вроде пунша в большой салатнице, откуда каждый черпал своей чашкой
содержимое, сколько хотел. А также бутылку Martini Bianco [белый мартини
(ит.)], привезенного прямо из Италии. Малко расслабился, спрашивая себя,
каким должен быть его следующий шаг.
- Вы не представляете, до какой степени Сомали отрезано от мира, -
говорил бородач-итальянец. - Всего два-три самолета в неделю. Можно
улететь только в Найроби, в Джибути и раз в неделю в Аддис-Абебу. Русские
все держат под контролем. Однажды в прошлом году посол Великобритании
попросил разрешения отправиться на машине в Хардейшу, на севере страны. За
месяц. В день отъезда разрешения еще не было. Тогда он все-таки поехал.
Так вот, вертолет СНБ их поймал, заставил остановиться и, несмотря на
протесты, вернул в Могадишо. Шофера арестовали, а после выдворили из
страны. Придя в ярость, англичане даже не направили в Сомали нового посла.
- Вам придется потрудиться, чтобы освободить заложников, - подхватила
молодая брюнетка. - У жены нашего посла началась здесь нервная депрессия,
и ей пришлось покинуть Сомали. Могадишо - это тюрьма для всех. Кроме
восточных немцев, поляков, русских и северокорейцев. Они никогда не
приходят на зловещие дипломатические приемы. Единственное развлечение в
Могадишо - это травка. Ее поставляют из Джибути. Сегодня вечером у нас как
раз новое поступление.
- Травка, - мечтательно пробормотал Малко.
Это был наркотик из Красного моря. Горькие листья, которые надо
жевать и которые действуют как возбудитель центральной нервной системы,
отбивая аппетит и поддерживая бессонницу. В сочетании с алкоголем она
представляет собой довольно опасную смесь.
- Все это однажды взорвется, - заключил итальянец. - Вы видите Хаво?
Она приехала в Могадишо купить золото для своей семьи. Они уже не верят в
сомалийский шиллинг. А пока надо весело проводить время. "Пощиплем салат"?
[пожуем наркотик]
Малко обменялся с Хаво улыбками. Они сидели рядом на диване. Худая
брюнетка ушла спать. Оставалась лишь пара, которая привезла Малко; они
лежали рядом, делая вид, что слушают арабскую музыку. Малко к травке не
прикоснулся. Вечер и без того принес ему достаточно волнений разного рода.
Но этот пунш пьется, как вода... У него слегка кружилась голова, и он уже
более заинтересованно поглядывал на Хаво. Сомалийка смотрела на него
пристально, но без всякого выражения. Он мысленно спросил, чего она ждет
от него. И внезапно понял, что хочет ее, с ее пышными формами, обтянутыми
белой хлопчатобумажной материей. Он придвинулся к женщине.
- Вы счастливы в Браве? - спросил он.
Хаво покачала головой.
- Нет, я не люблю море. Они заставляют нас выходить в море на больших
лодках, есть рыбу. Я хотела бы вернуться в пустыню...
- Что вам мешает?
- Нам не за что выкупить стадо, - вздохнула она. - Засуха нас
разорила.
Она говорила рассеянно и жалобно. Пара, лежавшая рядом с ними,
медленно раскачивалась на подушках и ритмично постанывала. Длинное черное
платье брюнетки задралось до ляжек, стягивая бедра партнера. Возбужденный
этим совокуплением, Малко притянул Хаво к себе и стал гладить ее груди
сквозь хлопок. Они были хорошо развитые, острые, крепкие. Хаво ничего не
сказала, оставаясь совершенно апатичной. Он продолжал настойчиво ласкать
ее. Опять никакой реакции. Он поцеловал ее. Она почти неощутимо ответила.
Раздраженный такой пассивностью, он стал гладить ее ноги, поднимаясь вдоль
мускулистых ляжек. Женщина, судя по всему, не была шокирована, но и не
испытывала никакого удовольствия. Он осмелел, стараясь ее возбудить. Ее
половой орган был сухой, как пакля. Она безразлично продолжала жевать свою
травку с отсутствующим видом, не обращая внимания на руку Малко, потом
наклонилась и осушила свою чашечку чая. Складки бафто мешали ему, он был
раздражен и решил раздеть ее. Рядом пара завершила совокупление с
пронзительным криком. Скользнув рукой по ее животу, он попытался
расстегнуть пояс. Хаво дернулась. Ее правая рука нырнула в складки его
одежды и коснулась тела. Он почувствовал, как что-то острое впилось ему в
бок, и инстинктивно отпрянул. Пораженный, он осознал, что Хаво твердой
рукой проткнула ему кожу маленьким трехгранным кинжалом!
Непостижимо! Взгляд молодой женщины стал вдруг суровым, ненавидящим,
ледяным.
- Оставьте меня! - сказала она. - Отпустите мой пояс.
Малко убрал руку и холодно объяснил:
- Вы знаете, я не собирался вас изнасиловать...
Хаво медленно покачала головой.
- О! Это мне безразлично.
Теперь он уже перестал что-либо понимать. Нож все еще упирался в его
бок.
- Почему же вы тогда мне угрожаете?
Казалось, она сделала над собой усилие, чтобы вернуться на землю.
Осознала, где находится, и на ее лице мелькнула легкая извиняющаяся
улыбка.
- Простите, - сказала она.
Она убрала руку Малко со своих бедер и переместила ее на живот. На
уровне пупка он ощутил что-то вроде твердой колбасы.
- Это - золото, - сказала она. - Я купила его для своей семьи. Я все
время боюсь, что его украдут...
Желание Малко вдруг пропало.
- Вы не любите заниматься любовью? - спросил он.
Хаво пристально и загадочно глянула на него.
- В десять лет меня зашили и все удалили. Кремневым ножом и иглой от
кактуса. В шестнадцать распороли, чтобы выдать замуж. У нас женщины
используются лишь для войны и продажи верблюдов. Я никогда ничего не
ощущала во время полового акта. Но... - Она замолчала, ее пальцы
сомкнулись вокруг его мужского естества, и она начала ласкать его,
продолжая меланхолично жевать травку. Нежность не была ее основным
качеством, но мало-помалу ласка привела к желаемому эффекту. Малко
захотелось овладеть ею, но она оттолкнула его.
- Нет!
Ее рука стала двигаться быстрее. До тех пор, пока семенная жидкость
не брызнула у нее между пальцами. Тогда она резко остановилась,
наклонилась и отхлебнула чай из чашки.
Итальянец прикрыл ноги своей партнерши платьем и поднялся.
Безразличный к поведению Малко. Травка делает человека толерантным...
- Я провожу вас, - предложил он. - Уже почти светло. С травкой не
замечаешь, как бежит время...
Малко пошел следом за дипломатом к "лендроверу", попрощавшись с Хаво.
Она холодно пожала ему руку, не переставая жевать свою травку. Даже не
прикрыв своим бафто голые ляжки. Она была далеко.
Улицы были все так же пустынны.
- Если вы останетесь в Могадишо, я приглашу вас, - предложил
итальянец. - До скорого.
Малко пересек холл "Джаббы" и взял ключ. Ночной дежурный бросил на
него испытующий взгляд. Малко вошел в лифт, обдумывая прошедший вечер.
Резкая реакция сомалийцев явно указывала: заложники действительно
находятся в штаб-квартире ФОПС. Надо испробовать все, чтобы вытащить их
оттуда.
Выходя из "Джаббы", Малко наткнулся на Хельмута Ламбрехта.
Восточногерманский журналист тут же схватил его за руку с кривой улыбкой.
- Скажите, это вы были вчера вечером в лифте? Я вас узнал... Браво.
Вы явно не скучали.
- Это было не совсем удобно, - заметил Малко.
Он проспал всего четыре часа и чувствовал себя не очень свежим.
Никаких новостей ни об аппетитной Фускии, ни об СНБ. Как будто вчерашнего
вечера никогда не было... Однако его дважды пытались убить. Первый, кого
он заметил в холле, спустившись из номера, был "товарищ" Муса с вечным
ананасовым соком...
- Ловко у вас это получается, - слегка завистливо сказал старый
немец. - Кстати, вы все еще не нашли вашего посла?
- Нет, - коротко ответил Малко.
Он только что заметил черный "бьюик" из посольства, который приехал
за ним, и не хотел продолжать этот разговор. У него есть дела поважнее.
Хельмут Ламбрехт вдруг посерьезнел.
- Сомалийцы сказали мне, что, если вы согласны временно закрыть
посольство, все уладится. Это не так уж страшно и стоит того, чтобы спасти
жизнь шестерых человек...
Если бы решение зависело только от него, Малко запросто закрыл бы всю
Африку.
- Не надо переворачивать с ног на голову, - усмехнулся он.
Казалось, немцу пришла в голову внезапная мысль.
- Скажите мне вот что: я приглашен в Браву. Триста километров на юг
от Могадишо. Поездка организована, чтобы показать мне, как сомалийцы ловят
рыбу. Поедемте со мной. Чтобы развеяться. Вы можете даже прихватить даму
из лифта, это развлечет моих сопровождающих. Всего пять часов на
"лендровере". У вас есть шанс познакомиться со страной. Пробудем там
два-три дня. Превосходная идея!
- Боюсь, что сомалийское правительство будет не в восторге, - заметил
Малко, - я ведь не из дружественной страны.
Журналист досадливо отмел этот аргумент.
- Не берите в голову! Если я им скажу, что беру вас с собой, они не
станут возражать. Я на хорошем счету здесь. Уже написал массу статей про
них. Ну что, поедем?
- Это от меня не зависит, - покачал головой Малко, - я здесь в
командировке, не забывайте. Госдепартаменту не понравится, что я
отправился погулять...
- Они никогда об этом не узнают, - заявил немец. - Если решите, дайте
мне знать.
- Новости есть? - спросил Малко, садясь в машину.
- Никаких, - сказал первый секретарь. - А вы, у вас был приятный
вечер?
- Беспокойный, - ответил Малко.
Пока они ехали по Ваддада Сомалиа, он рассказал о вчерашних событиях.
Как только он упомянул имя Фускии, американец подскочил на сидении.
- Вы знаете, кто она? Любовница Ахмеда Сулеймана, шефа СНБ. Она дочь
итальянского таможенника и кочевницы из хорошей семьи. Очень хорошо
приспособилась к новому режиму... Я знал, что она оказывает мелкие услуги,
но не думал, что ее дружок использует ее для таких серьезных штук. Каждые
полмесяца она ездит в Джибути одеваться в duty free и поэтому так
элегантно выглядит.
- Я посчитал, что завербовал ее, - объяснил Малко, - но только она
могла предупредить СНБ о моей вылазке...
"Бьюик" подъехал к посольству. Ньютон открыл дверцу, собираясь выйти,
и скорчил недовольную гримасу.
- Не стоило рисковать своей шкурой. Это дерьмо ни перед чем не
остановится.
- Нет, - перебил Малко, - стоило. Их реакция наводит меня на мысль,
что заложники в самом деле находятся в этом здании. Иначе они бы не
явились тут же...
Ирвинг Ньютон придержал дверцу.
- В таком случае, - задумчиво сказал он, - нужно попытаться
предпринять демарш вместе с дуайеном дипломатического корпуса, послом
Италии. Я сейчас же ему позвоню.
- Было бы благоразумней поговорить с ним лично, - посоветовал Малко.
Американец нагнулся к шоферу:
- В резиденцию посла Италии. В Лидо.
Они оба были в таком напряжении, что не сказали ни слова, пока
"бьюик" пересекал Могадишо с запада на восток вдоль порта. Лидо была
улицей, закрытой для транспорта, и заканчивалась она тупиком в дюнах. По
пути Ирвинг Ньютон указал на нагромождение камней на обочине.
- Это мечеть шейха Абдул Азиза, XV век. Большая редкость.
Подъехав к резиденции посла, расположенной в ста метрах от
американского посольства, Ирвинг Ньютон попросил Малко:
- Подождите меня в машине. Это старый человек, мне не хотелось бы его
волновать.
Увидев торжествующее лицо американца, Малко подумал, что его хлопоты
увенчались успехом... Действительно, Ирвинг Ньютон, едва усевшись в
"бьюик", объявил:
- Через десять минут посол отправится в сомалийское министерство
иностранных дел. Он поклялся наделать столько шуму, сколько потребуется,
