черноволосые, с голубыми или серыми глазами. Схожи с ними телосложением
люди из Нордхейма, но кожа у них белая, глаза голубые, а волосы рыжие или
золотистые. Пикты не изменились - низкорослые, очень смуглые, черноглазые
и темноволосые.
Темнокожие гирканцы - народ худощавый и рослый, хотя все чаще
встречаются среди них люди приземистые, широкоплечие, с раскосыми глазами
- это следствие смешения со странной расой низкорослых, но весьма развитых
и умных аборигенов, которых гирканцы покорили в горах к востоку от моря
Вилайет в своей миграции на запад.
Шемиты чаще всего среднего роста, хотя иногда примесь стигийской
крови дает огромный рост и мощное телосложение. Все они горбоносы,
темноглазы, а их черные волосы отливают синевой. Стигийцы высокие,
пропорционально сложенные, с правильными чертами лица - по крайней мере,
таков тип их правящих классов. Низшие классы представляют собой пеструю
толпу, в которой перемешались расы негроидов, стигийцев, шемитов и даже
гиборейцев. К югу от Стигии лежат обширные государства чернокожих -
амазонок, кушитов и атлайан, а также населяемая разными народами империя
Зимбабве.
Между Аквилонией и Пиктскими пустошами расположено Боссонское
пограничье. Его жители ведут свой род от местной расы, покоренной племенем
гиборов в давние времена первой волны гиборейских переселенцев. Эта
смешанная раса никогда не достигла уровня развития чистокровных гиборов, и
была оттеснена ими на самый край цивилизованного мира. Боссонцы - люди
среднего роста и сложения, глаза у них серые или карие. Живут они
преимущественно крестьянским трудом, обитают в деревнях, обнесенных
крепкими стенами, подчиняются аквилонским королям. Их земли тянутся от
Пограничного Королевства на севере до Зингары на юге, и защищают Аквилонию
как от киммерийцев, так и от пиктов. Боссонцы чрезвычайно стойки в бою. За
столетия войн с северными и западными варварами они так научились держать
оборону, что прорвать ее прямой атакой практически невозможно.
Таков мир во времена Конана.
"РАЗ В СТОЛЕТЬЕ РОЖДАЕТСЯ ВЕДЬМА"
Потом Конан пиратствовал в южных морях, оттуда попал в землю
Шем. Там, среди небольших пограничных городов-государств, его
воинское умение высоко ценилось, и был он близок к королевской
короне как спаситель принцессы Ясмелы из Корая. Но киммериец
предпочел свободу и ринулся на поиски приключений в гиборийские
державы. Вместе с другими безработными наемниками он основал
Вольницу, которая тревожила границы королевства Кот, Заморы и
Турана, потом подался на запад в степи и присоединился к
мунганам, конным грабителям, жившим на казачий манер. И,
наконец, спасаясь от разгневанных туранцев, он возглавил
дворцовую гвардию королевы Тарамис в Кауране.
1
Тарамис, королева Каурана, пробудилась от тревожного сна.
Окружающая ее могильная, звенящая в ушах тишина не походила на
обычный покой ночного дворца - скорее на покой мрачных
подземелий. Она удивилась тому, что свечи в золотых подсвечниках
гасли. Сквозь стекла в серебряных переплетах пробивался звездный
свет, но он был слишком слаб, чтобы развеять мрак спальни.
В темноте Тарамис заметила светящуюся точку, и она приковала к
себе все внимание королевы. Свет, исходивший из нее, становился
все ярче и ярче и осветил обитые шелком стены. Тарамис
приподнялась и увидела, что перед ней вырисовываются очертания
человеческой головы. Пораженная королева хотела крикнуть людей,
но ни одного звука не вырвалось из ее пересохшей гортани. Черты
призрака становились все отчетливей: гордо запрокинутая голова,
увенчанная копной черных волос. Королева замерла: перед ней было
ее собственное лицо! Словно бы она гляделась в зеркало - правда,
кривое. Таким жестоким и хищным было выражение этого лица.
- О Иштар! - прошептала Тарамис. - Я околдована!
К ее ужасу отражение ответило голосом, подобным сладкому яду:
Околдована? Нет, милая сестричка, это не колдовство!
- Сестричка? - сказала королева. - У меня нет сестры!
- И никогда не было? - поинтересовался голос. - Неужели у тебя
никогда не было сестры-близняшки с таким же тонким телом, равно
чувствительным и к пыткам, и к поцелуям?
- Да, когда-то у меня была сестра, - ответила Тарамис, все еще
считая это кошмарным сном. - Но она умерла...
Прекрасное лицо во тьме исказилось гримасой столь ужасной, что
королева отпрянула - ей показалось, что черные локоны со змеиным
шипением поднимаются над мраморным челом призрака.
- Ты лжешь! - выдохнули алые искривленные губы. - Она не умерла!
Ты дура! Но довольно маскарада - гляди на здоровье.
Свечи в золотых подсвечниках внезапно зажглись - словно
светящаяся змейка проскользнула по стенам. Тарамис задрожала и
съежилась в изголовье покрытого шелком ложа, глаза ее
расширились и с ужасом глядели на фигуру, возникшую из мрака.
Казалось, что стоит перед ней вторая Тарамис, сходная с
королевой в каждой жилке тела, но как бы охваченная злым
демоном. Ярость и мстительность горели в глазах дикой кошки,
жестокость таилась в изгибе сочных пунцовых губ, каждое движение
тела словно бы бросало вызов. И волосы были уложены так же, как
у королевы, и на ногах такие же золоченные сандалии...
- Кто ты? - пересохшими губами прошептала Тарамис. - Объясни,
как ты сюда попала, или я прикажу слугам позвать стражу!
- Кричи-кричи, пусть хоть стены рухнут, - отвечала незваная
гостья. - Слуги твои не проснутся до утра, даже если весь дворец
сгорит. И гвардейцы не услышат твоего визга - я отослала их из
этого крыла дворца.
- Что ты сказала? - воскликнула оскорбленная Тарамис. - Кто
кроме меня осмеливается приказывать моим гвардейцам?
- Я, милая сестричка! Как раз перед тем, как войти сюда. Они
подумали, что это их любимая повелительница. Ха! Я удачно
сыграла эту роль! С каким царственным величием, с какой
неотразимой женственностью держалась я с этими бронированными
болванами...
Тарамис почувствовала, что какие-то грозные и загадочные события
сжимают кольцо вокруг нее.
- Кто ты? - крикнула она в отчаянии. - Зачем ты пришла? Что это
за бред?
- Кто я? - в ласковом голосе сквозило шипение кобры. Незнакомка
наклонилась к ложу, крепко схватила королеву за плечи и
заглянула ей в глаза. Взгляд этот парализовал Тарамис.
- Дура! - взвизгнула гостья. - И ты еще спрашиваешь? И ты еще
гадаешь? Я же Саломея!
- Саломея! - воскликнула Тарамис и волосы зашевелились у нее на
голове, когда это имя обрело смысл. - Я думала, что ты умерла
сразу же после рождения...
- Многие так думали, - сказала та, что назвалась Саломеей. -
Меня унесли умирать в пустыню - будьте вы все прокляты!
Беспомощного плачущего ребенка, еле живого! А знаешь, почему
меня обрекли на смерть?
- Я слышала... Мне рассказывали...
Саломея захохотала и разорвала тунику на груди. Как раз между
двумя тугими полушариями виднелось странное родимое пятно в виде
красного, как кровь, полумесяца.
- Ведьмин знак! - Тарамис отпрянула.
- Он самый! - Полный ненависти хохот был острым, как лезвие
кинжала. - Проклятие царствующего дома Каурана! До сих пор на
торговых площадях наивные глупцы рассказывают эти байки о том,
как первая в нашем роду королева сошлась с повелителем тьмы и
понесла от него дочь, имя которой помнят и по сей день. И с тех
пор каждые сто лет появляется в аскаурийской династии девочка с
алым полумесяцем. " Раз в столетие да рождается ведьма" - так
звучит древнее проклятие. И оно сбывается! Некоторых из нас
убивали при рождении - так хотели поступить и со мной. Другие
оставались жить ведьмами - гордые дочери Каурана, меченные
адским полумесяцем на мраморном теле, и каждая из них звалась
Саломеей! Всегда была и всегда будет появляться ведьма Саломея.
Даже если сойдут с полюсов вечные льды, чтобы обратить мир в
прах, даже если заново возродятся царства земные - все равно
будут ходить по свету царственной походкой Саломея, и будут чары
ее порабощать мужчин, и будут по ее капризу отрубать головы
мудрейшим!
- Но ты... Ты...
- Что я? - глаза ведьмы загорелись зеленым огнем. - Меня вывезли
далеко за город и бросили в горячий песок, на солнцепек, и
уехали, оставив плачущее дитя на растерзание стервятникам и
шакалам. Но жизнь не покинула меня, ибо источник ее таится в
таких безднах, которых и представить не может ум человеческий.
Шли часы, солнце палило нещадно - а я жила. И я помню, хоть и
смутно, эти муки.
Потом появились верблюды и желтолицые люди, говорившие на
странном наречии. Они сбились с караванной тропы. Их вожак
увидел меня и знак на моей груди.
И он взял меня на руки и спас мне жизнь.
Это был чародей из далекого Кхитая, возвращавшийся из странствий
по Стингии. Он взял меня с собой в город Пойкан, где пурпурные
купола висят над зарослями бамбука. Там я выросла, постигая его
науки. Годы не ослабили могущества моего наставника, и научил он
меня многому...
Она прервалась, загадочно улыбнулась и продолжала:
- В конце концов он прогнал меня и сказал, что я заурядная
колдунья, не способная управлять могучими силами. Он добавил,
что собрался сделать меня владычицей мира, но я всего навсего
"проклятая вертихвостка". Ну и что? Мне вовсе не улыбалось
сидеть одной в Золотой Башне, часами всматриваться в магический
кристалл, бесконечно повторять заклинания, начертанные кровью
девственницы на змеиной коже, а от замшелых книг меня просто
тошнило. Учитель сказал, что я земная нежить и не сумею постичь
космическую магию. Что ж - все, что я желаю, можно найти и на
земле - власть, блеск, роскошь, красивых любовников и послушных
рабынь. Заодно он рассказал мне и о моем детстве, и о проклятии.
Вот я и вернулась, чтобы взять то, на что имею равное с тобой
право.
- Что это значит? - оскорбленная Тарамис вскочила. - Неужели ты
полагаешь, что, заморочив головы слугам и стражникам, пполучила
права на корону Каурана? Помни, что королева здесь я! Конечно,
ты будешь иметь все, что положено принцессе крови, но...
Саломея злобно засмеялась.
- Как ты щедра, милая сестричка! Но прежде чем
облагодетельствовать меня, будь любезна, объясни, что это за
войско стоит лагерем за городской стеной?
- Это шемиты-наемники. Ими командует Констанций, вельможа из
королевства Кот.
- А что их привело в наши пределы?
Тарамис почувствовала в тоне сестры издевку, Но отвечала с
королевским достоинством:
- Констанций обратился к нам с просьбой пропустить его солдат
через нашу землю в Туран. Он поручился за войско своей головой,
и, покуда солдаты находятся в границах королевства, будет
оставаться моим заложником.
- Неужели нынче утром этот витязь не просил твоей руки?
Тарамис гневно глянула на сестру:
- Откуда ты знаешь?
Ведьма пожала плечами и спросила:
- Можно ли поверить, что ты отказала такому красавцу?
- Разумеется! - ответила Тарамис. - Неужели ты, принцесса крови,
могла подумать, что королева Каурана даст иной ответ? Чтобы я
вышла за бродягу с руками по локоть в крови, которого с позором
изгнали с родной земли, за главаря банды наемных убийц и
грабителей? Мне не следовало вообще впускать этих чернобородых
мясников в пределы Каурана. Но ведь он заточен в Южной башне, и
мои гвардейцы зорко его стерегут. Завтра я прикажу, чтобы его
орда покинула королевство, а он будет в заложниках до тех пор,
пока не уйдет последний солдат. Наши воины сейчас не патрулируют
по городу, но я предупредила Констанция, что он головой
поплатится за любой вред, причиненный землепашцам и пастухам!
- И Констанций вправду томится в Южной башне? - допытывалась
Саломея.
- Я же сказала! Почему ты спрашиваешь?
Саломея хлопнула в ладоши и воскликнула голосом, полным
жестокого торжества:
- Королева приглашает тебя на прием, Сокол!
Открылись раззолоченные двери, и в покой шагнул рослый воин. При
виде его Тарамис воскликнула с гневом и удивлением:
