переломной стоит этот здоровенный дядя, тот, что с петушиным гребнем,
ухмыляется и кулачище свой потирает: знай, мол, наших!
Ну и долбак, скажу я вам, не иначе, как из храмовников, туда
только таких и подбирают. Выше меня головы на две, и что вдоль, что
поперек - чистый шкаф. Я перед ним - шавка карманная, щелчком
перешибет. А рожа-а... Наш Ялмар рядом с ним - ну чистый херувим,
право слово! Весь в шрамах, нос перебит, об лоб разве что кирпичи
ломать. В общем, видал виды, это уж точно. Глядит на меня,
набычившись, и молчит.
Не знаю, что и делать: драпать вроде неудобно, как-никак выручил
он меня. Но и оставаться нельзя: вот-вот остальные ватажники
припрутся, кто выходы перекрывал, - выстрел-то они тоже слышали.
Покосился я осторожно. Да-а, Аско было от чего обалдеть! Вот тебе и
психи безоружные, полватаги запросто уложили вместе с главарем! Как же
это они, голыми руками, что ли?
Только подумал, куча щебня сбоку зашевелилась, остальные
появляются - парень и девица - и к нам съезжают в туче пыли. С виду
целехонькие, ни одной царапины на них, и опять же - оружия не видно.
Стою, не дышу. Парнишка первым подкатился, и сразу рот до ушей.
- Спасибо, - говорит громко, - ведь это ты нас предупредил?!
Странно так говорит: вроде и чисто, а будто не по-нашему. Лицо
круглое, в веснушках, как бы сонное слегка.
Я плечами пожал, сам как струна натянутая. Все в толк не возьму,
кто такие? Может, из жрецов? Молодые больно!.. Тут и девица с
парнишкой рядом встала и тоже улыбается. Мне улыбается.
Да-а, что там ни говори - щенок я еще, жизни совсем не видел.
Кроме гор своих да Призенитья и не был-то нигде. Может, и есть
где-нибудь такие девушки - не знаю! Не встречал. Дед, правда,
рассказывал, что мать моя редкой красоты была женщина, только я ее не
помню - с пяти лет сирота. А портретов с моих родителей, сами
понимаете, никто не писал. Да и не в красоте тут дело: может, и поярче
бывают; то, что у этой в лице было, никакими словами не выразить - это
видеть надо. И сравнить-то не с кем, разве что со всеми Семью
богинями, если взять от каждой самое прекрасное и в один лик
запечатлеть. И уж яснее ясного: непростая это штучка, из благородных,
и как она здесь очутилась, да еще в такой компании - вот вам вопрос?!
Правда, я быстренько сообразил, что не моего ума это дело и чем
скорее мы разойдемся, тем лучше. Пока я раздумывал, как бы слинять
повежливее, пуля над головой - вз-з-ык! - и в стену, крошка в лицо.
Очухались, значит, те, у пролома. Ну, тут уж не до разговоров. Прыгнул
я к Ялмару - он в сторонке лежал, за кучей кирпича, рядом винтовка его
знаменитая. Ее-то я и прихватил - не пропадать же добру! - и ходу, по
насыпи, где раньше узкоколейка была, к бывшим складам. Там есть где
схорониться.
Глянул через плечо: тройка за мной рысью чешет. Ладно, думаю,
пусть, в пакгаузах я от них в два счета отвяжусь - ну их к дьяволам!
Пальнули нам вдогонку раз-другой, затихли - наверное, к водокачке
вышли. Ну пусть поразмыслят, теперь сломя голову не попрутся.
Когда пошли склады, я скатился с насыпи - и в первую же щель.
Места знакомые; троица мигом отстала. Но с ватагой шутки плохи,
Комбинат как свои пять знают. С полчаса я петлял, как заяц, взмок
весь, потом дал еще хорошего крюка и вышел к болотам со стороны
сферозапада. Местность дикая, глухая, кругом заросли непролазные, топь
- лучше и не придумаешь.
Присел на кочку, дыхалку восстановила - вроде пронесло. Винтовочку
ялмаровскую осмотрел, ох и вещь, ребята, всей ватаге на зависть! Ведь
у большинства какое оружие?.. Дробовики, берданы, самопалы, в общем,
бухалки допотопные, с этим делом у нас туго. А у Ялмара настоящий
армейский семизарядный карабин, какими кругачи вооружены. Красота! И
магазин полный, не успел он, значит, никого угробить перед смертью, да
у меня с десяточек патронов заначено, так что жить можно.
Поднялся я, глянул последний раз на Комбинат - будь он семь раз
проклят! - и двинул через заросли прямиком на сфероюг. Пусть себе
думают, что я в горы полез - сейчас важно сбить ватагу с толку,
оторваться, а там посмотрим!
Собственно, я уж давно все решил, еще когда дед умер: к столице
двигать надо. В горах невмоготу стало: холода, голодуха, банды.
Поселки вымерли, народ в долины подался, поближе к городам. Там все же
полегче, да и шкура целей будет. Кругачи последнее время нашего брата
не трогают, своих дел по горло. Черт-то что творится: древневеры
совсем от рук отбились, бунтуют, говорят - с хилиастами снюхались;
сект всяких новых - пропасть, я уж совсем запутался - кто, что, за
кого, кому молятся?! Плюс ко всему - отверги, эти вообще ребята
крутые, на всех богов чихают. Народ шепчется: как бы новый Крестовый
не прошел!
Впрочем, наше дело - сторона. Мы народ покладистый, богов
почитаем, жертвы приносим, никуда не суемся, в кого скажут, в того и
верим - чего нас трогать!..
Дед перед кончиной слово с меня взял, что учиться буду - мол,
способный я, в отца-покойника, на лету схватываю. Да я и не против -
чего в горах-то киснуть?! Но вот не повезло: к Ялмару угодил, чтоб ему
в аду на колу сидеть! Крепко он меня зажал, подлюга! Один раз совсем
было удрал - в предгорье взяли, чудом жив остался.
Ну да ладно, с Ялмаром - кончено. И со всей его сволочной ватагой.
Теперь уж дудки, теперь мы ученые, теперь нас голыми руками не
возьмешь! В Призенитье больше - ни ногой, хватит с меня! Окопаюсь в
городе, присмотрюсь, там что-нибудь придумаю - не дурней других!
Иду я таким образом, размышляю, через колючки продираюсь, планы,
значит, всякие строю. В общем, развесил уши, ну и напоролся.
Откуда ни возьмись - змееголов, и на меня, как пружина спущенная.
Здоровенный, с бревно, наверное, и пасть - как ворота. Шарахнулся я в
заросли, пальнул оттуда с перепугу, вроде даже мимо. И уже спустив
курок, соображаю: мнимой это, будь он неладен, зря нашумел! Ни к черту
у меня нервишки стали, пугаюсь, как баба. Да тоже и не сразу поймешь,
что к чему, ведь совершенно непрозрачный, сволочь, как живой! Здесь,
вблизи Зенита, мнимоны на кого хочешь страх наведут. Иной раз такое
выскочит - хоть стой, хоть падай! И даже знаешь, что обман это,
призрак бестелесный, а все равно жутко.
Глянул вверх - так и есть, небо уже желтое, в пузырях, ложносолнце
на сфере черной кляксой набухло. Полдень, самая пора всякой призрачной
нечисти. Народ-то здесь дремучий, страсть как мнимонов боятся, говорят
- ведьмины выродки. Имечко у них еще, язык сломаешь: Интер Ференция!
Чепуха, конечно. Дедуля у меня был образованный, все объяснил. Миражи
это, сфера их плодит! Хотя кто его знает, может, и не обошлось здесь
без чертовщины?! Ведь чего только в Зените не бывает! Вчера, среди
ночи, вообще черт-то что началось! Гул - на всю округу, будто лавина,
и земля ходуном: еле успели наружу выскочить. На Комбинате последние
строения порушились - настоящее землетрясение! А потом Ось вдруг
вспыхнула и как пошла огненными пузырями сыпать - жуть одна. Хорошо,
их в горы отнесло, на ледники, а то сгорели бы тут все за здорово
живешь. Никогда такого не было, старожилы поговаривают: мол, знамение
это, так и должно быть накануне Второго свершения.
Вот такие здесь дела - в Зените. А уж мнимонов разных - не счесть.
Каких только не встретишь: и под гадов, и под птиц, и под насекомых
всяких... Даже под людей. Порой смотришь: человек человеком, и
морда-то знакомая, гнусная, так и чешутся руки шарахнуть из ствола, а
ткнешь - пустой изнутри. Призрак, стало быть. А настоящий в это время,
может, за сотню сферомиль отсюда - и знать не знает, где его оболочка
объявится... Вот, пожалуйста, как на заказ.
Я как раз на полянку продрался, там посередине стоит дуб засохший.
Травка бордовая под ним каким-то чудом сохранилась. И на этой травке -
троица знакомая.( Ну как живые) А мордатый, в петушиной шапчонке, мне
этак ручкой: мол, давай, парень, не стесняйся.
Вгляделся я получше - и чуть не сел. Мать всех богов, какие, к
лешему, мнимоны) Это ж самая что ни на есть натура)..
ПРОВОДНИК
Вот уж действительно: не везет, так не везет! Поначалу меня даже
пот холодный прошиби - как же это они, по воздуху, что ли?.. Потом
вроде сообразил-обвели! Обвели, как придурка последнего!
Пока я по складам, как псих, петлял и следы заметал, они в
открытую пересекли Комбинат, вышли через Могильный пролом и
преспокойно поджидали меня здесь, на поляне. Ее при всем желании не
миновать: справа топь, мигом завязнешь, слева - холм лысый, ни
кустика, ни травинки, просматривается насквозь, только дурак через
него попрется. Вот и выходит - ушлые ребята, таких не очень-то
проведешь)..
Тут этот квадратный - он у них, видно, за старшего - пасть свою
разевает:
- Эй, парень, двигай ближе. Разговор есть...
Голос - под стать остальному: труба иерихонская. И выговор
какой-то не наш. Может, в столице так говорят?..
Парень с девицей на рюкзачках пристроились, на меня пялятся.
Подхожу.
- Садись - говорит старшой и рюкзак свой пододвигает. Это дело я,
конечно, проигнорировал, сел на корточки, спиной к стволу дерева - вся
полянка передо мной. Винтовку между колен держу - палец на крючке.
- Да ты не бойся! - усмехается вдруг мордатый. - Эти там остались.
- И рукой в сторону Комбината. - Не придут.
- А чего мне бояться? - говорю сразу. - Не я же их ухлопал.
Твердо так сказал, чтоб сразу все ясно стало: мое дело сторона.
Вижу, молодые переглянулись - вроде недоуменно. Старшой ничего не
сказал, полез в карман куртки. Хорошая куртка, вроде даже кожаная,
потерта малость, но еще крепкая. За такую можно на Станции неплохое
ружьишко выменять, да еще пороха подсыплют. Полез он, значит, в
нагрудный карман и достает... - что бы вы думали? - трубку курительную
и натурально ее раскуривает, от спички.
У меня глаза на лоб полезли - табак уж лет сто как извели, про
спички и не говорю. Черная сфера, вот, значит, какие дела, все у них в
городах припрятано - для себя. Да-а, те еще фрукты.
Затянулся он пару раз, трубку изо рта вынул.
- Как тебя зовут, парень? - спрашивает. Не с этого надо бы
начинать, ну да ладно.
- Стэн, - отвечаю. - А что?
- Ничего, - усмехается. - Понравился ты мне.
Шутит, значит. А я как на иголках, предчувствия у меня паршивые.
- Вот что, - говорю решительно. - Дело есть-выкладывайте. А то
досидимся тут.
Старшой и глазом не моргнул. Оборачивается, мундштуком тычет:
- Познакомься: Лота и Ян. Ты им тоже понравился.
Парнишка сразу вскакивает, аж весь сияет и ручку мне тянет-не
может без церемоний. Ну, поздоровались. Ничего ладонь, крепкая, не
такой уж он рохля, как кажется. Девушка мне с места кивнула,
улыбнулась. А я чуть по струнке не встал, насилу удержался. Странная
она, все-таки.
- А меня зовут Бруно, - продолжал мордатый. - Мы тебя в деле
видели, хотим кое-что предложить.
Так, это уже разговор, я тотчас насторожился. Старшой выколотил
трубку о каблук, наклонился ко мне.
- Проводник нам нужен, парень, - говорит негромко. - Пойдешь?
Вот, значит, как. Я быстренько прикинул: куда ж это они
собрались?.. Если в катакомбы, так их у первой же шахты пристукнут -
уж больно заметные. Да и зачем им туда? В горы - так там и нет никого,
кроме горстки стариков-древневеров...
Но в главном я только укрепился: что бы там ни было, нам не по
пути! Это я буквально нутром чуял.
- Нет, ребята, - трясу головой, - ничего не выйдет. Я в столицу -
