указывалось, что Прометей для передачи по нейрофизиологии был подобран
крайне неудачно. Далее следовала развернутая характеристика Ажуева. Буд-
то он подписывает все научные работы, выходящие на кафедре, и таким об-
разом успевает разрешить в год пятьдесят-шестьдесят научных проблем. Это
многовато даже для Прометея.
Дальше больше. Максим Трофимович подбирает аспиранток не по деловым
признакам, а по каким-то другим. На некоторых аспирантках он время от
времени женится. Из писем следовало, что за трехгодичный срок аспиранту-
ры профессор успевал создать и разрушить семью. В настоящий момент он
был женат в четвертый раз.
Короче говоря, мы перепутали. Ажуев был не Прометеем, а Дон Жуаном.
Про письма мне под строжайшим секретом рассказала Морошкина. Только
она успела это сделать, как меня вызвал главный редактор.
- Петр Николаевич, - сказал он, сверкая золотой оправой очков. - В
целом мы довольны вашей деятельностью. Мы даже считаем, что открыли вас
как журналиста...
"Кто бы меня теперь закрыл?" - грустно прокомментировал я про себя.
- ...Однако не следует забывать об ответственности перед зрителем.
Как вы подбираете выступающих?
- Строгой закономерности нет, - вяло сказал я. - Когда как.
- Не всякий доктор может служить примером, - изрек Севро.
Разговор он закончил тем, что собственноручно предложил мне следующе-
го Прометея. Я не хотел брать, но пришлось. Соответственно и тема пере-
дачи определилась отчетливо. Это была кибернетика. А Прометеем был наз-
ван Тарас Карпович Наливайло, член-корреспондент и лауреат. Человек
очень большого полета. Дядя русской кибернетики.
Прежде всего я решил познакомиться с научными трудами Тараса Карпови-
ча. Я пошел в библиотеку, и мне выдали труды Наливайло. Среди них был
один учебник 1931-го года издания. Он относился к науке о подъем-
но-транспортных механизмах. Лифты, эскалаторы и тому подобное. Киберне-
тикой там не пахло. Остальные работы были в виде трактатов и статей в
различных журналах. Я расположил их хронологически и стал следить за
эволюцией научной мысли моего Прометея.
Статьи все были на научно-философские темы. Они касались кибернетики.
В первых своих работах Тарас Карпович брал это слово в кавычки. Еще он
употреблял сочетание "так называемая кибернетика". По его словам, такой
науки не было. Тем не менее, хотя ее и не было, Тарас Карпович методично
с нею боролся на протяжении ряда лет. Это был первый период становления
русской кибернетики. За эти годы Наливайло привык к ней и осторожно рас-
кавычил. Лишенная кавычек кибернетика перестала выглядеть пугалом. Нао-
борот, она сама теперь нуждалась в защите. И Наливайло перенес огонь на
противников этой науки. Теперь он громил некоторых горе-философов, прог-
лядевших в кибернетике рациональное зерно. Ну, тех, которые не успели
вовремя опустить кавычек. В результате в кавычки попали они сами.
Благодарная кибернетика, встав на ноги, обласкала Тараса Карповича.
Он стал начальником крупного конструкторского бюро. Это бюро проектиро-
вало подъемно-транспортные машины, но уже с кибернетикой. Кибернетика
проникла в лифты. Попробуйте сейчас открыть дверцы движущегося лифта
между этажами. Лифт наверняка остановится. Это и есть кибернетика.
Про те лифты, у которых двери сами открываются и закрываются, я вооб-
ще не говорю. Благодаря им Наливайло вплотную подошел к дверям Академии
наук.
Я подковался теоретически и поехал на встречу с Тарасом Карповичем.
Его КБ помещалось в центре города, в одном из старых зданий. Раньше там
был пансион для благородных девиц.
В бюро пропусков со мной долго возились. Выписали несколько бумажек,
часть из которых я тут же возвратил вахтерше. Та благополучно наколола
их на спицу, и я вошел внутрь.
- Куда же ты пошел? - изумилась вахтерша.
- К начальнику, - сказал я, обернувшись.
- Это понятно, что к начальнику. А как туда идти, знаешь?
- Спрошу, - пожал я плечами.
Вахтерша засмеялась длительным смехом.
- Ну, спроси, спроси! - сказала она.
- А как туда пройти? - заволновался я.
- Вот видишь! - торжествующе сказала вахтерша. - А я не знаю! Давеча
ходили через подвал, а нынче там ремонт. Теперь через чердак ходют, но
там смотри в оба. Не то заблудишься.
Я пошел по лестнице вверх. На чердаке размещалась лаборатория 1 17.
Там мне сказали, чтобы я спустился ниже, прошел по коридору, отсчитав
восемь дверей, и вошел в девятую. Я так и поступил.
За девятой дверью была десятая дверь. Потом я прекратил их считать.
Встречавшиеся люди хорошо знали лишь окрестности своих лабораторий, а
дальше путались. Но общее направление они показывали одинаково. Мне сле-
довало идти все время вниз и на юго-запад. То и дело встречались рабо-
чие, которые перегораживали комнаты, воздвигали посреди коридоров стены
и прорубали окна на улицу.
Наконец мне попался человек, который час назад был у Тараса Карповича
и еще помнил дорогу. Он меня проводил. Дверь кабинета была рядом с вре-
менной деревянной стенкой, перегораживающей коридор.
- Когда будете уходить, - шепнул сотрудник, - отодвиньте эту доску и
пролезайте. Так проще. Там сразу выход.
Я поблагодарил и поинтересовался у него человеческими качествами На-
ливайло. Хотя бы самое главное, конспективно. Это мне было нужно для
предстоящего разговора.
- Как вам сказать? - задумался мой проводник. - Старый перпетуум... У
нас его называют так. Любя, конечно.
- Это как же перевести? - вслух подумал я. - Перпетуум мобиле - это
вечный двигатель. Значит, перпетуум - просто вечный...
- Ну да. Старый... Вечный... Так и переводится, - сказал сотрудник,
делая попытку уйти.
- А двигатель?
- При чем здесь двигатель? Как хотите, так и переводите! - рассердил-
ся мой проводник и удалился по коридору.
Я вошел в приемную, где сидела секретарша. Она сообщила, что Тарас
Карпович меня ждет. Я постучал, и перед моим носом загорелась табличка
"Войдите!". Здесь все было пропитано кибернетикой.
Тарас Карпович сидел в кресле из какого-то материала, напоминавшего
мрамор. Только, вероятно, помягче. Наливайло был румяным стариком с се-
дыми усами. Его розовые щечки болтались по обеим сторонам лица, как
серьги. Возраст с трудом поддавался определению. Но мне показалось, что
Перпетуум вполне мог быть участником русско-японской войны.
Мы разговорились. Правда, это не то слово. После того, как я назвал
себя, Наливайло не дал мне произнести ни звука. Он открыл рот и принялся
без остановки скрипеть и хрипеть что-то про кибернетику. Из всего потока
слов я улавливал только несколько. "Милостивый государь", "помилуйте-с"
и "обратная связь".
Наконец мне удалось приспособиться к дикции Наливайло, и я установил,
что Перпетуум добрался уже до начала нашего века. Он обнаружил там корни
отечественной кибернетики. Потом он, кажется, спустился еще глубже, по-
тому что в его речи стали мелькать незнакомые мне церковно-славянские
обороты. Внезапно Тарас Карпович откинулся на спинку кресла и продребез-
жал старческим тенором:
- А без меня, а без меня здесь ничего бы не стояло. Здесь ничего бы
не стояло, когда бы не было меня!..
Песню я узнал. Ее пел когда-то Марк Бернес. Далее Наливайло задал мне
какой-то вопрос. Это я определил по интонации. Я на всякий случай кив-
нул. Тарас Карпович радостно заулыбался и вызвал секретаршу. Он сказал
ей несколько слов, и секретарша неприязненно на меня посмотрела.
- Пойдемте, - сказала она.
- Куда? - спросил я.
- На полигон. Вы же сами хотели...
- На какой полигон?
Перпетуум обеспокоенно что-то прошамкал и сделал знак секретарше,
чтобы та его подняла. Секретарша подошла к Тарасу Карповичу и вынула его
из кресла. Я понял, что старик собрался идти с нами на полигон. Поддер-
живая Наливайло, мы пошли по коридорам. Завидев наше приближение, сот-
рудники прятались по углам. "Неужели они его так боятся?" - подумал я с
уважением.
Мы дошли до двери, на которой висела табличка: "Испытательный поли-
гон. Посторонним вход воспрещен!" За дверью находились лифты. Их было
три штуки. Все разные. Это были детища Старого Перпетуума.
Старик подошел к первой двери, сложил губы трубочкой и свистнул. Вер-
нее, произнес шипящий звук. Лифт открылся.
- Ну-с, милостивый государь, - сказал Наливайло, делая приглашающий
жест. Секретарша скривилась и побледнела. Мы втроем вошли в лифт. Нали-
вайло произнес подряд семь шипящих, дверцы закрылись, и мы поехали.
- Управляется голосом, - сказал Наливайло, показывая, что внутри ка-
бины кнопок нет. - Стой! - воскликнул он.
Лифт не подчинился приказу.
- Тарас Карпович, это облагороженная модель, - напомнила секретарша.
- Пардон, - сказал старик. - Будьте добры, остановитесь! - обратился
он к лифту. Лифт остановился.
- На каком принципе он работает? - спросил я.
- Система человек - машина, - туманно объяснил Прометей.
- Как это?
- Поехали дальше, - скомандовал Наливайло.
- Тарас Карпович, сейчас предохранитель сменю, - послышался голос из
динамика.
- Быстрее, быстрее! - сказал Наливайло. - Седьмой этаж!
- Я помню, - сказал голос.
Через минуту лифт дернулся, и мы поехали на седьмой этаж. Прометей
вызвал соседний лифт, который приехал очень быстро. Он подкатил с ревом,
напоминающим шум реактивного двигателя. Секретарша умоляюще посмотрела
на Наливайло и сказала:
- Тарас Карпович! Вам же врачи запретили!
- Ничего, ничего... Скоростной лифт с автоматическим спасателем, -
объявил Прометей, и мы вошли. Секретарша кусала губы и вздрагивала. Пер-
петуум нажал кнопку. Лифт взвыл и провалился под нами вниз. Перпетуум
положил палец на другую кнопку с надписью "Обрыв троса".
- Сейчас оборвется трос, - предупредил Наливайло и нажал кнопку. Трос
над крышей кабины лопнул с ужасающим треском. Мы полетели вниз. В каби-
не, в полном соответствии с законами физики, наступило состояние невесо-
мости. Секретарша с перекошенным лицом ползла по стенке кабины вверх.
Прометей мягко парил в десяти сантиметрах от пола.
"Вот и все", - флегматично подумал я. В сущности, мне было уже напле-
вать. Внезапно что-то завыло, лифт стал притормаживать, и почти сейчас
же раздался всплеск. Судя по всему, кабина упала в бассейн с водой. Сла-
ва Богу, она была герметичной. Мы немного поплавали, а потом нас подтя-
нули вверх и выпустили. Наливайло, сияя от гордости, объяснил мне прин-
цип действия. Если обрывается трос, включаются тормозные реактивные ус-
тановки, которые сдерживают падение. Демпфером служит небольшой бассейн
в подвале, куда лифт падает.
Вообще, если такой лифт установить в Парке культуры, желающих будет
хоть отбавляй. В жилых домах - не знаю. Дороговат он все же.
Насладившись кибернетикой, мы пошли обратно в кабинет. Мне уже хоте-
лось уйти, но Наливайло усадил меня напротив и говорил еще битых четыре
часа. Можно было подумать, что у него в запасе вечность. Теперь я понял,
почему разбегались сотрудники. Они боялись наткнуться на разговор со
своим начальником.
Я от нечего делать конспектировал. В результате получился почти гото-
вый сценарий. Его оставалось немного доработать в смысле уточнения роли
Наливайло в становлении кибернетики. Старик немного переборщил. По его
словам выходило, что он даже и не дядя русской кибернетики, а прямо отец
родной. Это не соответствовало исторической правде.
Наконец Перпетуум устал. Он периодически погружался в сон, а я погру-
жался в раздумья. Я думал, как мне незаметно уйти. Но только я поднимал-
ся с места и делал на цыпочках шаг к двери, Перпетуум просыпался и гово-
рил:
- Так на чем же я остановился, милостивый государь?
И я милостиво напоминал ему, в каком месте он кончил бредить. Когда
Перпетуум протянул мне руку на прощанье, я так тряхнул ее, что вырвал
