Огромный пляж, насколько видит глаз, был усеян белыми кепочками, как
будто среди черных тел затерялась диковинная порода животных. Пятница в
Сомали, как и во всех мусульманских странах, - день отдыха.
В белых кепочках были русские. Семьями или группами по двое-трое.
Изредка по одному. Матроны, цепляющиеся за мужей, обратили бы даже
Казанову в пламенного гомосексуалиста одним своим взглядом. Самые лучшие
могли бы стать манекенщицами. Обиженные природой - пугалами. Малко
понимал, почему их мужья бросаются очертя голову в воспитание народных
масс. Имея такое добро в постели, лучше со свечкой читать Ленина, чем
заниматься любовью... По капризу советского руководства они все были
увенчаны одинаковыми белыми полотняными кепочками, от чего становились
заметными на пляже, как мухи в чашке с молоком.
Пляж в Могадишо оказался действительно громадным. Малко разделся в
Бич-Клабе, оставив Ирвинга Ньютона стеречь вещи. Чтобы пройти на пляж,
надо было преодолеть плотное заграждение из торговок ракушками, сидевших
на цементной лестнице, ведущей с террасы Бич-Клаба на пляж. Ему пришлось
пройти с километр, пока самые настойчивые из них не отчаялись преследовать
его.
Вереница облупившихся коттеджей ограничивала пляж со стороны суши. От
пляжа их отделяло заграждение из цемента, напоминающее противотанковое.
Лидо - это вам не Довиль.
Сотни черных слонялись по берегу. Малко осмотрелся. Невозможно
заметить, есть ли слежка. Мало-помалу, идя по воде у самого берега, часто
останавливаясь, он удалился от Лидо. Когда позади осталась резиденция
итальянского посла, стоящая немного в стороне от пляжа, он оказался среди
дюн с редкой растительностью, сливающихся с пляжем. Малко остановился,
наблюдая за негритянкой, которая купалась у берега, закутавшись в
разноцветное бафто, обтягивающее ее пышные формы. Сомалийцы купаются в
одежде, купальники и плавки у них не в ходу. Или голые.
Казалось, никто не интересовался Малко. Должно быть, его принимали за
русского, поскольку туризм в Могадишо отсутствует.
Его тело все еще ныло после вчерашних страстных объятий Фускии.
Золотые украшения были полностью оплачены. Она отблагодарила его с
пылкостью, которая не была, возможно, полностью продажной... Микрофоны в
номере "Джаббы", должно быть, вибрировали так, что мембраны могли
накрыться от криков мулатки. Притворные или настоящие, они так
стимулировали Малко, что он забыл о своем возрасте. Фуския непременно
хотела провести пятницу с ним, и ему пришлось сослаться на необходимость
быть в американском посольстве вследствие гибели жены посла, чтобы
избавиться от нее.
Разумеется, сомалийское правительство немедленно прислало
соболезнование, заклеймившее это бесчеловечное убийство. Соболезнование
было получено одновременно с коммюнике ФОПС, сообщающим, что второй
заложник будет казнен через три дня, если Соединенные Штаты не уступят.
Однако Соединенные Штаты не уступят.
Жизнь заложников зависит только от Малко с его более чем
сомнительными шансами на успех.
Он приближался к дюнам. Отделенным от пляжа скалистым барьером. Он
заметил первый грот. Голый негритенок лежал на песке, спрятав голову в
тени.
Малко пошел дальше. Больше километра. Пляж здесь был почти пуст, но
Малко прекрасно просматривался с дюн, где виднелись гуляющие. Он опять
остановился, снова зашагал, встретил парочку сомалийцев...
Наконец он дошел почти до конца скалистого барьера, который, резко
понижаясь, через несколько шагов терялся в песке. Но прямо перед ним
барьер нависал над пляжем, и в нем виднелись впадины, довольно глубокие и
высотой около метра. Те самые гроты. Малко небрежно направился к
ближайшему из них, который казался самым крупным. Солнце бешено жгло
плечи, и ему действительно хотелось в тень. Тем не менее он сначала сел на
песок в некотором отдалении, рассматривая входы. Но они были слишком
темные, чтобы что-либо увидеть.
Он продолжил свой путь, приблизившись сначала к двум маленьким
гротам. И опустился на песок перед одним из них. Рядом лежал совершенно
голый сомалиец, выставив на всеобщее обозрение без всяких комплексов
огромный, мягкий, розовый член. Малко встал и с бьющимся сердцем
направился к последнему гроту, внимательно разглядывая пляж вокруг себя.
Он остановился в двух метрах от входа и снова сел на песок.
Что-то зашевелилось в темноте пещеры. Прищурившись, он различил
нечеткий силуэт человека, выходившего к свету. Затем - лицо пожилого
негра, изборожденное глубокими морщинами, с красными как у кролика
глазами, торчащими скулами и редкими курчавыми волосами. При виде Малко
его лицо озарилось улыбкой, открывшей ряд сломанных зубов, чередующихся с
золотыми. Стоя на четвереньках в гроте, ибо там нельзя было выпрямиться,
он сделал Малко знак приблизиться. Последний неуверенно сказал:
- Абди?
В ответ негр утвердительно кивнул головой. Малко поднялся, но в тот
момент, когда собрался уже шагнуть к гроту, его остановил крик, донесшийся
с дюн.
Он резко обернулся и увидел фигуру, стоявшую на вершине дюны спиной к
солнцу. В ту же секунду он узнал Фускию, ее пышное тело, скрытое
красно-коричневым купальником, почти сливающимся с кожей. Ругательства,
мысленно сорвавшиеся с его губ, могли бы заставить небо обрушиться на
землю, если бы Бог не изменился вместе со временем. Он принудил себя
радостно помахать ей рукой, молясь про себя, чтобы мулатка его не
заметила. Рядом с Фускией стоял мужчина в плавках... Скатившись с дюны,
Фуския побежала к нему, звеня всеми своими браслетами...
Фуския упала на песок возле Малко, ее чувственное лицо светилось
детской радостью. В купальнике грудь мулатки казалась еще более
внушительной, не вмещаясь в красно-коричневый нейлон. Маленькие плавки
почти ничего не скрывали. На шее было колье, которое накануне подарил
Малко. Сидя на песке, она уставилась на него, нахмурив брови.
- Почему ты сказал, что не можешь пойти на пляж? - спросила она с
упреком.
Малко выдавил из себя улыбку.
- Я не собирался. Но мои дела закончились быстрее. Правда, я здесь с
первым секретарем посольства. Он остался в Бич-Клабе.
Фуския смотрела на него с любопытством.
- По пятницам посольства не работают, - подозрительно заметила она. -
Ты был с женщиной?
- Ты хорошо знаешь, что для нас эта пятница не такая, как другие, -
резко оборвал он.
Краем глаза он следил за гротом. От Абди и следа не осталось. Любой
ценой надо было увести подальше Фускию и ее спутника. Он поднялся, и она
сделала то же самое.
- Мне нужно возвращаться в Бич-Клаб. Ирвинг Ньютон ждет меня, чтобы
пообедать вместе.
Она взяла его под руку.
- Подожди, пойдем сначала искупаемся. Мне жарко.
Ее маслянистая кожа блестела от пота. Малко трудно было отказаться.
Море было восхитительно теплое. Они вошли в воду до пояса, навстречу
волнам, которые с шумом обрушивались на берег. На километр вокруг больше
никто не купался. Фуския притворно вскрикивала от страха. Она обхватила
Малко за талию и поцеловала взасос, тесно прижавшись к нему. Он
отстранился, не желая начинать опасную игру.
- Твой попутчик приревнует, - кивнул он в сторону берега.
Она расхохоталась.
- Он! Ему плевать, это - мой повар. Я попросила его пойти со мной
из-за воров. Он меня охраняет.
Она продолжала тереться об него.
Малко снова отодвинулся.
- Пойдем на берег, - сказал он, - мне холодно.
Бесстыдная ложь.
Они вернулись на пляж и сели на мокрый песок. Как избавиться от нее,
спрашивал себя Малко. Незаметно, ловкими женскими приемами Фуския начала
превращать его в животное. Внезапно она вскочила, схватила его за руку и
потянула за собой.
- Пойдем.
- Куда?
- Туда. Я там часто бывала.
У Малко свело желудок. Фуския указывала на грот, где притаился
Абди... Чувствуя его сопротивление, она укоризненно посмотрела на него.
- Тебе не хочется?
Даже взгляд мог доказать ей обратное.
- Здесь не очень удобно, - возразил Малко. - Надо вернуться в отель.
Она надулась...
- Ты сказал, что обедаешь с другом.
- Пообедаю потом, - отмахнулся Малко. - Вернемся в "Джаббу" по
отдельности. Я скажу ему, что мне надо позвонить. Не нужно, чтобы он тебя
видел. О'кей?
- Согласна, - обрадовалась Фуския. - Я поспешу.
Малко проследил, как она удаляется в дюны своей танцующей походкой.
Он демонстративно пошел по пляжу, несколько раз обернувшись; видел, как
Фуския помахала ему рукой и исчезла в складках дюн. Он тут же вернулся к
гроту, сел на песок в метре от входа и позвал по-английски:
- Абди! Вы меня слышите? Я пытался отделаться кое от кого. Сейчас все
о'кей. Вы можете выйти.
Тотчас же морщинистое лицо с гноящимися глазами выглянуло из грота.
Старый сомалиец улыбнулся и сказал:
- Здравствуйте, господин, это я, Абди. К вашим услугам.
Только находясь в нескольких метрах от грота, можно было заметить,
что там кто-то есть.
- Господин Ньютон вам сказал, почему я в Сомали? - спросил Малко.
- Да, да, - закивал сомалиец, - я очень хотел бы вам помочь.
- Это может быть очень опасно для вас, - предупредил Малко.
Лицо старого негра осветила безропотная улыбка.
- Я, господин, - старый человек. Смерти я не боюсь. В любом случае
она придет очень скоро. Люди в правительстве - плохие. Они перестали
верить в Аллаха. Они специально назначают партсобрания в часы молитв. Это
нехорошо. И потом, в Америке я был счастлив. Я хорошо зарабатывал. В Кении
тоже.
- Я выяснил, - сказал Малко, - что заложников, вероятно, перевезли в
Браву... Надо бы поехать туда. Вы можете помочь мне?
Абди покачал головой.
- Это нелегко, господин. Я вожу правительственные "лендроверы" для
официальных гостей, поэтому езжу только туда, куда мне скажут. Но вам
никогда не дадут разрешения на поездку в Браву. Только не вам. И потом,
Брава - маленький городок... Никто вам не поможет там...
Старый негр с беспокойством смотрел на Малко, сидя на корточках.
Последний решил раскрыть свои карты. Абди, кажется, заслуживает доверия.
- Вероятно, вы сумеете мне помочь, - сказал он. - Я знаю одного
восточногерманского журналиста, который должен ехать в Браву завтра. В
официальную поездку. Можете ли вы уладить дело у вас на работе так, чтобы
водителем были вы?
Абди несколько секунд помолчал, поморщил лоб, размышляя.
- Пожалуй, это возможно. - Негр усмехнулся. - Они все лентяи. Ездить
не хотят, а я это люблю. В Кении я иногда проезжал по пятьсот километров в
день. Я могу сказать, что хочу поохотиться, в саванне много зверей.
- Оружие у вас есть?
- Карабин "Мерлин-444", - гордо сказал Малко. - Я возьму его с собой.
Тот журналист, что едет в Браву, он что, ваш друг?
- Не совсем так, - ответил Малко, - но думаю, что возьмет меня с
собой. Он не знает, зачем я еду в Браву.
Старый сомалиец снова в тревоге наморщил лоб.
- В Браве я вам помочь не смогу, - объяснил он. - Вы ничего не
сможете сделать.
- Может, и так, - уклончиво ответил Малко.
Его план наконец начал оформляться, еще сырой, но нельзя сказать, что
неосуществимый.
Вряд ли эта поездка будет увеселительной прогулкой, лишь бы Хельмут
Ламбрехт хвастался не зря.
Малко огляделся. Негритянская семья направлялась к гроту, да и Фуския
могла вернуться.
- Абди, - подытожил он, - до завтра мы не увидимся. Это было бы
слишком опасно. Знайте, что журналиста зовут Хельмут Ламбрехт. Он
