотреть эти события на предмет опасности... Ничего
плохого о нем не говорили... Сам я тоже не знаю... Называется, прилетели
в черную дыру. Идея... Спросить у Джона. Может, он знает такие случаи с
нашим капитаном.
Робин вызвал Джина.
- Слушай, дружок, где твой хозяин?
- Не информирован в данном вопросе.
"Чугунная кукла,- подумал про себя Робин,- хоть кто-нибудь когда-ни-
будь из них ответил бы не по программе. Сказал бы просто "не знаю", а то
так и хочется заорать что-нибудь вроде "два наряда вне очереди".
- Найди его и пригласи ко мне, я в рубке.
- Задание понял, выполняю.
Через полчаса появился Джон. Выражение его лица было неопределенное.
Но первая фраза сразу все поставила на свои места.
- Чего тебе надо? - этот вопрос означал, что он не в духе.
- Не рычи, а лучше помоги. Я буду проверять твою память. Скажи мне
пожалуйста, помнишь ли ты такую ситуацию, которую можно назвать крити-
ческой или опасной, в который участвовал наш капитан? Хоть на Тенле,
хоть в космосе.
Джон на мгновение задумался, переключаясь со своих серых дум на этот
пустой разговор, и тут же вспомнил, что такой ситуацией можно по праву
считать связь капитана с нумистами. Робин был в курсе, хоть и смутно,
ведь разговор с Дэнилом состоялся тогда при нем.
- Прежде, чем проверять мою память, проверь свою, старый осел, при
тебе же Дэнил говорил, что капитан как-то связан с нумистами. Реальнее
опасность представить трудно.
- Сам осел, - машинально ответил Робин, медленно краснея и напряженно
думая о чем-то своем.
Джон, поняв, что он больше не нужен, тут же ушел в себя, и, движимый
внутренним автопилотом, сам того не заметив, опять вернулся в Сады, где
и сидел раньше.
"-Вот тебе и логика. Чего-то он врет, этот Джон, с одной логикой в
таких вопросах не разобраться. Может, тут надо специальное образование,
или... Ну уж если я такой круглый дурак, то меня бы не назначили бы
штурманом. Итак, капитан - смелый и честный человек. Значит, прежде все-
го он думает о нас, а не о себе, хочет, чтобы наша жизнь не кончилась
трагически, при непонятных обстоятельствах. И если капитан сделал такое
предложение, то значит, у него есть основания полагать, что нам грозит
опасность. Как все логично и красиво, черт побери!... А дальше что?!
Робин какое-то мгновение сидел молча, чувствуя, как его начинает му-
тить от такой логики. Его пугала логическая законченность этого, каза-
лось бы, запутанного клубка. Какое-то время он отреченно-пустым взглядом
смотрел на терминал, который с идиотским спокойствием высвечивал функци-
ональные обозначения важнейших узлов и давал информацию о координатах и
траектории движения корабля.
