работал практически без перерыва. Вашингтон, Найроби, Аддис-Абеба, Шестой
флот, даже Бейрут, Хартум, Эр-Рияд, Париж.
Ирвинг Ньютон поднялся и подошел к аппарату. Был уже вторник, а о
заложниках никаких новостей. Срок ультиматума террористов истекает завтра,
в среду. Дипломат заметил над текстом пометку "super restrictef, только
для И.Н."
И.Н. - это он. Он оторвал текст и быстро пробежал его глазами.
Сообщение было из госдепартамента.
"Предыдущие инструкции подтверждаются и усиливаются. Абсолютный
запрет на переговоры с похитителями семьи Рейнольдс, какими бы ни были
угрозы в адрес заложников. Единственно возможное соглашение должно
касаться снабжения их продуктами и медикаментами. Эти инструкции остаются
в силе, даже если операция закончится самым большим ущербом для жертв".
Иными словами, даже если заложникам придется умереть.
Второй пункт был еще короче.
"Встречайте завтра рейсом из Рима мистера Линге, командированного
четвертым отделом госдепартамента. Ему поручено быть посредником, если
переговоры начнутся".
Ирвинг Ньютон отложил листок. У него во рту остался неприятный
привкус. Это было испытанием на прочность. Америка не уступит. Таков
приказ нового президента. Но ЦРУ вступает в игру. Четвертый отдел - это
кодовое название отдела Африки. При мысли о двух маленьких девочках у него
сжалось сердце. Ирвинг Ньютон спросил себя, какой сумасшедший согласился
выполнять эту самоубийственную миссию. Скорее по привычке, чем от жажды,
он взял бутылку пива из холодильника и стал пить из горлышка. Но на этот
раз ледяной напиток не принес облегчения. Он бросил пустую бутылку в
корзину для бумаг. От переживаний у него началась резь в желудке.
4
Его сиятельство князь Малко Линге, кавалер ордена Серафимов, маркграф
Нижнего Эльзаса, рыцарь ордена Золотого Руна, рыцарь Черного Беркута,
князь Священной Римской империи, ландграф Клетгауса, почетный рыцарь
Мальтийского Ордена слушал завывания бури, которая обрушилась на замок
Лейзен, лежа на красной бархатной кушетке в своей библиотеке. Его пальцы
медленно поглаживали затянутую в темный нейлон ляжку очаровательной
блондинки, сидевшей рядом, время от времени касаясь голой кожи за краем
чулка. Александра, казалось, не замечала касавшихся ее пальцев, которые
задрали ее полотняную юбку до неприличия высоко. Упершись каблуками своих
лодочек в низкий столик, стоявший перед ней, и поставив на пол флакончик с
лаком, она с детским старанием заканчивала красить ногти. Лицо ее было
почти закрыто длинными светлыми волосами.
Только по подрагиванию изящных ноздрей девушки можно было догадаться
об наслаждении, которое она испытывала. Малко ощущал злорадное
удовольствие от того, что его пальцы переходили от натянутого нейлона к
коже, но не поднимались выше. Александра резко нагнулась, чтобы взять
флакончик с лаком, и он почувствовал прикосновение к руке шелковистого
пушка. Под ее костюмом не было ничего, кроме пояса. Предупреждая его
вопрос, она подняла глаза и спокойно объяснила:
- В такую духоту не хочется надевать на себя ничего лишнего.
Девушка положила последний мазок на мизинец, плотно закрыла флакон и
откинулась на кушетку, встряхивая пальцами, чтобы высушить лак. Ее
полотняная юбка уже ничего не прикрывала. Пальцы Малко оставили край чулка
и двинулись выше. Ощущение доступности молодой женщины грубо подхлестывало
его желание. Он, который несколькими мгновениями раньше думал о
продолжительной прелюдии, чувствовал теперь зверское желание.
Александра бросила на него иронично-нежный взгляд. Она демонстративно
встряхивала руками со свеженакрашенными ногтями.
- Мой бедненький, - промурлыкала она. - Придется тебе подождать
немного.
Но Малко не хотел ждать. Не говоря ни слова, он поднялся и встал
перед Александрой, расстегивая брюки. Она слегка сдвинула брови, услышав
скрежет молнии, освобождающей его. Секунду она смотрела на него с
двусмысленным выражением, а потом, стараясь ничего не касаться руками,
вытянула шею и грациозным движением обхватила губами его мужскую плоть.
Несколько мгновений Малко с большим удовольствием наблюдал за
прекрасным лицом молодой женщины, которая тихонько двигалась взад и
вперед, глаза ее были закрыты, а губы сомкнуты вокруг его члена, как
бархатные ножны. В этой ласке, которая возбуждала его до крайней степени,
была какая-то извечная женская покорность.
От сильного порыва ветра в камине раздался зловещий звук,
напоминавший крик ночной птицы. Александра вздрогнула, отстранилась и
сказала:
- Невероятно, что в июне такая погода.
Вдруг со двора донесся глухой шум, как будто там упало что-то
тяжелое. Поскольку его напряженный член находился в нескольких сантиметрах
от губ Александры, Малко колебался. Затем все-таки шагнул назад и
застегнул брюки: тревога отбила у него желание.
- Прости меня, я сейчас вернусь.
Александра равнодушно покачала головой и подула на ногти.
- Милый мой, сам не знаешь, чего хочешь, - вздохнула она. - Может
быть, потом мне уже не захочется...
Не слушая эту скрытую угрозу, Малко вышел из библиотеки и бросился в
холл.
Ветер дул с такой силой, что он с трудом открыл входную дверь и
застыл в изумлении. Двор замка Лейзен был завален обломками. Куски
черепицы, ценной черепицы ручной работы, которую Малко вывез за бешеные
деньги из Чехословакии, ветки деревьев, листья, сорванные ветром и
брошенные на землю.
Его взгляд остановился на небольшой груде камней в северной части
двора, которая еще недавно была изящной пирамидкой, возвышавшейся на
северной башне. Это шум ее падения они услышали. У Малко даже сердце
сжалось от огорчения. Теперь нужно нанимать каменщика, ставить леса...
Ремонт будет стоить целого состояния. И получится неизвестно что...
Старуха Ильзе появилась из кухни и, качая головой, смотрела на это
бедствие. Рачительная хозяйка, она знала цену деньгам.
- Господь сердится на вас, герр Хохайт.
В этом есть резон, подумал Малко, который только что переделал
половину фасада за такой пустяк, как пятьдесят тысяч долларов. Временами
он жалел, что не владеет золотом негуса... Тогда бы он смог, наконец,
полностью перестроить свою дорогую игрушку. Разрушенная пирамидка
приводила его просто в отчаяние. И это в середине июня, когда теоретически
не бывает плохой погоды. И вдруг буря, которая пришла с востока.
Определенно, все, что приходит с востока, - плохо! В сорок пятом русские
конфисковали парк замка и отдали его венграм, и Малко пришлось выкупить
несколько участков земли у соседей, чтобы замок не стал похож на
загородный домик.
Может быть, плюнуть на все это и обосноваться в Вене, в городской
квартире?
Но кто купит замок? Не может же он поджечь его. А он-то намеревался
провести спокойный уикэнд с Александрой. Да, теперь не до удовольствий.
Пока он размышлял о несправедливости небес, скорбно созерцая обломки
того, что еще недавно так украшало замок, в дверь выглянул Элько Кризантем
и заорал, перекрикивая шум ветра:
- Вашу светлость просят к телефону...
- Меня нет! - рявкнул Малко.
Кризантем исчез.
Ему действительно не хотелось ни с кем разговаривать. Пирамидки на
улице не валяются. Тридцать секунд спустя голова мажордома-турка снова
появилась в дверях:
- Он настаивает, Ваша светлость.
- Мужчина или женщина? - спросил Малко, надеясь на возможную
компенсацию небес.
- Мужчина, - крикнул турок.
Малко замерз на ветру, рубашка хлестала его по телу, он оставил,
наконец, останки пирамидки и вернулся в дом. На круглом мраморном столике
в холле лежала снятая трубка.
- Элько, - жалобно попросил он, - скажите, что я уехал в Азербайджан
на неопределенный срок.
- Но господин настаивает, - возразил турок. - Он говорит
по-английски, что это важно.
Малко не ответил. Его вдруг охватила страшная усталость. Это судьба.
Он был близок к тому, чтобы поверить, что это ЦРУ наслало бурю на замок
Лицен.
- Ладно, я возьму трубку в библиотеке, - сказал он покорно.
Александра сидела на кушетке в той же позе, даже не поправив
задравшуюся юбку. Малко были видны только ее лодочки с ремешками, стоящие
на лакированном столике, да длинные ноги, обтянутые красно-коричневыми
чулками, с полосками белой кожи, уходившими под юбку. Она курила
"Ротманс", критически разглядывая ногти на левой руке.
Он уселся рядом с ней, снял трубку и услышал, как Кризантем повесил
трубку в холле. Несмотря на раздражение, желание вдруг вернулось к нему.
- Алло, - сказал он. - Князь Малко слушает. - Его левая рука
скользнула по нейлону на теплую ляжку и собралась отправиться дальше. В
правом ухе неприятно звучал раздраженный голос заместителя начальника
отдела планирования ЦРУ Дэвида Уайза.
- Малко, черт побери! Где вы болтаетесь?
Ответить он не успел. Александра решительно убрала его пальцы со
своего бедра, шепча ему в левое ухо:
- Нельзя делать два дела сразу.
Это было уже слишком. Положив трубку на бархат, он молча встал,
расстегнулся, переступил через левую руку Александры, встал на колени на
толстый ковер, обхватил молодую женщину за бедра, притянул к себе и вошел
в нее. При этом он подумал, что настолько же циничен, насколько доступна
эта женщина.
Углубившись в нее, он снова взял трубку, откуда доносились яростные
"алло" американца.
- Чем вы, в конце концов, заняты? - взорвался Дэвид Уайз.
- Двумя делами одновременно, - ответил Малко.
Заместитель директора отдела планирования издал неразборчивый
недовольный возглас и начал объяснять Малко, чего он от него хочет.
Александра не сопротивлялась, ее глаза были закрыты, а пальцы играли
бархатной обшивкой дивана. Лицо ее не выражало никаких эмоций.
Очень медленно Малко двигался взад и вперед, постепенно ускоряя ритм,
сосредоточившись на изысканном ощущении. Равнодушие Александры постепенно
переходило в волнение, которое бросало ее живот навстречу Малко, а потом
обратно. Ее только что накрашенные ногти перестали играть с бархатом и
вцепились в него. Ее таз приподнялся, она стала дышать чаще. Малко
становилось все труднее понимать, что говорил ему Дэвид Уайз.
Вдруг Александра открыла глаза и внезапно сказала странно спокойным
голосом:
- Ich komme... [Я кончаю]
Она прижалась животом к Малко, открыла рот, словно задыхаясь, ее
длинные ногти впились ему в плечи.
- Малко, вы меня слышите? - крикнул Дэвид Уайз.
Малко слышал. Но изливавшаяся сперма помешала ему ответить.
Александра завершила свой оргазм с образцовой скромностью, скользнув
еще немного вперед и сев на пол.
Мышцы Малко резко расслабились.
- Я слышу вас, Дэвид, - сказал он почти обычным голосом. - Вы хотите,
чтобы я отправился в Могадишо?
Солнце, казалось, старалось расплавить небольшое желто-красное
здание, на котором виднелись полустертые буквы "МОГАДИШО". Несколько
старых самолетов ржавели возле ангаров. Здесь пахло краем света. Малко
зевнул. Перелет из Рима оказался кошмарным, пища - пригодной только для
собак, единственными напитками были теплый лимонад и пепси-кола. От
старого "Боинга-707", который был украшением сомалийской авиакомпании,
воняло старым козлом. Его первый класс напоминал багажное отделение в
нормальных компаниях.
Малко оторвался от сидения и пошел к выходу. Когда он шагнул на трап,
