вельмож хмурым взглядом. - Если из неведомых краев явится целая орда, где
каждый воин стоит десятерых наших, что мы будем делать? Что, я вас
спрашиваю? Это не с Селандой воевать! Не с Хаббой и не с Хотом!
- Прости, повелитель, - Саракка поклонился, решив, что пришло время
вмешаться в разговор, - но звезды не предвещают нашествия врагов. И я
думаю, что нет в мире войска, где все бойцы походили бы на того северного
варвара. Мы бы знали, слышали о таких необычайных вещах! Известны ведь нам
не только воинские приемы ближних народов, но и туранцев, вендийцев, людей
из Меру и Кусана... И о Кхитае кое-что удалось разведать, и даже о
странах, именуемых Немедией и Аквилонией, лежащих далеко на западе, где
благородные нобили идут в бой в броне на огромных лошадях... Нет, хоть мир
и велик, до нас дошли бы слухи о воинах-гигантах, что сражаются двумя
мечами! Но такой армии не существует... разве что один на удивление
искусный боец тут, другой там... Стоит ли из-за них беспокоиться?
Все еще хмурясь и навивая на палец прядь бороды, Тасанна обдумывал
слова мага. Наконец чело дуона разгладилось и, положив большие ладони на
подлокотники, вырезанные в форме гривастых львиных голов, он кивнул.
- Ты прав, мудрец. И мы, и наши предки всегда справлялись с врагом,
даже с дикими гирканцами... от прочих же бедствий нас уберег Лучезарный.
Хвала Ему!
Все четверо одинаковым жестом воздели руки вверх, и некоторое время в
чертоге, убранном багряными коврами, стояла благоговейная тишина; затем
Тасанна вздохнул и потянулся к чаше, сверкавшей рядом на маленьком
столике. Тай Па воспринял это как разрешение говорить.
- Итак, мудрый Саракка отыскал воина-чужеземца, на коего указывала
Хвостатая Звезда, - медленно произнес сиквара. - Но человек сей нем и
безгласен, ибо с ним случилось нечто странное. Что же мы должны делать? Мы
не можем ошибиться в выборе, иначе Матраэль лишит нас своих милостей...
да, лишит, и все благоприятные знамения, усмотренные в священную ночь,
станут пылью на ветру и дымом отпылавшего костра...
Саракка усмехнулся, прикрыв ладонью губы. Несомненно, старый кхитаец
смотрел в самый корень дела; и столь же несомненно, у него имелись мысли,
как поступить с этим потерявшим память северянином. Однако он не спешил
высказываться и, по восточной своей привычке, поставив вопрос, предпочитал
выслушать вначале остальных.
- Я повешу этого бродягу, - решительно заявил дуон. - Мерзавец,
убивший десять моих солдат, достоин только веревки!
Рантасса поерзал на сиденье и откашлялся.
- Позволю не согласиться с тобой, владыка. Почему только веревка? У
нас есть много других способов казни, куда более мучительных... та же яма
с пауками... клетка с голодными крысами... костоломное кресло... кол,
наконец... Но раньше я допросил бы его под пыткой! Может, он злой колдун
или лазутчик...
- Не думаю, что человек, крутивший ворот в Ариме, устрашится пытки, -
возразил Тай Па. - К тому же, доблестный, вспомни, что он даже и не
человек, а беспамятное животное... Что он может тебе сказать?
- Скажет! - Рантасса решительно рубанул воздух рукой. - Есть у меня
молодцы... такие штуки знают, что и мул заговорит человеческим голосом!
- Знающие молодцы и у меня есть, - заметил сиквара, - вот только вряд
ли пытка и казнь совпадают с желанием великого Матраэля. Не забывай,
доблестный, что на этого человека нам указал бог!
- Указал затем, чтобы мы покарали убийцу! - прогремел дуон,
приподнимаясь в кресле.
На губах старого кхитайца заиграла безмятежная улыбка; сейчас он
напоминал вырезанную из желтой древесины статуэтку восточного божества,
какие Саракке доводилось видеть в Меру. Прикрыв узкие глаза и мерно
покачиваясь, он произнес:
- Разреши, владыка, я задам несколько вопросов нашему мудрецу.
Надеюсь, сейчас мы разберемся с этим делом.
Дуон нахмурился, но кивнул, убежденный в хитроумии своего советника.
Тай Па знал сотню способов, как найти иглу в стоге сена или овсяное
зернышко в мешке с пшеницей.
- Скажи, почтенный Саракка, ты говорил с воинами, что затеяли свару в
том кабачке?
- Да, предусмотрительный сиквара.
- Значит, ты хорошо представляешь, кто где стоял и что делал?
- Полагаю, так, - молодой звездочет склонил голову.
- Из твоего рассказа ясно, что северянин зарубил нескольких солдат,
остальные же бросились бежать, и он погнался за ними... Мог ли он перебить
их всех?
- Солдаты, что вышли живыми из драки, в том не сомневаются. Он,
словно голодный тигр, догнал одного, отсек голову, а потом...
- Потом?
- Потом упал, словно пораженный громами небесными!
- А! - темные глаза кхитайца сверкнули. - Упал, словно пораженный
громами небесными! Так, так... И что же ты об этом думаешь, молодой
мудрец?
Саракка в нерешительности поерзал на подушке, чувствуя себя не очень
уютно под пристальными взглядами трех стариков. Но Тай Па славился своим
умением снимать допросы, и было лучше сказать ему правду.
- Похоже, что воина, могучего, непобедимого и жестокого, поразил
божий гнев... настигла кара... что еще тут придумаешь?
- Вот оно! Настигла кара! - Тай Па повернулся к дуону. - Представь
себе, повелитель: человек, владеющий тайным боевым искусством, рубит и
рубит твоих солдат... сильный, стремительный, безжалостный... затем падает
и превращается в покорную тварь, безмозглую и бессловесную... Рука богов,
не иначе! Ибо, желая покарать смертного, боги лишают его разума.
- Ты так полагаешь? - с сомнением протянул дуон. - В конце концов,
рубил-то он солдат, не беспомощных младенцев... А солдаты наши, особенно
колесничие, и сами спуску никому не дадут...
- Причины столь жестокой кары мне неведомы, - кхитаец пожал узкими
плечами. - Может, лежал на том северянине колдовской зарок... может, еще
что... Но Матраэль его покарал, это несомненно! А потом послал знаменье,
повелев, чтоб мы его нашли... Спрашивается, зачем?
Дуон задумался, и в зале снова воцарилась тишина. Саракка, восседая
на своей подушке, прикрыл ладонями лицо: он улыбался. Всегда приятно,
когда мнение умного человека совпадает с твоим собственным, а сиквара Тай
Па был не просто умен, но мудр. Молодой маг давно понял, куда он клонит.
- Значит, этого человека уже покарали боги или демоны, - произнес
наконец Тасанна. - И Матраэль отдал его в наши руки, послав знаменье
магу... Хмм... Чего же Он хочет? Чтобы наш мудрец вернул этому варвару
память? Но возможно ли такое?
- Сомневаюсь, - Тай Па покачал головой. - Чародей, даже столь
искусный, как почтенный Саракка, все-таки не бог... Да и зачем Матраэлю
прибегать к помощи смертного, если б он решил простить убийцу? Скорей, я
думаю, Он желает, чтобы Саракка сделал то, что в его силах, не больше и не
меньше. Может быть, даровал некоторое просветление... вот тут... - Рука
кхитайца многозначительно коснулась лба.
Тасанна усмехнулся.
- Выходит, не пытать, а лечить? И ты тоже так думаешь? - Он поглядел
на мага, и тот, почтительно сложив руки на груди, поклонился. - Ну, быть
по сему! Лечи!
Откинувшись на спинку кресла, дуон прикрыл глаза и замер. Он не
отпустил своих вельмож, и те по-прежнему сидели в багряном чертоге,
освещенном бесчисленными лампами из серебра, в которых горело благовонное
масло. Воздух, насыщенный его ароматом, был густым и тяжелым; сизые
струйки дыма поднимались к высокому потолку, нависая там расплывчатым
облачком, похожим на те, коими Матраэль скрывает свое золотое око,
уставшее от созерцания земных мерзостей и непотребств. Пламя светильников
отражалось в блестящей бронзовой оковке дверей, за которыми несли стражу
солдаты в железных кольчугах, с квадратными завитыми бородами; отличные
воины, столь же ретивые и безжалостные, как и пришелец с севера. Правда,
не такие искусные в делах убийства...
- Удивительную и страшную историю поведал нам мудрец, - произнес
наконец дуон, подняв веки. - И самое страшное в ней то, что добавлено
сегодня и здесь предусмотрительным Тай Па.
- Да, повелитель? - Старый кхитаец приподнял тонкие, будто
нарисованные брови. - Что же такого страшного было сказано мной?
- Как что? - Тасанна неторопливо приложился к чаше. - Как что? -
повторил он, стряхивая капельки вина с бороды. - Пришел человек с севера,
убил моих солдат, крепких мужей, способных постоять за себя, и бог его
покарал, лишив разума... Мы же, я сам, ты и ты, - владыка ткнул перстом в
полководца и советника, - тоже убиваем. Убиваем врагов, убиваем
преступников и святотатцев, наказываем провинившихся рабов... Возможно, то
право власти - убивать... А если нет? Значит ли сие, что Лучезарный и на
нас может обрушить свою кару? Так же, как на этого варвара?
Чело дуона омрачилось, но тут Тай Па спокойно заговорил.
- За свои ошибки и жестокость, светлейший, мы ответим после смерти,
представ перед светлыми очами Матраэля; тогда Он будет нас судить и
карать. Но вряд ли нам грозит Его гнев сейчас, коли Он позволил и тебе, и
мне, и доблестному Рантассе дожить до преклонных лет - хотя, быть может,
все мы более страшные грешники, чем северный варвар, зарубивший десяток
солдат.
- Странно, - сказал дуон.
- Странно, - подтвердил Рантасса.
- Странно, - согласился маг, поглядывая на бесстрастное лицо старого
кхитайца.
- Странно, - Тай Па склонил голову. - Действительно странно, и я вижу
тому лишь одно объяснение: у этого варвара свои дела с богом, и спрос с
него выше, чем с нас.
20. ПРОБУЖДЕНИЕ
Саракка в глубокой задумчивости шел по одному из подземных переходов,
что шестью лучами разбегались от дворцового зиккурата. Этот вел в
пирамиду, посвященную созвездию Пальмы; в ней, по древней традиции,
обитали жены и наложницы дуона - в том числе и прекрасная вендийка,
которую молодой маг допрашивал совсем недавно. Считалось, что женщины
владыки, пребывая в башне Пальмы Кохт, станут такими же плодоносящими, как
это древо; и надо сказать, что поверье сие оправдывалось. Во всяком
случае, дуон Тасанна насчитывал потомков десятками, и многие его сыновья,
достигшие возраста зрелого мужа, командовали уже воинскими отрядами.
Коридор, что вел к зиккурату Пальмы, тоже удостоился названия -
дороги Крылатых Коней; эти чудесные звери были отчеканены в натуральную
величину на бронзовых панелях, покрывавших стены. Два фриза тянулись на
добрую сотню шагов, и только посередине величественную процессию лошадей
Матраэля прерывали другие изображения: слева - огромная пальма в цвету,
справа - водопад Накаты, падающий из темного зева пещеры. Среди застывших
в бронзе струй виднелась небольшая дверца; она и вела в обитель
придворного мага.
В начале и конце широкого и хорошо освещенного прохода дежурили
стражи, но у покоев Саракки не стояло никого, хоть дверь и не запиралась
вовсе - ни обычным, ни магическим замком. Нужды в том не было: если б
незваный гость попробовал проникнуть к нему, дальше лестницы он бы не
прошел. Конечно, существовали и более грубые методы, коими можно было
нарушить уединение Саракки - например, пробить потолок его подземных
чертогов - но такую меру применили бы лишь в случае великой провинности,
чтобы доставить не оправдавшего доверие чародея к яме с пауками или в
кавалерийские казармы, к жеребцам и их страшным копытам. Саракке же эти
ужасы больше не грозили.
Отворив дверцу, он протиснулся на маленькую площадку, за которой
