дела у меня там...
- В столицу? - вскинулся мордатый. - Туда?.. - И пальцем в сферу
тычет. Я машинально киваю: псих, что ли?!
- Вот и хорошо, - говорит невозмутимо. - Туда и проводишь!
Остальные на меня уставились: кивают, улыбаются. Нет, что хотите
со мной делайте - что-то здесь не чисто! Или это у них шутки такие?..
- Ты не думай, парень, - опять говорит старшой, - мы заплатим!
Называй цену, не стесняйся!
Тут у меня в башке вроде забрезжило: какие там шутки?! Влип я,
похоже, в историю - хуже некуда! Вот и не верь предчувствиям после
этого!
- Зачем я вам? - говорю через силу. - Я здешний, сам впервые туда
иду...
- Видишь ли, Стэн, - осторожно говорит мордатый, - мы дорогу плохо
знаем. Издалека идем, понимаешь?.. Порядков ваших не знаем - вот,
напоролись сегодня, ты же видел?! Так что - выручай!
Я только головой кручу: ничего себе, дороги не знают! Темнят, ох,
темнят, ребята!
- А что, - говорю, - дороги?.. Все дороги туда ведут, тут не
заблудишься!.. А вы сами-то откуда будете?
Спросил и замер. Понимаю прекрасно: к стенке их припер. Трудно тут
соврать, потому что по физиономиям ихним видно - столичные штучки!
Переглянулись они, старшой и говорит твердо:
- Ты, парень, нас не пытай - для тебя же лучше! Проводи в столицу
- не пожалеешь. Это я тебе твердо обещаю.
В общем - все ясно! Неспроста эти типы здесь очутились, вот что!
Подосланные они, задание имеют! Скорей всего - разведка храмовников,
ведь мордатый наверняка из них - там только таких амбалов и держат. И
коли я им понадобился - убей бог, не пойму, зачем! - то уж не
отвяжутся. Как ни крути, дело дрянь. Упрусь - шлепнут за милую душу,
ребята крутые; соглашусь - все одно живым не выпустят, эти свидетелей
не оставляют.
Как я все это сообразил, меня даже в жар бросило. Нет, думаю,
шалишь, мне еще мил свет не надоел, еще попрыгать охота! Взял себя в
руки и говорю, вроде как безразлично:
- Да я что... Если надо - пожалуйста. В столицу так в столицу!
- Отлично, Стэн! - рявкнул мордатый. - Мы в тебе не ошиблись.
И ручищей меня по плечу - чуть с ног, не сшиб, бугай чертов.
Молодые тоже просияли: уломали, дескать. Ладно, думаю, порадуйтесь, с
меня не убудет, а там мы еще посмотрим, кто кого. Теперь-то я умней
буду.
Поглядел вокруг. Мнимоны вовсю разыгрались, корчатся в кустах один
страшнее другого; небо уже позеленело, в зените Черное солнце
пульсирует, красочными пузырями исходит - в глазах рябит. Самый пик!
Идти, правда, тяжеловато, можно напороться на какую-нибудь дрянь - в
болоте их полно! - зато и выследить нас труднее.
- Ну, ладно, - подаю голос. - Чего зря сидеть? Пошли, что ли?
СТАНЦИЯ
Первым делом следовало от Комбината смотаться. Я своих знал -
Ялмара не простят. А я нынче вроде как в сообщниках у этих - вместе
улепетывали, да еще винтовочку прихватил, а на нее многие зарились.
Поэтому прямо с поляны двинул я не на тропу, что к тракту вела, а
в болото, к Станции. Грязновато, конечно, да и по кочкам прыгать -
радости мало, зато самый короткий путь. За Станцией уже зона катакомб
начиналась: шахты, бункера, подземные хранилища. Вряд ли нас в этом
гнезде змеином искать будут. А заодно пусть-ка мои знакомцы новые в
болоте побарахтаются, глядишь, прыти-то поубавится.
Так и потопали: я первым, потом девица с парнем, а мордатый Бруно,
или как там его, замыкающим. Ничего шли, ходко, не отставали. Правда,
молодые первое время от каждого мнимона шарахались, будто в жизни не
видали. Ну, ясно - городские, там какие мнимоны - одно название! "Кто
в Зените не бывал, тот мнимонов не видал!" Пришлось остановиться,
объяснить, что к чему. Здесь всякой мелкой живности - море, а сфера в
полдень - как зеркало увеличительное: из любой пичужки такую образину
сотворит - в страшном сне не увидишь! Тут главное - научиться их
отличать, потому что в наших болотах не только мнимоны водятся, здесь
и настоящих гадов пруд пруди. После Свершения они объявились. Дед
втолковывал, что они из-за фона - мол, в Зените фон какой-то
повышенный, вот они и расплодились. Он их даже как-то называл, тоже на
букву "м", только я забыл. Бог с ним, с названием, важно, что любой
мнимой всегда бесшумный - призарак, он и есть призрак! - а настоящий
гад без шума не может, так что здесь не столько глаза нужны, сколько
уши.
Выслушали меня спутники мои и рты раскрыли - даром, что
образованные. Этот, молодой, и говорит:
- А ведь верно! Молодец, Стэн!
Мне, конечно, его похвалы ни к чему, но все ж приятно: не такие уж
мы тут дикари, кое-что кумекаем!
Пошагали дальше - некогда разговоры разводить. Троица освоилась,
попривыкла, даже болтать между собой начали. Но недолго, до первого
змееголовам - настоящего, не призрачного, два патрона на него, гада,
потратил. Тут они вмиг попритихли, к старшому стали жаться. Этот,
чувствуется, видал виды, нервишки что надо.
Пока шли, я хорошенько раскинул мозгами и решил, что до темноты
рыпаться не стоит. Опасно. Парнишка-то и девица, конечно, не в счет, а
вот мордатый - другое дело: шутки с ним плохи.
Территория Станции издавна считалась нейтральной. Когда-то здесь
был целый городок, обслуживал шахты и рабочие поселки. Раньше здесь
водился уголь, а когда все выбрали, народ-то и разбежался. Железная
дорога еще раньше накрылась, только насыпь и сохранилась, да бетонные
шпалы кое-где. Рельсы давно уж по кузницам растащили - или ржа съела:
давно это было, еще до деда. Сейчас через Станцию проходил
единственный приличный тракт в Сферополис, поэтому там вечно всякий
люд околачивался: бродяги, ватажники, беглые рабы, хизмачи, нищие. Там
же было торжище, барахло шло со всей округи - вместе с новостями.
Может, удастся что и про моих знакомцев разнюхать?
Прошли мы болото, на сухое место выбрались. Удачно прошли, хоть и
нашумел я малость. Впереди, за рощицей, показалась вокзальная крыша -
вся в дырах. Собственно, от Станции только и осталось, что обгоревший
вокзал да платформа. На ней обычно и выставляли основной товар:
оружие, боеприпасы, снаряжение. Всем прочим торговали вдоль насыпи и
внутри вокзала. Там же можно было перекусить на скорую руку и
разжиться продуктами.
После болотной жижи моя троица слегка поблекла. Парнишка этот, как
его, Ян, что ли, разочек хорошо искупался, чуть не с головой - еле
вытащили. Но ходоки они что надо, это я от чистого сердца говорю! Не
похоже, чтоб измотались, топают себе по травке легко, гуляючи, неплохо
их натаскали.
Подходим к вокзалу - тихо, никого не видать. Мне это сразу не
понравилось: ведь самая пора! Должно все кишеть...
Вообще-то на Станции довольно безопасно, крупные ватаги здесь не
промышляли и даже счеты друг с другом сводили обычно в стороне.
Неписаный закон, толкучка ведь всем нужна.
Обошли вокзальчик справа, вот и платформа - с одного края разбитые
ступеньки, другой - в заросли упирается. Гляжу: что-то не то - товар
есть, а людей нет, будто сгинули. А барахла кругом - пропасть! Одежка,
посудам инструменты, тряпки - чего только нет! Все брошено впопыхах,
втоптано в грязь. И повсюду лошадиные следы - и вроде свежие. Ясно,
как божий день: пошуровал кто-то недавно! Вот тебе и нейтралитет!
Тут меня Бруно тихонько подзывает - он первым делом в здание
вокзала заглянул. Подхожу... Святая сфера, вот где они все! Вповалку
на полу, уже холодные, наверное! Кровищи - море...
Выскочил я оттуда, как ошпаренный! Ну и ну, что ж это получается?
Кто-то их всех порубал ни за что ни про что и запрятал в здание.
Может, какая лесная ватага сюда сунулась? Народ там дикий, никаких
законов не признает. Но почему тогда барахло не тронуто? Любая ватага
шмотки первым делом приберет! Да и зачем им такую бойню устраивать?
Разогнали бы всех, ну шлепнули сгоряча одного-двух, а тут?.. Народ,
конечно, все больше пустой, никчемный, никто по ним плакать не станет,
но ведь люди же!
Молодые тем временем тоже в здание сунулись - выходят, лица на них
нет. Да-а, это вам не столица! А Бруно, смотрю, хоть бы хны: трубка в
зубах, попыхивает себе в небо, небось, и не такое видал!
Стою у платформы, соображаю: куда ж теперь? По насыпи, к тракту?
Опасно, каждая собака тебя издалека видит. К шахтам с моими приятелями
нечего и соваться... Черт его знает, хоть назад возвращайся...
- Топот! - вдруг заявляет мордатый. - Кто-то скачет...
Не слышал я никакого топота, но рассуждать не стал.
- А ну давай сюда! - командую. - Быстро!
Сиганули мы в щель под платформу, затаились среди всяческой
рухляди. Грязь, вонища - хоть святых выноси. Я приложился ухом к
земле: действительно, скачут! Похоже - много. Хороший у мордатого
слух, позавидуешь!
А через пару минут влетает на Станцию здоровенный конный отряд -
сотня, не меньше. Я как форму их увидел - синие мундиры с белыми
кругами на рукавах, - похолодел весь. Черное небо, кругачи! Этого
только не хватало! Вот, значит, кто здесь орудовал, выходит, и
Пузырю-покойничку не померещилось вчера с перепою: сфероносцы в
Призенитье! Но какого дьявола? Сто лет духом ихним не пахло, и на
тебе!
Большая часть отряда с ходу рванула вдоль насыпи, к тракту - слава
богам, мы туда не сунулись! Остальные быстро спешились и давай вокруг
шнырять. В общем, дрянь дело - прочесывают Станцию!
Пихнул я Бруно в бок - и ужом к тому краю платформы, где заросли.
А над головой уже сапожищи бухают, труха сыплется, пыль. Ну и денек
сегодня! Не знаю, за кем они охотятся, может, и не за мной, но от
этого не легче: найдут - и как тех...
Ползу, не оглядываюсь, платформа длинная, низкая - не встать.
Сзади вроде мордатый пыхтит, не отстает. До края уже рукой подать, тут
кто-то из солдатни в щель сунулся: "Стой, стой!.."
И сразу выстрела - как из пушки, в ушах заложило. Прыгнул я
тигром, затылок о плиту рассадил, вывалился на свет - и в кусты,
вслепую, только глаза от колючек прикрыл. Крики, пальба, ветки вокруг
от пуль секутся... Счастье мое, что заросли здесь сплошной стеной, а
то бы все, каюк!
Ох, и бежал я, мама родная, все свои рекорды побил! Весь
выложился, без остатка. Как ноги подкосились, плюхнулся брюхом вниз -
в глазах темно, сердце где-то у глотки, вот-вот выскочит. Одна только
мысль в башке: ушел, забери меня черти - ушел!
Минут десять в себя приходил, потом огляделся. Лежу в густой
траве, на светлом пригорке; где-то сбоку ручей журчит; вокруг,
уступами, лес - хороший лес, плотный; а между здоровенных сосновых
стволов - скалы. Все в порядке - впереди горы!
Ну, тут я совсем повеселел: не подвело чутье, правильный курс
выбрал. Кавалерия кругачей в горы не попрется - кишка тонка, а
приятели мои новые бродят сейчас где-нибудь в зарослях, а может, и
лежат уже на вокзале. М-да, здесь уж как повезет!.. Одним словом,
хорошо удрал, черта с два меня найдут: так след-запутал, ни одна
собака не возьмет!
Повернулся я на спину, лицом к сфере. Она еще голубая, яркая,
глаза режет, но уже к синему часу дело идет. Ложносолнце давно скисло,
от него лишь серая клякса осталась. Люблю я это время сферодня, самый
приятный для глаза свет. Утром уж слишком много красноты вокруг, все
бордовое, будто пожар вселенский. И рожи у всех мерзкие, как у Пузыря
при запое. В желтый полдень начинается вся эта чехарда с Черным
солнцем - и в глазах рябит, и нечисть всякая безобразит. А сейчас
самое то, как и должно быть в натуре: трава - синяя, горы - зеленые в
сизой дымке. Красота! От сферы - мягкое тепло; пригревает, тихо,
