Жерар ДЕ ВИЛЬЕ
НЕВЫПОЛНИМАЯ МИССИЯ В СОМАЛИ
1
Круглый камень с глухим стуком ударился о натянутый как барабан
трупными газами мертвенно-бледный живот утопленника. Многоголосый
радостный визг приветствовал точное попадание в цель негритянского
мальчика с курчавыми, словно тронутыми ржавчиной, волосами. Ни одному из
его приятелей еще не удалось попасть в живот трупа, лежащего у самой воды
и наполовину засыпанного песком. Мертвец был похож на огромную
отвратительную медузу, выброшенную на берег. Для маленьких сомалийцев,
которые каждое утро болтались по пляжу севернее Могадишо и внимательно
изучали все, что выбрасывал на берег Индийский океан, эта страшная находка
явилась неожиданным развлечением. Рыжий мальчуган снова прицелился. Его
приятели радостно завопили и затопали ногами, когда камень опять попал в
труп, на этот раз в голову.
Вдохновленные его успехом, остальные мальчишки стали рыться в песке в
поисках камней и принялись бомбардировать эту жуткую мишень, возбужденно
крича. Увлеченные своим занятием, они постепенно приближались к трупу, но
когда оказались в нескольких метрах от него, их возбуждение угасло:
целиться с небольшого расстояния уже не так интересно. Некоторые разошлись
по пляжу, но самые смелые подошли поближе, чтобы рассмотреть покойника.
Это был белый. Раздутый до неузнаваемости, мертвенно-бледный, с
зеленоватыми пятнами на теле, едва прикрытом жалкими обрывками одежды, -
наверное он немало пробыл в воде. Судя по всему, прибой выбросил его ночью
на пляж возле Бич-Клаба - облупившегося цементного бунгало у самой воды,
куда по воскресеньям приходили обедать заезжие дипломаты из
некоммунистических стран - редкие гости в этих краях.
Несколько торговок ракушками сидели на корточках на цементных
ступеньках Бич-Клаба и с любопытством наблюдали за этой сценой. Трупы на
пляже - такое бывает не часто, тем более, труп белого. Но это не их
дело...
Внезапно две зеленые фигуры появились на цементной террасе Бич-Клаба.
Vestiti verde [зеленые одежды (ит.)], милиционеры в зеленой форме,
украшенной красными платками, совершали обычное патрулирование. Они тоже
заметили труп, который окружили мальчишки.
Негритенок, первым решившийся подойти к трупу, сейчас рассматривал
его вблизи: вдруг да удастся чем-нибудь поживиться. Крошечный краб вылез
из правого уха утопленника и пустился наутек. Мальчуган нагнулся и потянул
мертвеца за пальцы правой руки, вытащил ее из песка, рассчитывая найти
часы. Часов не было, зато на запястье блеснула массивная золотая цепочка.
Мальчишка присел и попытался ее снять, преодолевая явное отвращение: труп
издавал ужасное зловоние, которое уже начало привлекать чаек, с
пронзительными воплями пикировавших на возможную добычу. Замок цепочки
открылся с легким щелчком. Негритенок схватил трофей и, выпрямившись,
оказался носом к носу с суровыми vestiti verde. Один из милиционеров
протянул руку, и мальчик покорно вложил в нее цепочку.
- Почему ты не сообщил, что на пляже мертвый?
Мальчуган с несчастным видом опустил голову, предчувствуя осложнения
с властями.
Милиционер с трудом разобрал надпись на цепочке: "Эмилио Черрути
18.04.1934 г". Итальянец. Теперь уже милиционер присел на корточки возле
мертвого.
Он разгреб руками песок вокруг головы и ступней и задумался, нахмурив
брови. Это не был обычный утопленник. Посередине шеи четко обозначались
фиолетовая борозда. Бедняге помогли умереть: обвязали шею железной
проволокой и придушили. Ноги на щиколотках были обмотаны той же
проволокой, а к ней прикреплен обрывок цепи. Вероятно, судовой винт порвал
цепь и позволил телу всплыть. Милиционер кивнул напарнику, и они потащили
труп на сухое место. Мальчишка тем временем рванулся, намереваясь удрать.
- Эй ты, оставайся здесь! - рявкнул милиционер. - Запомнишь, что
нужно делать, когда находишь труп!
Мальчуган захныкал и, шмыгая носом, пробормотал:
- Я думал, что это русский.
Сомали задыхалось от массового и навязчивого присутствия советских
военных советников. Местное население не выносило русских, всемогущих
политически и ставших вездесущими в стране после подписания
советско-сомалийского договора в июле 1974 года, и обвиняло их в том, что
они обрекли страну на нищету, забрав все для своей громадной базы в
Бербере на севере страны. Даже когда в 1975 году из магазинов исчез сахар,
сомалийцы были уверены, что советские спрятали его на складах в Бербере.
Милиционер снисходительно улыбнулся мальчишке. Он бы тоже предпочел,
чтобы это был русский.
2
Брюс Рейнольдс, посол Соединенных Штатов в Народной республике
Сомали, рассеянно посмотрел на мраморную табличку на стене собора времен
Муссолини, прославляющую итальянскую доблесть. По странной забывчивости
сомалийских властей она не попала под кампанию борьбы с наследием
колониальной эпохи. Внезапно тишину нарушил оглушительный звон колоколов
собора, пробуждая от оцепенения проспект, изнемогающий от зноя. Брюс
Рейнольдс повернул голову на колокольный звон.
- Что это с ними? - он свирепо посмотрел на пустынный проспект Люльо.
Посол Соединенных Штатов в Могадишо вытер покрытый потом лоб, и его платок
сразу стал мокрым. Было только десять утра, а солнце уже палило вовсю.
Нет, он никогда не привыкнет к этой тяжелой, давящей, влажной жаре
сомалийской столицы. Напрасно местные жители считают, что климат
смягчается близостью Индийского океана. С марта до ноября можно дышать
только на пляжах, окаймляющих город с севера. Лучше бы он остался во
внутреннем дворике своей резиденции в Лидо, около северного пляжа, вместо
того, чтобы каждое воскресенье тащиться на мессу ради удовольствия своей
супруги Кейт.
Он снова со злостью осмотрел пустынный проспект.
Куда девался его шофер Мухаммед? Ему ведь было велено явиться ровно в
десять. Мухаммед, сонный и нерадивый сомалиец, судя по всему, был
осведомителем СНБ, сомалийской политической полиции, местного гестапо,
которое, в свою очередь, поддерживало тесную связь с КГБ. Русские за три
года превратили Сомали в настоящий советский сателлит. К сожалению, у
посла не было выбора: Мухаммеда, как и весь не американский персонал
посольства, ему навязало сомалийское министерство иностранных дел. Однако
шпион он или нет, но он опаздывал. Последние прихожане покидали маленькую
церковь из серого камня с двумя колокольнями, претенциозно называемую
собором, - осколок колониальной эпохи. Поскольку Сомали официально
является мусульманской страной, церковь посещали лишь иностранцы, в
основном, итальянцы.
Впрочем, если бы не женщины в широких черных накидках на головах, с
пышными телами, облаченными в пестрые яркие одежды, можно было подумать,
что находишься в маленьком сонном городке в Калабрии.
- Куда запропастился Мухаммед? - раздраженный голос Кейт Рейнольдс
заставил дипломата вздрогнуть. Жена направлялась к нему в сопровождении
двоих детей, Кетлин, изящной семнадцатилетней блондинки со вздернутым
носиком и огромными мечтательными голубыми глазами, и пятнадцатилетнего
Патрика, похожего на прыщавого воробья. С ними были также близнецы Линда и
Триция, дети временного поверенного, который находился сейчас в отъезде.
Его жена была больна и не могла пойти на мессу. Пол Торнетта,
телохранитель посла, вел девочек за руки.
Рейнольдсу пришлось повысить голос, чтобы перекричать колокола:
- Я не знаю! Он, наверное, сейчас распускает хвост, как павлин, возле
"Савойи".
Кафе "Савойя", еще один след итальянской оккупации, располагало
единственной в Могадишо террасой, и любимым занятием негров было
покрасоваться на ней перед кафе.
- Малышкам будет жарко, - недовольно заметила госпожа Рейнольдс. -
Лучше бы он пошел в "Кроче дель Суль".
Кроме двух vestiti verde, которые околачивались, лениво опираясь на
решетку, возле собора, на самом солнцепеке, никто не отваживался выйти в
это пекло.
- Я подожду машину здесь, - сказал посол. - А вы идите в "Кроче дель
Суль", поешьте мороженого.
"Кроче дель Суль" был небольшим отелем с рестораном, который держала
роскошная итальянско-сомалийская мулатка; в отеле имелся внутренний
дворик, полный бродячих котов, но замечательно тенистый и прохладный. Это
было одно из немногочисленных приличных мест в Могадишо, к тому же с
экзотическим меню, включавшим даже мясо крокодила.
Колокола продолжали звонить. Брюс Рейнольдс чертыхался про себя. Ему
надоело разглядывать проспект в надежде увидеть свою машину, и он стал
наблюдать за двумя сомалийками, неторопливо идущими мимо собора. Они шли
под ручку, традиционная одежда обтягивала их огромные груди, пестрая ткань
подчеркивала выпуклые бедра, волосы были покрыты черными куфи. Женщины
смерили дипломата нахальными взглядами, громко перебрасываясь шутками.
Сомалийки не дичились иностранцев, знали, что нравятся им, и старались
воспользоваться этим при всяком удобном случае. Они были продажными и не
страдали комплексами. Даже студентки. К счастью, строительство социализма
еще не отменило межрасовые интимные отношения, и Могадишо купался в
итальянской развращенности.
Госпожа Рейнольдс перехватила взгляды негритянок. Она давно
подозревала, что у мужа уже были мимолетные приключения с уличными
девицами. Здоровье близнецов перестало вдруг казаться ей таким уж важным.
- Я подожду с тобой, - объявила она решительно.
Кетлин раздраженно вздохнула. У девушки уже потекла тушь, к тому же
она торопилась встретиться со своим дружком, вторым советником
итальянского посольства. Она привыкла заниматься любовью каждый день перед
обедом и рисковала не застать молодого человека, если слишком задержится.
У собора не было никого, кроме них. Телохранитель Пол Торнетта,
бывший моряк, рано растолстевший, затянутый в тесный белый костюм,
предложил:
- Сэр, может быть, мне пойти поискать этого son of a bitch [сукин сын
(англ.)].
Он очень любил оказывать мелкие услуги, поскольку чувствовал себя в
целом совершенно бесполезным. Госдепартамент требовал, чтобы охранник
сопровождал посла во всех поездках, поскольку Сомали считалось
недружественной страной. Впрочем, посольство уже в течение многих месяцев
свернуло свою деятельность в результате промарксистской октябрьской
революции 1974 года, за которой последовало подчинение страны русским и
открытие их самой большой военно-морской базы на Красном море в Бербере,
на севере Сомали, после чего Бербера стала запретной зоной даже для
сомалийцев.
- Если через две минуты его здесь не будет, то кончено, - рявкнул
посол, стараясь перекричать колокольный звон.
Ему осточертело плавиться на солнце. Кроме того, он должен был
встретиться со своими соседями, послами Италии и Франции, чтобы пообедать
с ними. Жена французского дипломата, хотя и страшненькая, была отличной
кулинаркой. Воскресенья в Могадишо становились сущим наказанием, поскольку
дипломаты не имели права удаляться от столицы больше, чем на тридцать
километров. Для отдыха оставался лишь пляж в Джезире, дикий,
неблагоустроенный.
- Ах, вот он!
Возглас Брюса Рейнольдса перекрыл гром колоколов.
Черный лимузин, украшенный американским флажком на правом крыле,
выезжал с соседней улицы на проспект. Он остановился возле собора. Брюс
Рейнольдс бросился к нему, перескакивая через ступеньки.
