пробиваться к ступеням храма, избивая народ древками копий. И
тогда... За спиной Валерия появилась тонкая фигурка в
окровавленной белой одежде. И люди увидели, что на руках Валерия
лежит их повелительница, а в дверях храма стоит другая - точная
ее копия. Увидев ведьму, Валерий почувствовал, что кровь стынет
у него в жилах: ведь его меч пробил ей сердце. По всем законам
природы ей полагалось быть мертвой. Но она была жива. - Тауг! -
закричала ведьма, оборотившись к дверям. - Тауг! В ответ
послышался громовой хохот, треск дерева и звон лопающегося
металла. - Это королева! - завопил сотник-шемит и сорвал с плеча
лук. - Стреляйте в эту парочку на лестнице! Но толпа уже рычала,
как свора раз'яренных собак. Люди, наконец, поняли смысл слов
Валерия и догадались, кто их настоящая королева. С этим рычанием
люди и набросились на шемитов, вооруженные лишь зубами, ногтями
да кулаками. Возвышавшаяся над этим месивом людских и лошадиных
тел Саломея покачнулась и упала на мраморные ступени - на этот
раз мертвая окончательно и бесповоротно. Стрелы свистели вокруг
Валерия, пытавшегося укрыться за колонной портика. Конные рубили
и стреляли направо и налево, стремясь спастись от расправы
толпы. Валерий добежал до двери храма и уже собирался
переступить порог, но вдруг вернулся, закричав от ужаса. Из
мрака, царившего в храме, выкатилась огромная черная туша и
устремилась к Валерию длинными лягушечьими прыжками. Юноша
увидел, как сверкают огромные глазищи, увидел клыки и
саблеподобные когти и отскочил от дверей. Стрела просвистела над
ухом, напомнила ему, что за спиной тоже стоит смерть. Четверо
или пятеро шемитов пробились сквозь толпу, и теперь их кони были
уже на ступенях. Стрелы с теском ударялись в колонну. Тарамис
давно уже была без сознания и казалась мертвой. Прежде чем
шемиты успели еще раз выстрелить, ворота храма заполнило
гигансткое тело. Наемники в ужасе поворотили коней и влетели в
толпу. Люди в панике побежали, топча упавших. Но чудовищу были
нужны только Валерий и королева. Протиснув свое могучее
колышущееся тело сквозь ворота, оно бросилось к юноше, который
побежал вниз по лестнице. Валерий слышал, как э т о движется за
спиной - огромная тварь, порожденная в сердце мрака, черная
желеобразная масса, в которой можно было различить только
горящие жаждой крови глаза и страшные клыки. Тут раздался топот
копыт и отряд окровавленных, изрубленных шемитов влетел на
площадь и стал вслепую прорубаться сквозь толпу. Это были те,
что охраняли Южные ворота. Их преследовала группа всадников,
которые размахивали окровавленными мечами и кричали на родном
языке - то жители Каурана, бежавшие в пустыню, вернулись в свой
город. Вместе с ними в'ехали полсотни чернобородых номадов во
главе с богатырем в вороненой кольчуге. - Конан! - воскликнул
Валерий. - Это Конан! Гигант увидел его, все понял и отдал
приказ. Не останавливая коней, всадники из пустыни подняли луки,
натянули тетивы и выстрелили. Смертоносная туча запела над
человеческим морем и вонзилась в тушу чудовища. Тварь
остановилась, издала ужасный рев и зашаталась - черная клякса на
белом мраморе. Всадники сделали еще один залп, еще один...
Мерзкое кваканье раздалось из поганой пасти. Тварь рухнула и
покатилась по ступеням - мертвая, как и та, что вызвала ее из
бездны минувших тысячелетий. Конан остановил коня и спешился.
Валерий положил королеву на мраморные плиты и упал рядом с ней -
силы оставили его. Толпа хотела приблизиться. Конан с проклятием
отогнал ее и склонился над королевой. - Клянусь Кромом, это
Тарамис, А кто же та? - Дьявольница, принявшая ее облик, -
прохрипел Валерий. Конан выругался и, сорвав с ближайшего воина
плащ, накрыл им обнаженное тело королевы. Она открыла глаза и с
изумлением посмотрела на покрытое шрамами лицо киммерийца. -
Конан! - ее нежные руки обхватили богатырское плечо. - Или я
сплю? Ведь она сказала, что ты убит! - Убит, да неудачно, -
широко улыбнулся Конан. - Ты не спишь, Ваше величество! Там, у
реки, я разгромил Констанция в пух и прах. Они бежали, трусливые
собаки, но до стен не дошел ни один - я приказал не брать
пленных, кроме самого Констанция. Стража захлопнула ворота у нас
перед носом, но мы вышибли их тараном. Своих волков, не считая
этой полусотни, я оставил за воротами. Не могу поручиться, что
они будут вежливо вести себя в городе. - О Иштар! Какой ужасный
сон! - вздохнула королева. - Несчастный мой народ! Конан, ты
должен помочь нам - отныне ты и капитан гвардии, и самый главные
советник! Конан засмеялся и отрицательно покрутил головой. Он
встал и помог подняться королеве, потом кивнул кауранцам, чтобы
они спешились и ждали распоряжений своей повелительницы. - Не
стоит, Ваше величество - капитаном я уже был. Отныне я вождь
зуагиров и поведу их на Тауран, как обещал. Вот из Валерия
получится добрый капитан, а мне надоела жизнь среди мраморных
стен. Но сейчас я должен оставить тебя и закончить свои дела - в
городе еще полно живых шемитов! Сказав это, Конан жестом
приказал подать ему коня, вскочил в седло и помчался, увлекая за
собой своих лучников. Тарамис, опираясь на плечо Валерия,
обернулась ко дворцу и ликующая толпа расступилась, образовав
коридор до самых дверей. Валерий устлышал, как нежная ладонь
коснулась его правой руки, онемевшей от тяжести меча, и не успел
он опомниться, как оказался в объятиях Игвы. Наступило время
мира и покоя. Увы, не всем сужден мир и покой - некоторые для
того и приходят на свет, чтобы неустанно сражаться и нет у них
иной дороги... ... Всходило солнце. По древнему караванному пути
от стен Каурана до самой реки растянулись всадники в белых
одеждах. Во главе кавалькады ехал Конан-киммериец на огромном
белом жеребце. Неподалеку от него торчал из земли обрубок
деревянного бруса. По соседству возвышался массивный деревянный
крест. На нем висел человек, прибитый по рукам и ногам железными
гвоздями. - Семь месяцев назад, Констанций, ты стоял здесь, а я
висел на кресте, - заметил Конан. Констанций не ответил, только
облизнул помертвевшие губы. Глаза его были полны болью и
страхом. - Пытать, конечно, ты горазд, а вот терпеть... -
продолжал спокойно Конан. - Я висел точно так же, но выжил -
хвала счастливому случаю и варварскому здоровью. Где вам,
цивилизованным людям, равняться с нами. Вы умеете только мучить,
но не переносить муки. Да, слабо вы за жизнь боритесь! Солнце не
успеет зайти, как ты умрешь. Я оставлю тебя, Сокол Пустыни, в
обществе других здешних птичек, - он показал на стервятников,
кружащихся в небе над головой распятого. Констанций закричал от
ужаса. Конан тряхнул поводьями и жеребец послушно направился к
реке, горевшей серебром в лучах утренней зари. Следом за своим
вождем тронулись белые всадники. Жалость незнакома людям пустыни
- на Констанция они взирали вполне равнодушно. Копыта коней
отбивали в пыли ритм похоронного марша распятому, а крылья
голодных стервятников рассекали воздух все ниже и ниже...
Роберт ГОВАРД
Спрэг ДЕ КАМП
Лин КАРТЕР
ДЬЯВОЛ ИЗ ЖЕЛЕЗА
Покинув Замбулу, Конан со Звездой Хорала отправился на запад, в
луговые земли Шема. Добрался ли он с ней до Офира и запросил там за нее
целую кучу золота или по дороге она досталась какому-нибудь вору или
женщине легкого поведения, неизвестно. В любом случае, имевшихся у него
запасов хватило ненадолго. Он нанес короткий визит в свою родную Киммерию
и обнаружил, что старые друзья умерли, а старые занятия еще скучнее, чем
раньше. Когда до него дошли известия, что козаки восстановили свою былую
мощь и портят как могут жизнь королю Ездигерду, Конан взял свою лошадь и
свой меч и отправился снова разорять Туран.
Хотя люди с севера прибывали все с пустыми руками, он нашел старых
друзей и среди козаков и среди Красного Сообщества с Вилайетского моря.
Вскоре приличного размера шайка разбойников из этих групп действовала под
его командованием и находила себе поживу еще лучше, чем раньше.
1
Рыбак проверил свой нож в ножнах. Жест был инстинктивным, так как то,
чего он боялся, нельзя было убить ножом, даже ножом с зубчатым серповидным
етшийским лезвием, способным одним ударом распотрошить человека. Ни
человек, ни животное не угрожали ему в уединенности, нависшей над островом
Ксапур.
Он вскарабкался по утесам, прошел сквозь густые заросли, растущие по
их краю и сейчас стоял окруженный следами запустения. Разбитые колонны
проглядывали между деревьями, разбросанные линии разрушенных стен
виднелись там и тут среди теней, под ногами была широкая мощеная дорога,
потрескавшаяся и покоробившаяся от растущих под ней корней.
Рыбак был типичным представителем своей расы, странного народа, чье
происхождение терялось на заре веков и который обитал в грубых рыбачьих
хижинах вдоль южного берега Вилайетского моря с незапамятных времен. Он
был широко сложен, с длинными, обезьяньими руками и могучей грудью, но со
стройной талией и тонкими, кривыми ногами. Его лицо было широким, лоб
низким и покатым, волосы густые и спутанные. Пояс для ножа и набедренная
повязка - вот и вся его одежда.
То, что он находился там, где он сейчас находился, доказывало, что он
был более любопытен, чем большинство представителей его народа. Люди редко
посещали Ксапур. Он был необитаем и забыт, просто один из мириад островов,
испещривших внутреннее море. Люди называли его Ксапур Укрепленный, из-за
руин оставшихся от какого-то доисторического королевства, разрушенного и
забытого еще до завоевания гиборейцами южных земель. Никто не знал, кто
поднимал эти камни, хотя в легендах, ходивших между етшийцами,
предполагалась какая-то связь в незапамятные времена между рыбаками и
неизвестным островным королевством.
Но прошла тысяча лет с того времени, как етшийцы узнали о значении
этих историй; они повторяли их сейчас как бессмысленную формулировку,
тарабарщину, которая слетала с их губ по привычке. Ни один етшиец не
посещал Ксапур целое столетие. Примыкающее побережье материка было
необитаемым, тростниковые болота дали приют мрачным животным, которые их
облюбовали. Деревушка рыбака находилась достаточно далеко на юге, на
материке. Шторм погнал его хрупкое суденышко далеко от тех мест, где он
жил, через сверкающую молниями ночь и вздымающиеся массы воды и разбил его
о выступающие утесы острова. Сейчас, на рассвете небо было голубым и
ясным; капельки на листьях сверкали на солнце, как драгоценные камни.
Рыбак вскарабкался по утесу, за который зацепился ночью. Во время шторма
черные небеса разрезала вилка молнии и последовал удар, который потряс
весь остров. Все это сопровождалось страшным треском, который вряд ли мог
быть результатом падения расколотого дерева.
Любопытство заставило рыбака провести исследование; и сейчас он нашел
то, что увидел и животное беспокойство овладело им, чувство подстерегающей
опасности.
Между деревьев поднималась разрушенное куполообразное сооружение,
построенное из гигантских блоков особого зеленого камня, который имелся
только на Вилайетских островах. Казалось невероятным, чтобы человеческие
руки могли обработать и уложить эти камни, и несомненно, выше человеческих
сил было их разрушить. Но удар грома расколол многотонные блоки, словно
они были сделаны из стекла, другие превратил в зеленую пыль, и распорол
арку купола.
Рыбак пробрался через обломки и посмотрел внутрь, и то что он увидел,
заставило его хмыкнуть. Внутри разрушенного купола, окруженный каменной
пылью и кусками разбитой каменной кладки, лежал на золотом блоке мужчина.
Он был одет в какую-то рубашку и шагреневый пояс. Его черные волосы, прямо
спадавшие на массивные плечи, были перетянуты у висков узкой золотой
