За край покинутых небес
Меня ведет она,
Минуя русла бурных рек,
Сквозь жгучие пески,
Где даже камни
На жаре
Потрескались с тоски,
Где, истончив в пыли свой след,
Закончатся пути...
Но там,
Где и дороги нет,
Придется мне пройти...
Придется мне лететь и плыть
Сквозь снег, туман и дождь,
Ползти
И мчаться во всю прыть,
Сто истоптать подошв...
Маленький Брат пел, и степь волнующимся зелено-золотым покрывалом
проплывала мимо. Солнце медленно клонилось к темнеющим горным вершинам, и,
словно поддаваясь магии человеческого голоса, уже не так яростно хлестало
своими жгучими лучами двух путников и их усталую лошадь. Казалось, даже
жаркий степной ветер немного поутих и перестал пахнуть паленым. Горы
впереди становились все выше, и теперь их близость чувствовалась во всем:
в напоенном влагой воздухе, в появлении обширных проплешин среди
шелестящего моря травы, усеянных щебнем и крупными валунами, в крутой
стати встречных холмов - по сравнению с теми, что остались далеко позади,
они заметно подросли и вверх, и вширь.
Местность вокруг постепенно сминалась все более заметными складками,
и дорога начала подниматься и опускаться - с пригорка в овраг, из оврага
снова на пригорок. Мерно покачиваясь на широкой лошадиной спине и
отстраненно глядя в ясное синее небо, Конан позволил этому монотонному
движению и сливающемуся с ним ритму нехитрой песенки убаюкать себя.
Обычно, странствуя по незнакомым местам, он никогда не позволял себе
расслабляться подобным образом, но сейчас дружеская близость Маленького
Брата, тепло его крепкого ладного тела и негромкий голос почему-то вселяли
в огромного киммерийца совершенно необъяснимое ощущение покоя и
уверенности. И Конану казалось, что пока его маленький спутник находится
здесь, рядом с ним, пока звучит его голос, можно отдыхать сколько угодно -
все равно ничего плохого не случится. Можно даже, наверное, ненадолго
вздремнуть...
Хотя... Откуда это у него такие мысли? Конан резко выпрямился в седле
и помотал головой. Не хватало еще только заснуть! Вот как раз под копытами
лошадки заблестели коварно затаившиеся в пыли булыжники... Киммериец
хлопнул себя по затылку, окончательно прогоняя дремоту, и, подтянув повод,
повел конягу осторожнее. Похоже, то ли благодаря вокальным способностям
Маленького Брата, то ли из-за того, что ветер внезапно стих, они успешно
обгоняли пожар. Правда, заключил Конан, обернувшись и озирая степь, если
им и придется сегодня где соснуть, так только в горах; надеяться в их
положении еще и на ночлег и отдых в этих местах, значит искушать судьбу.
- Как ты думаешь, - киммериец хлопнул по плечу сидевшего впереди
Маленького Брата и вытянул руку к горам, - к ночи доберемся?
- Конечно! - сунув лютню в мешок, Лайтлбро повернулся к нему и
состроил большие глаза. - Ночью вообще-то не худо бы и поспать, а ложиться
прямо в траву, рискуя превратиться в жаркое для разбойников, мне совсем не
улыбается.
- Хмм... - протянул огромный киммериец. Ему явно не верилось, что
между желанием Маленького Брата как следует выспаться и возможностями их
кобылки существует какая-то связь. Успеет ли лошадь выбраться к горам до
вечера? Это казалось Конану сомнительным, но тут его маленький спутник
посоветовал киммерийцу меньше крутить головой по сторонам и посмотреть
хоть раз вперед.
Конан послушался, посмотрел и ахнул - спал он что ли под немудрящие
песенки Маленького Брата? Хребет впереди занял уже полнеба, а солнце,
словно рывком соскочив с прежнего места, внезапно очутилось далеко на
западе. Холмы, еще недавно подставлявшие под его ослепительные лучи свои
лысеющие макушки, отбрасывали теперь длинные косые тени; воздух стал
заметно прохладнее, и их разморенная было лошадка, закусив удила, вдруг
целеустремленно припустила вперед по дороге, так что Конану осталось
только удивляться, откуда у нее взялось столько прыти.
- Воду небось почуяла, - заметил Лайтлбро и заерзал в седле. - Ты
как, кстати, отдохнул немного, расслабился?
Конан уже собрался недовольно буркнуть, что некогда было ему отдыхать
и расслабляться, трясясь в седле в тесноте и неудобстве, но тут до него
внезапно дошло, что усталости-то он не чувствует. Наоборот, он словно был
заряжен какой-то энергией - и настолько, что ему вдруг захотелось
соскочить на землю и нестись впереди лошади подобно пыльному смерчу.
Странно, подумал он; кажется, музыка и песни малыша порядком его
взбодрили... Магия? Или он попросту задремал в седле?
Не удержавшись, Конан широко развел руки и довольно потянулся.
- Ладно, можешь не отвечать, - Маленький Брат притворно нахмурился и
подобрал выпавшие из рук варвара поводья, - я и сам все вижу. Скоро начнет
смеркаться, так что, раз ты выспался у меня за спиной, будешь дежурить
первым.
Киммериец в ответ только прижмурил глаза, словно разомлевший на
солнцепеке огромный кот; даже если б Лайтлбро потребовал, чтобы он
оставался на страже всю ночь, Конан не стал бы возражать.
Однако Маленький Брат не собирался предлагать ничего такого. Когда
лошаденка наконец добралась до источника - тихо журча, тот выбивался из
расселины у подножия горной кручи, и трава вокруг него была зеленой и
сочной - бритунец молча спрыгнул на землю и занялся поклажей. Слез с
лошади и Конан. Рассеянно погладив болтавшуюся у него на груди флягу, он
потряс ее и с сожалением убедился, что вино выпито до последней капли.
Избавившись от двойного груза, лошаденка довольно фыркнула и опустила
морду в ручей. Когда она напилась, Маленький Брат снял с нее седло и всю
упряжь и угостил на прощанье хорошим пинком. Заржав, кобылка отбежала
шагов на двадцать и, тут же забыв о нанесенной ей обиде, спокойно
принялась пастись. Конан наблюдал за этой сценой с молчаливым одобрением:
в самом деле, тянуть лошадь через горный перевал себе дороже, а потому
лучше расстаться с ней сейчас.
Сняв с шеи флягу, он вытащил деревянную пробку и утопил пузатый
кожаный сосуд в ручье.
- Ну, что ты там возишься? - окликнул его Маленький Брат. - Бери
мешок и пойдем. Нам нужно найти укрытие на ночь.
Конан выпрямился, шагнул к своему изрядно полегчавшему тюку и
забросил его на плечо. Тропа, что шла, вероятно, к перевалу, начиналась
прямо у его ног; петляя среди уродливо скрюченных колючих кустов и
заросших мхом каменных глыб, она втягивалась прямо в ущелье, словно
гигантским ножом прорезанное в теле горы. Маленький Брат, поднявшись на
сотню шагов вверх по тропе, остановился у ближайшей груды камней и махнул
приятелю рукой.
- Похоже, неплохое место для ночлега, - произнес он, когда киммериец
подошел ближе. - Взгляни!
- Да, неплохое, - заключил Конан, осмотревшись. Два здоровых валуна,
прилепившихся к скальной стене на расстоянии пятнадцати локтей друг от
друга, образовали нечто похожее на маленькую каменную крепость с двумя
башнями, а окружавшие их полукольцом камни помельче только подчеркивали
это сходство.
- Ну что, забираемся? - предложил Лайтлбро и, не дожидаясь ответа,
полез внутрь.
Оказавшись за стенами "крепости", оба путника, не откладывая дела в
долгий ящик, приступили к разбивке лагеря. Валявшиеся поблизости гранитные
обломки пошли на устройство грубого очага (огонь его, находясь на
тропинке, никто не сумел бы заметить); мелкие острые камушки были сметены
в сторону, и их место заняли охапки травы и еловые лапы. После того, как
постели были готовы, Маленький Брат с таинственным видом прогулялся вверх
и вниз по тропке вместе с небольшим позвякивающим мешочком. Когда он
вернулся обратно, мешочек в его руках был пуст.
- Ну, что ж, - сказал он и довольно ухмыльнулся, - теперь мы
гарантированы от внезапного нападения.
Конан в ответ на это лишь недоверчиво хмыкнул, но Лайтлбро вовсе не
расстроило столь скептическое отношение приятеля к его военным талантам.
Устроившись перед очагом, он извлек из мешка сверток с сушеным мясом и
предложил киммерийцу угощаться. Огромный варвар не заставил повторять
приглашение, быстро расправившись с половиной их запасов; сам же Маленький
Брат съел лишь несколько тоненьких ломтиков, затем глотнул воды из фляги и
бросил в рот кусок ароматической жвачки. Флегматично перекатывая ее во
рту, он расстелил свой белый плащ на ложе из еловых веток, пристроил в
голове мешок; потом, все так же молча, улегся и некоторое время ерзал,
уминая постель. Наконец Лайтлбро выплюнул жвачку, завернулся в плащ и
громко объявил, что смена караула произойдет, когда месяц склонится к
западу; теперь же ему угодно отдохнуть. И действительно, не успел Конан
глазом моргнуть, как его маленький приятель уже спал, уткнувшись носом в
сгиб руки и тихо посапывая.
Полюбовавшись на эту мирную картину, киммериец высунул голову из-за
валуна и осмотрелся. Даже в подступающих вечерних сумерках начало тропинки
и ручеек у самой подошвы горы были видны как на ладони; но на тропинке ему
не удавалось различить ничего. Какую же ловушку установил там Лайтлбро?
Обернувшись назад и поглядев затем вверх, Конан увидел лишь теряющиеся в
полумраке голые каменные стены ущелья. Выглядели они на удивление ровными,
словно отшлифованными человеческими руками, и он подумал, что Адр-Каун
вполне оправдывает свое название. Примерно в двадцати шагах от их убежища,
огибая загородивший прямой проход скальный выступ, тропа резко отклонялась
влево; скорее всего, Маленький Брат и поставил свою игрушку за поворотом.
Спать не хотелось. Чувствуя себя необыкновенно бодро, Конан
потоптался немного на месте, похлопал себя по бокам и решил, что ему
все-таки стоит взглянуть на таинственное содержимое позвякивавшего мешочка
Лайтлбро. Бесшумно перебравшись через невысокий каменный бруствер, он еще
раз настороженно зыркнул в ту и в другую сторону, и лишь затем, ступая
медленно и осторожно, отправился вниз по тропинке. Каждый раз, прежде чем
опустить на землю мягкую кожаную подошву своего сапога, киммериец
внимательно приглядывался: сначала смотрел себе под ноги, а затем на
обочины тропы. Шаг за шагом он спускался все ниже и ниже, не замечая
ничего необычного; на глаза ему попадались только булыжники всевозможных
размеров, да сиротливо жмущиеся к отвесным стенам каньона мелкие деревца и
колючие кусты.
Окончательно разочаровавшись, Конан собрался уже повернуть обратно,
когда его взгляд вдруг привлекло еле заметное серебристое мерцание, словно
повисшее в воздухе на высоте ладони от поверхности тропинки.
Вот оно! Тонкая, как паутинка, стальная проволока, чуть дрожащая в
потоке поднимавшегося от нагретых за день камней теплого воздуха... Не
обладай Конан кошачьим зрением и звериным чутьем на подобного рода
ловушки, в такой темноте он бы не обнаружил ровным счетом ничего - пока,
разумеется, не ткнулся носом прямо в землю. Любопытно, подумал он, куда же
ведет эта нить? Присев на корточки, киммериец осторожно провел пальцем по
проволочке, установив, что тянется она до ближайшего колючего куста, в
самой середине которого подвешена целая гроздь маленьких колокольчиков.
Разглядывая их, Конан отметил, что колокольчики размещались в тени толстых
