Колье, украшенное большими кабаньими клыками в золотой оправе,
подчеркивало длинную шею. Ее черные волосы, собранные на затылке в конский
хвост и сколотые тяжелой золотой брошью, падали до талии, невероятно
тонкой, как у большинства сомалиек. Она прошла до конца зала и направилась
к столу Малко все той же гордой походкой. Он в упор взглянул на
незнакомку. Ее круглое привлекательное лицо носило совершенно
отсутствующее выражение. Обведенные черным и подчеркнутые зелеными тенями
глаза были светло-карие и слегка навыкате. Довольно светлая кожа цвета
кофе с молоком свидетельствовала о том, что красавица была с примесью
негритянской крови.
Походка ее была грациозна и чувственна, а королевская осанка и
достоинство, с которым она несла себя, говорили о ее уверенности в
собственной красоте и притягательности.
Сердце Малко забилось чаще. Незнакомка двигалась прямо на него. Она
остановилась возле стола. В ее больших карих глазах появился нахальный
блеск. Острые тяжелые груди, едва скрытые легким шелком, казалось, бросали
ему вызов. У него возникло ощущение, что при появлении незнакомки в баре
воцарилась тишина. Кроме него в зале еще за двумя столиками сидели
сомалийцы и играли в домино.
Незнакомка улыбнулась ему.
- Вы Хельмут Ламбрехт? - спросила она по-немецки.
Невольно Малко почувствовал легкое разочарование. Это оказалось всего
лишь недоразумение. Поскольку он был единственным белым в баре, у нее не
оставалось выбора.
- Увы, - он развел руками. - Но мы знакомы. Он должен быть в своем
номере.
Негритянка покачала головой, не двигаясь с места.
- Его нет в номере, я спрашивала у администратора.
- Он непременно вернется, - уверил ее Малко.
Улыбка женщины стала еще шире.
- Могу ли я подождать его за вашим столиком? - спросила она. - Я не
люблю сидеть одна.
7
От резкого выброса адреналина у Малко поднялось давление. Шурша
шелками, роскошное создание, не ожидая ответа, уселось рядом с ним.
Женщина положила длинные ноги одна на другую, разглядывая Малко с
беззастенчивым и в то же время каким-то беспомощным выражением лица.
- Вы не говорите по-итальянски? - спросила она.
- Si [Да (ит.)], - сказал Малко.
- Ах, это замечательно! - Она протянула руку. - Меня зовут Фуския. Я
наполовину итальянка. Знаю только несколько слов по-немецки. А господин
Ламбрехт говорит по-итальянски?
- Не знаю, - ответил Малко.
- Я никогда не видела его, - призналась прекрасная мулатка. - Один
мой друг попросил меня поужинать с господином Ламбрехтом, потому что
сегодня вечером он один. Я надеюсь, он скоро придет?
На Малко нашло озарение. Немецкий журналист ведь говорил ему, что
должен встретиться с Председателем Верховного революционного совета Сиадом
Барре, это никак не совмещалось с любовным свиданием.
Фуския играла одним из браслетов, лицо ее ничего не выражало.
Восхитительное животное, которое хочется тут же завалить на спину.
В другом конце зала возник его "гид". Казалось, челюсть "товарища"
Мусы отвисла больше обычного. Его козлиная бородка плавала в стакане. Он
бездарно делал вид, что ни Малко, ни его собеседница его не интересуют.
Малко пристально рассматривал пышное и чувственное создание, сидящее
перед ним.
Чего она хочет на самом деле?
Он уже давно не верил в волшебные сказки.
- Я счастлив познакомиться с такой очаровательной дамой, - сказал он
учтиво. - Однако, по-моему, Могадишо не богат на развлечения.
На лице Фускии появилась сокрушенная улыбка.
- После ухода из города итальянцев все словно вымерло. Я держу
небольшую гостиницу с рестораном "Кроче дель Суль". Приходите как-нибудь
поужинать. У меня повар-йеменец.
Малко не увидел связи: Йемен больше известен рабами, чем кулинарными
талантами.
- С удовольствием, - сказал он тем не менее.
- А что вы делаете в Могадишо? - спросила Фуския. - Вы бизнесмен?
- Нет, дипломат, - заявил Малко. И стал ей рассказывать о заложниках.
Мулатка слушала его со старательным сочувствием.
- Это отвратительно! - ужаснулась она. - Нужно добиться, чтобы этих
людей отпустили. Там же дети! Им, наверное, страшно.
Некоторое время они обсуждали эту тему. Фуския заказала рюмку рома,
потом вторую и настолько освоилась, что стала недвусмысленно поглаживать
своей длинной коричневой ладонью руку Малко. Несколько опешив, он спросил
себя, не является ли она местной гетерой, предназначенной для знатных
гостей. В конце концов, может, сомалийцы тоже умеют жить...
Томный влажный взгляд женщины красноречиво говорил о ее намерениях.
Увы, он тут не для того, чтобы разводить амуры с экзотическими
дамами. Ультиматум террористов достаточно категоричен, и он не может себе
позволить расслабиться. Даже если есть только один шанс, что они приведут
угрозу в исполнение. С другой стороны, Фуския вполне может оказаться
полезной... Мулатка как раз наклонилась к нему.
- Вы любите танцевать? Позади "Джаббы" есть дансинг. Не сказать,
чтобы там была очень приличная публика, но оркестр хороший.
Ход был весьма примитивный.
- Ну что ж, - сказал Малко, улыбаясь, - если ваш друг Ламбрехт не
придет, я составлю вам компанию.
Лицо Фускии просияло.
- О! Это было бы так мило!
Малко продолжал глядеть на нее в упор:
- Кстати, кажется, сегодня вечером у господина Ламбрехта свидание с
председателем Сиадом Барре... Скорее всего он вернется поздно. Вас не
предупредили?
На какую-то долю секунды в ее лице что-то дрогнуло, и Малко убедился,
что эта женщина не просто гетера. Тем более надо разобраться, чего ей
надо.
- Наверное, это - недоразумение. Не понимаю. Как глупо, я специально
оделась, ведь он пригласил меня поужинать.
- Куда? - поинтересовался Малко.
- В новый ресторан "Терраса". Напротив бывшего дворца правосудия.
Говорят, приличное место.
Малко бросил взгляд на свои кварцевые "сейка". Половина девятого.
- Думаю, господин Ламбрехт не придет, - сказал он. - Оставьте
записочку, чтобы он знал, где вы, и пошли ужинать.
Большие карие глаза глянули на него с томной нежностью: она была
вполне в духе "тропических наслаждений".
- О! Если это вас не затруднит...
- Нисколько, - заверил Малко. - Не думаю, что моя миссия по спасению
намного продвинется сегодня вечером. У вас есть машина?
- Маленькая, - кокетливо сказала Фуския, - к тому же она не совсем в
порядке. Запчастей не найдешь. Новая машина стоит сейчас двадцать тысяч
долларов: сто двадцать тысяч сомалийских шиллингов.
- Сойдет, - Малко встал и предложил руку Фускии.
Они пересекли бар, провожаемые завистливыми взглядами посетителей и
"товарища" Мусы. Странно, но он не двинулся с места. Как будто знал, куда
направляется Малко. По пути Фуския оставила у администратора записку для
Хельмута Ламбрехта.
Маленький "фиат" старого выпуска, настоящий музейный экспонат, к тому
же изрядно побитый, стоял у входа в отель.
Машина была такая маленькая, что втиснувшись на сиденье, Малко
оказался плотно прижатым к своей роскошной соседке. Их ноги соприкасались,
и, чтобы переключить скорость, Фускии пришлось прикоснуться к его колену.
Он обнял женщину за плечи, и она, трогаясь с места, бросила на него
влюбленный взгляд. Малко опасался, что "фиат", не выдержав такой нагрузки,
тут же разлетится на куски, но, как ни странно, под визги и скрежет мотора
машина все же выехала со стоянки.
Голубая вывеска заправочной станции сверкала на фоне темного неба над
террасой ресторана, где они расположились. Теплый влажный ветер слегка
развеял духоту, а аромат Фускии приятно щекотал ноздри Малко. Африканское
небо над ними сверкало всеми своими звездами. Настоящая ночь для
влюбленных. Малко, с трудом пережевывая совершенно резинового лангуста,
задавался вопросом, что же произойдет дальше.
- Вкусный лангуст? - осведомилась Фуския.
- Омерзительный, - ответил Малко.
Она засмеялась.
- Сомалийцы не умеют их готовить. Они их вообще не едят. Считают, что
лангусты на вкус - как крысы. Поэтому они здесь такие дешевые.
Фуския была слишком нежна, ночь слишком чудесна. Он вспоминал о том,
что говорил ему Ирвинг Ньютон. Сомалийцы не имеют права на контакты с
иностранцами. Кроме стукачей СНБ... Значит, Фуския не та, за кого себя
выдает. Жаль... Ресторан располагался на верхнем этаже особняка
авиакомпании "Сауди Эрлайнз" [Авиалинии Саудовской Аравии] в самом центре
Могадишо. Он был почти пуст. Немногие посетители выпивали и закусывали у
длинной стойки. Там подавали только плоды папайи. С клочьями молодой
недовареной баранины. Это было нечто неописуемое, не то мясо, не то
макароны из цемента... Из напитков на выбор предлагались ананасовый сок
без сахара, но с амебами, или ром. Вино "Моэ и Шандон" и настоящая водка
были здесь неизвестны. Правда, на стойке возвышалась бутылка из-под "J B",
но она служила всего лишь подсвечником.
До них доносились звуки оркестра. На том же этаже находился дансинг.
Фуския нежно проворковала:
- Спасибо. Я так счастлива, что пришла сюда. Мне не часто приходится
бывать в подобных местах.
Ее голубое платье светилось в полумраке, как маяк. От рома ее глаза
блестели, а совершенное тело, казалось, безмолвно предлагало себя.
- Хотите танцевать? - предложил Малко.
Она накрыла ладонью его руку.
- Подождите немного! Нам здесь так хорошо. А там люди.
Не успела она договорить, как дверь дансинга распахнулась и группа
молодых сомалийцев ввалилась на террасу. Четверо из них сели за соседний
стол, громко разговаривая, смеясь, они явно были "под мухой".
Очень скоро они обратили внимание на Фускию, постоянно оборачивались,
рассуждали на своем языке. Малко насторожился.
- Что они говорят?
Фуския опустила глаза. Ей было явно не по себе.
- О! Ничего особенного...
Вдруг один из сомалийцев поднялся и подошел к их столику. Его
расстегнутая до пупка рубашка открывала голую потную грудь, курчавые
волосы закрывали и без того низкий лоб. Игнорируя Малко, он угрожающе
заговорил с Фускией.
- Что ему нужно? - опять вмешался Малко.
- Он приглашает меня танцевать...
Ответить Малко не успел. Сомалиец, протянув руку над столом, грубо
схватил Фускию за запястье и потянул на себя. Молодая женщина подчинилась
с испуганным криком. Незнакомец, не теряя времени, продолжал тащить ее,
щупая между делом левой рукой шары ее грудей.
Истинный джентльмен.
Малко встал, опрокинув стул. Одним прыжком он оказался рядом с
сомалийцем. Кулаком ударил его прямо в челюсть, и тот отпустил Фускию,
отшатнувшись от удара. Повторить атаку Малко не успел. Он почувствовал,
что его схватили за руки, заломив их за спину. Трое попутчиков пьяницы,
быстро сориентировавшись, набросились на него сзади.
Оцепенев, Фуския наблюдала эту сцену расширенными от ужаса глазами.
За какую-то долю секунды Малко "сфотографировал" официантов и метрдотеля,
неподвижно застывших на своих местах, как будто происходящее их не
касалось. Мужчина, которого он ударил, снова шел прямо на него. Он уже не
был похож на пьяного. Профессиональным жестом сомалиец сунул руку в
карман. Малко услышал сухой щелчок, увидел тусклый блеск стального лезвия.
Сзади двое держали его за руки, не давая двигаться, и его живот был
открытой мишенью для убийцы. Рука сомалийца расслабилась и выбросила
вперед лезвие.
Отчаянным усилием Малко рванулся влево. Потеряв равновесие, один из
тех, кто его держал, сдвинулся на полметра вперед и увлек за собой всю
