ром я находил на его столе чайник Чемогурова и куски сахара. Один раз он
ушел посреди разговора с Мих-Михом. Посмотрел вдруг на часы, застенчиво
улыбнулся и ушел. Мих-Мих даже обидеться не успел. Если бы не гениальная
идея, с которой возился Крылов, Мих-Мих его бы приструнил. Но сейчас
Славке все прощалось.
- Ты где был? - спросил я Славку.
Он только загадочно улыбнулся.
- Тебе звонил Мих-Мих. Спрашивал, когда мы сможешь его принять.
Теперь Крылов улыбнулся смущенно. Но все равно ничего не сказал, сел
за стол и мечтательно уставился в стенку.
- Ты что, совсем офонарел? - спросил я. - Он ждет звонка в первом
корпусе. На кафедре вычислительной математики.
- Сейчас позвоню, - сказал Крылов и попытался сделать озабоченное ли-
цо. У него ничего не вышло.
Он сладко потянулся, рассеянно переложил листки на столе, раскопал
телефон кафедры вычислительной математики и промурлыкал:
- Сорок два, восемь шесть, восемь два...
После этого Крылов ушел звонить Мих-Миху.
- Одним теплом сыт не будешь, - сказал Чемогуров.
- Вы думаете, он влюбился? - спросил я, догадавшись.
- Ясно и ежу, - сказал Чемогуров.
Он вышел из-за интегратора и стал ходить по комнате. Время от времени
он поглядывал на пустой Славкин стул, на листочки, разбросанные по сто-
лу, на стакан Славки с присохшими ко дну чаинками. Было видно, что Чемо-
гуров думает о чем-то своем.
- Когда-то давно в этой комнате, за этим столом, произошло обыкновен-
ное чаепитие, - начал Чемогуров. - Лет пятнадцать назад. Результатом его
явилось то, что один молодой аспирант не защитил диссертацию. Не говоря
уже о других важных для него вещах... Трое молодых людей попили чайку с
сахаром, потолковали о жизни... Интеллигентно, не впрямую. И один из них
понял, что он лишний. Он допил свой чаек и ушел. А те двое остались...
Я слушал с большим вниманием, потому что Чемогуров еще так со мной не
говорил. Обычно он изображал циника. Сама история никакого интереса не
представляла. Мало ли кто с кем не пил чаю, молока или там шампанского.
И не вел разных разговоров... Но чувствовалось, что Чемогуров слишком
хорошо все помнит.
В коридоре послышался стук каблуков. Я уже научился его узнавать. Так
энергично и целеустремленно ходил только Мих-Мих.
- Женя, привет! - сказал он, вбегая в комнату с Крыловым.
- Здорово, - сказал Чемогуров, протягивая ему руку.
Доцент пожал руку и мне, спросил, как мои дела. Я сказал, что нор-
мально. Мих-Мих весело взглянул на Чемогурова и сказал:
- Женька, а ведь вроде бы совсем недавно мы здесь просиживали штаны?
А?
- Я только что об этом рассказывал, - тихо сказал Чемогуров, надел
плащ и вышел.
- Мы с ним вместе писали здесь дипломы, - сказал ему вслед Мих-Мих, -
и кандидатские тоже... - начал он, но осекся, видимо, вспомнив, что пи-
сали вместе, а написал один. - Он замечательный человек, - закончил
Мих-Мих.
Тут какая-то тень пробежала по его лицу. Мелькнуло какое-то воспоми-
нание, но Мих-Мих отогнал его, и они с Крыловым опять устроили диспут
часа на два.
Чемогуров до конца рабочего дня больше не появлялся. На следующее ут-
ро он был мрачнее обычного, и мешки под глазами выступали резче.
Впрочем, у меня не было времени следить за настроениями Чемогурова. С
самого утра к нам завалился Борька Сметанин. Крылов опять отсутствовал.
Сметанин зашел осторожно. Вид у него был такой, будто он принюхивает-
ся. Он о чем-то потрепался, рассказал, как он пишет диплом, но я видел,
что Сметанину что-то надо. Вместо того, чтобы прямо перейти к делу, он
начал рассказывать о своей руководительнице. Сметанин пошел на диплом к
молодой аспирантке, видимо, имея в виду свои неотразимые внешние данные.
Он у нас был первым человеком в группе по этой части. Сметанин жил в об-
щежитии, но родители хорошо снабжали его с юга. И деньгами, и продукта-
ми, и тряпками. Сметанин одевался лучше всех в группе, что никак не вли-
яло на умственные способности. Кое-как он дотянул до диплома, и теперь
из него вынуждены были делать инженера.
Надо сказать, что аспирантка здорово его запрягла. Сметанин называл
ее старой научной девой и всячески ругался, потому что она не обращала
внимания на его шмотки, а требовала результатов измерений. Сметанин из-
мерял параметры полупроводниковых материалов.
- Ну ладно. Чего тебе нужно? - спросил я, когда Сметанин меня утомил.
- Петя, вы со Славкой поступаете не по-товарищески, - сказал он. - Вы
сидите под боком у начальства. Ты с профессором на дружеской ноге...
- Скажешь тоже! - возразил я.
- Закройся! Я все знаю. Ты затыкаешь своим телом грузинский договор.
Тебе профессор будет обязан по гроб жизни.
- Кто тебе сказал? - спросил я.
- Да все говорят. Моя селедка говорила... Ей проф предлагал этим за-
няться. Она отказалась.
Селедкой у него была теперь аспирантка. Когда он к ней подъезжал на
распределении тем, она была рыбкой получше.
- Ну, и что дальше?
- На кафедру пришли заявки из министерства. Нужно узнать, какие есть
места для иногородних. Вам-то со Славкой хорошо. Вас все равно в Ленинг-
раде оставят... Так что давайте! Ты сейчас один можешь это сделать.
Славке не до этого.
- Почему? - автоматически спросил я, раздумывая над поручением Смета-
нина.
Сметанин посмотрел на меня с удивлением. Потом он терпеливо объяснил,
что у Крылова сейчас роман, о чем все, кроме меня, знают. У него роман с
Викой Одинцовой из нашей группы. Может быть, они даже поженятся. По мне-
нию Сметанина, я должен был чуть-чуть больше соображать, что к чему. Ес-
ли они поженятся, то Одинцова, у которой средний бал оставляет желать
лучшего, пойдет при распределении впереди как семейная. Это и волновало
Сметанина.
"Господи, какие тонкости!" - подумал я.
- И вообще, Петя, ты совсем отошел от группы. Славка ладно, он выдаю-
щийся человек, у него все равно башка не тем забита. Но ты мог бы быть к
нам поближе...
Ага, вот как он заговорил! Он заговорил от лица общественности. Я был
жалким отщепенцем, пригревшимся под крылышком профессора, погрязшим в
семейных делах и своем грузинском дипломе. Группа прислала мне своего
представителя. Представитель уличил меня в индивидуализме.
Сметанин ушел, а у меня на душе стало совсем худо. А что, если наша
Викочка, наша серенькая птичка, незаметная и тихая, окрутила Славку
только из-за лучшего распределения? Вот к чему ведут разговоры с такими
типами, как Сметанин. Начинаешь хуже относиться к людям.
Эта Вика никогда ничем не выделялась. Скромно училась, скромно сдава-
ла, скромно пользовалась шпаргалками, скромно одевалась и скромно ждала
своего часа. Я вдруг подумал, что ничего не могу о ней сказать. Мы проу-
чились рядом пять лет, скоро расстанемся и вряд ли вспомним друг друга.
Это тоже говорило о моем индивидуализме. И я стал бичевать себя с новой
силой, вспоминая разные факты из жизни группы, когда я оказывался в сто-
роне. Такие вещи прощают талантливым, на них смотрят снизу вверх, как на
Славку. Во мне же не было ничего такого. Сметанин правильно сказал. Я
просто обязан был жить с ними заодно, волноваться, подсчитывать шансы
при распределении и следить за романом Славки Крылова.
Мой индивидуализм был лишен законных оснований.
Когда пришел Славка, от меня осталась горстка пепла. Я сжег себя дот-
ла.
- А что Вика? - спросил я его.
Славка очумело посмотрел на меня. Я понял, что до него не доходят
звуки моего голоса. У него было лицо лунатика, которого внезапно разбу-
дили, когда он прогуливался по карнизу.
- Чего-чего?.. - спросил он.
- Как дела? Ты ей напишешь диплом?
- Петя, заткни фонтан! - угрожающе произнес из-за интегратора Чемогу-
ров.
Славка вдруг затрясся от хохота, упал на стул и продолжал смеяться в
течение десяти минут. Я засек по часам. Потом он погрозил мне кулаком.
- Не твое дело! - сказал он.
Кутырьма
Несколько дней я убил на дурацкое поручение Сметанина. Я стал подъез-
жать к Зое Давыдовне, которая сидела в "конторе", как мы ее называли, за
пишущей машинкой. Зое Давыдовне было лет двадцать восемь. Она была ма-
ленькой, круглой и симпатичной. Пишущая машинка была марки "Оптима".
Сначала я заходил просто так. Потолковать о погоде. А потом напросил-
ся перепечатать три странички отчета, который я готовил заказчикам. Пос-
тановка задачи и метод решения.
Я печатал медленно, одним пальцем, а Зоя подшивала бумаги, регистри-
ровала письма и заполняла какие-то бланки. Краем глаза я следил за бума-
гами.
Медленно, но неуклонно между нами завязывалась беседа.
- Скоро кончим уже... - вздохнул я.
- Да... - охотно вздохнула Зоя. - И не говорите! Каждый год студенты
уходят. Не успеешь привыкнуть, а их уже нет.
Я вздохнул в квадрате, если можно так выразиться.
- И главное, неизвестно куда попадешь, - сказал я.
Зоя не отреагировала на мой намек.
- Если бы не семья, было бы все равно... - продолжал я.
- Петя, вы женаты? - изумилась Зоя.
- Уже четвертый год, - мрачно подтвердил я.
- И дети есть?
- Угу.
- Ну, тогда вам бояться нечего. Вы на распределении пойдете в первую
очередь.
- Хотелось бы знать, куда.
- Да я сейчас не помню... - рассеянно сказала Зоя. - Места все хоро-
шие.
- А можно посмотреть? - спросил я.
- Вообще-то, пока нельзя... - неуверенно сказала Зоя.
Ее неуверенность придала мне сил. Я почувствовал, что нужно сменить
тему и подождать, пока плод сам упадет в руки.
- У вас всегда потрясающая прическа, - сказал я примитивно и нагло.
- Да? - сказала Зоя, заливаясь румянцем. Она несколько заволновалась,
встала с места и подошла к зеркалу. Прическа, и в правду, была в поряд-
ке.
- Как вы этого добиваетесь? Скажите, я научу жену.
- У меня есть фен, - скромно сказала Зоя.
- Приятно, когда женщина так за собой следит, - сказал я, чувствуя
непереносимый стыд. Но странное дело - Зое все это нравилось!
- Скажете тоже, Петя... - возразила она смущенно.
- Все, я кончил. Спасибо! - твердо сказал я, вынимая листок из машин-
ки. Это был гениальный ход с моей стороны. Я его не продумывал, он при-
шел по наитию. По лицу Зои я понял, что ей не хочется прерывать столь
удачно начавшийся разговор.
- Так вас действительно интересуют места? - спросила она.
- Ну, не так, чтобы очень... - начал ломаться я.
- Можете посмотреть, - сказала она, доставая из шкафа папку с над-
писью "Распределение".
- Зоинька, вы добрая фея! - воскликнул я как можно более натурально.
В глубине души я чувствовал себя Сметаниным.
Мы уселись рядышком и принялись изучать заявки. Я выписывал места
распределения на листок. Зоя комментировала, если место было ей знакомо.
Для ленинградцев я выписал пару известных НИИ, штук семь почтовых ящи-
ков, пяток заводов. На оборотной стороне листа я стал выписывать другие
города. Новосибирск, Тула, Саратов, Рязань...
- Петя, вас же в другой город не пошлют. Ленинградцев мы распределяем
в Ленинграде, - сказала Зоя.
- Мало ли что, - уклончиво сказал я. - Возможно, меня позовет роман-
тика.
И я продолжал писать: Новгород, Углич, Кутырьма...
- Что это за Кутырьма? - спросил я.
- Понятия не имею. Кутырьма у нас впервые, - сказала Зоя. - Вот Нов-
город знаю. Там большое КБ акустических приборов.
На отдельном листке в папке "Распределение" был список нашей группы.
Мы были расставлены по среднему баллу. Первым стоял Крылов со средним
баллом 5,000. Это выглядело вызывающе. Я помещался где-то в первой тре-
ти. Мой балл был 4,587. Сметанин замыкал список. Против его фамилии зна-
чилось 3,075. Это был самый краткий и выразительный итог нашего пребыва-
ния в ВУЗе.
После этой акции мой авторитет в группе очень вырос. В течение нес-
кольких дней вся группа побывала в нашей комнате. Приводил их Сметанин,
