бежать и скрылся за поворотом тропы; Ьальт, чтобы не остаться
один на один с этим кошмарным воплем, в панике помчался за ним.
И... едва не налетел на киммерийца, который стоял над
безжизненным телом. Но Конан глядел вовсе не на мертвеца,
лежащего в кровавой грязи - он внимательно осматривал заросли по
обе стороны тропы.
Убитый - невысокий полный человек - был в дорогих узорных
сапогах и, несмотря на жару, в подбитой горностаем тунике. Его
широкое бледное лицо сохраняло выражение ужаса, а толстая шея
словно бритвой была перерезана от уха до уха. Короткий меч
находился в ножнах - значит, нападение было внезапным.
- Пикты? - прошептал Бальт и тоже начал смотреть по сторонам.
- Нет, лесной черт. Это уже пятый, клянусь Кромом!
- Что ты имеешь в виду?
- Ты слышал когда-нибудь о пиктийском колдуне по имени Зогар
Заг?
- Никогда не слышал.
- Он живет в Гватели, ближайшей деревне за рекой. Месяца три
назад он похитил несколько навьюченных мулов из каравана, что
направлялся в форт как раз по этой тропе. Наверное, одурманил
чем-нибудь погонщиков. Мулы принадлежали, - Конан тронул тело
носком сапога, - вот этому Тиберию, купцу из Велитриума. Везли
мулы бочонки с пивом, и старый Зогар, вместо того, чтобы скорее
перебраться через реку, решил угоститься. Следопыт по имени
Сократ выследил его и привел Валанна с тремя солдатами в чащу,
где наш колдун спал пьянешенек. По настоянию Тиберия Валанн
посадил Зогара Зага в тюрьму, а это для пикта самое страшное
оскорбление. Старик сумел убить стражника и бежать, да еще
передал, что собирается прикончить Тиберия и тех пятерых, что
его поймали, да так прикончить, что аквилонцы два века будут
помнить и дрожать от страха.
И следопыт, и солдаты уже мертвы. Сократа убили у реки, воинов -
возле самого форта. А теперь и Тиберий тоже. Но никто из них не
пал от руки пикта. Каждый труп, кроме этого, был обезглавлен.
Головы эти, конечно, украшают сейчас алтарь того божества,
которому служит Зогар Заг.
- С чего ты взял, что убивали не пикты? - спросил Бальт.
Конан показал на тело купца.
- Ты думаешь, это мечом или ножом сделано? Посмотри внимательнее
и сообразишь, что такую рану может оставить только коготь. Мышцы
разорваны, а не перерублены.
- А если пантера... - неуверенно предположил Бальт.
- Человек из Таурана должен отличать следы когтей пантеры. Нет,
это лесной дьявол, которого Зогар Заг вызвал, чтобы отомстить.
Болван Тиберий, пошел в Велитриум один да еще под вечер. Но
каждый из убитых перед смертью словно бы с ума сходил. Гляди -
следы сами говорят. Тиберий ехал по тропе на своем муле - видно,
вез шкурки выдры на продажу в Велитриум. И что-то прыгнуло на
него сзади, из тех кустов. Видишь, там ветки поломаны? Тиберий
успел только раз крикнуть - и уже стал торговать шкурками в
преисподней. Мул убежал в заросли. Слышишь, он шуршит кустами в
той стороне? Демон не успел унести голову Тиберия - испугался,
когда мы прибежали.
- Когда т ы прибежал, - поправил Бальт. - Значит, не так и
страшна эта тварь, если убегает от одного вооруженного человека.
А может, это все-таки был пикт с каким-нибудь крюком? Ты сам
видел э т о?
- Тиберий был тоже при оружии, - проворчал Конан. - Но Зогар Заг
уж наверное предупредил демона, кого убивать, а кого оставить в
покое. Нет, я его не видел. Видел только, как дрожали кусты. Но
если хочешь еще доказательств, то гляди.
Убийца наступил в лужу крови. Под кустами на обочине тропы
остался кровавый след на засохшей глине.
- Это, по-твоему, человек оставил?
Мурашки побежали по стриженной голове Бальта. Ни человек, ни
один из известных ему зверей не мог оставить такого странного,
страшного, трехпалого следа. Осторожно, не касаясь земли, Бальт
попробовал измерить его пядью. Но расстояние между кончиками
мизинца и большого пальца оказалось недостаточным.
- Что это/ - прошептал юноша. - Никогда не видел такого.
- И ни один человек из находящихся в здравом уме не видел, -
мрачно ответил Конан. - Это болотный демон. В трясинах по ту
сторону Черной Реки их словно летучих мышей в пещере. Когда с
юга дует сильный ветер в жаркие ночи, слышно, как они там
завывают.
- Что же нам делать? - спросил аквилонец, опасливо глядя на
черные тени. ОН никак не мог забыть выражения лица убитого.
- Не стоит и пытаться выследить демона, - сказал Конан и вытащил
из-за пояса лесной топор. - Когда он убил Сократа, я хотел это
сделать. И потерял след через несколько шагов. То ли у него
крылья выросли, то ли он в землю ушел. И за мулом тоже пойдем.
Сам выйдет к форту или чьей-нибудь усадьбе.
Говоря это, он срубил два деревца на краю тропы и очистил стволы
от веток. Потом отрезал кусок толстой лианы и переплел стволы
так, что вышли простые, но надежные носилки.
- По крайней мере демон остался без головы Тиберия, - проворчал
Конан. - А мы отнесем тело в форт. До него не больше трех миль.
Этот толстый болван никогда мне не нравился, но нельзя же
допустить, чтобы пикты вытворяли над головами белых людей все,
что им вздумается.
Вообще-то пикты тоже относились к белой расе, хоть и были
смуглыми, но жители пограничья не считали их за белых.
Бальт взялся за задние ручки носилок, Конан без всякого уважения
положил на них несчастного торговца и они тронулись быстрым
шагом. Даже с таким грузом Конан продолжал двигаться бесшумно.
Он захлестнул оба своих конца носилок ремнем купца и держал их
одной рукой, чтобы оставить правую свободной для меча. Тени
сгущались. Чаща погружалась в сумерки, в серо-голубой
таинственный полумрак, в котором скрывалось непредсказуемое.
Они одолели уже больше мили и крепкие мышцы Бальта стали уже
побаливать, когда из перелеска, который окрасился алым цветом
заходящего солнца, раздался пронзительный вопль.
Конан резко остановился, и Бальт чуть не уронил носилки.
- Женщина! - крикнул он. - Великий Митра, там женщина зовет на
помощь!
- Жена колониста заблудилась, - проворчал Конан, опуская
носилки. - Корову, поди, искала... Оставайся тут!
И, как волк за зайцем, нырнул в зелень. У Бальта волосы стали
дыбом.
- Оставаться с покойником и с этим дьяволом? - взвыл он. - Я иду
с тобой!
Конан обернулся и не возразил, хотя и не стал поджидать менее
проворного спутника. Дыхание Бальта стало тяжелым, киммериец
впереди то пропадал, то вновь возникал из сумерек, пока не
остановился на поляне, где начал уже подниматься туман.
- Почему стоим? - поинтересовался Бальт, вытер вспотевший лоб и
достал свой короткий меч.
- Кричали здесь или где-то поблизости, - ответил Конан. - Я в
таких случаях не ошибаюсь, даже в чаще. Но где же...
Снова послышался крик - у них за спиной, у тропы. Крик был
тонкий и жалобный, вопль женщины, охваченной безумным страхом, -
и вдруг он внезапно, разом перешел в издевательский хохот.
- Что это, во имя Митры... - лицо Бальта белело в сумерках.
Конан ахнул, выругался и помчался назад, ошарашенный аквилонец -
за ним. И на этот раз налетел-таки на внезапно остановившегося
киммерийца - словно в каменную статую врезался. А Конан словно и
не заметил этого...
Выглянув из-за богатырского плеча, юноша почувствовал леденящий
ужас. Что-то двигалось в кустах вдоль тропы. Не шло, не летело,
а вроде бы ползло. Но это была не змея. Очертания существа были
размыты, оно было ростом повыше человека, но казалось менее
массивным. К тому же оно испускало странное свечение - словно
болотный огонек, словно ожившее пламя.
Конан выкрикнул проклятие и с дикой силой швырнул вслед существу
свой топор. Но тварь не спеша двигалась дальше, не меняя
направления. Они еще некоторое время видели туманный силуэт,
потом он бесшумно сгинул в дебрях.
С рычанием Конан продрался сквозь заросли и вышел на тропу.
Бальт не успевал запоминать все новые и новые цветистые
проклятия, в которых богатырь отводил душу. Конан замер над
носилками с телом Тиберия. Труп был обезглавлен.
- Он надул нас своим поганым мяуканьем! - стервенел Конан и в
гневе рассекал воздух над головой своим огромным мечом. - Я
должен был это предвидеть! Должен был ждать какой-нибудь
пакости! Значит, алтарь Зогара украсят все пять голов.
- Что же это за тварь - причитает как женщина, хохочет как
демон, ползет и светится? - спросил Бальт, вытирая вспотевшее
лицо.
- Болотный демон, - угрюмо сказал Конан. - Берись за носилки.
Так или иначе, унесем труп. Тем более ноша стала легче.
И с этой мрачной шуткой взялся за кожаную петлю.
2. Колдун из Гвавели
Форт Тускелан поднимался на западном берегу Черной Реки, и ее
волны плескались у основания частокола. Частокол был из толстых
бревен, как и все остальные постройки, в том числе и башня ( так
с гордостью именовалось это строение ), в которой жил
губернатор.
За рекой раскинулись бесконечные леса, вдоль берега они были
густыми, как джунгли. День и ночь патрули на стенах форта
внимательно всматривались в эту зеленую стену. Изредка оттуда
выходила какая-нибудь опасная тварь, и стражники знали, что за
ними тоже следят не менее внимательно голодным, диким и
безжалостным взором. Постороннему глазу дебри за рекой могли
показаться безлюдными и мертвыми, но они кишели жизнью - не
только птицы, звери и пресмыкающиеся обитали там, но и люди,
которые были страшнее любого хищника.
Здесь, в укреплении, кончался цивилизованный мир. Форт Тускелан
был самым последним поселением на северо-западе. Дальше
гиборийские народы не продвинулись. Мир за рекой был таким же,
как тысячелетия назад. В тенистых лесах стояли хижины, крытые
хворостом и украшенные оскаленными человеческими черепами,
глинобитные селения, где горели костры и где точили наконечники
копий худощавые неразговорчивые люди с курчавыми черными
волосами и змеиными глазами. Когда-то хижины смуглого народа
стояли на этом месте, где нынче раскинулись цветущие поля и
деревянные дома русоволосых поселенцев, до самого Велитриума,
беспокойного пограничного города на берегу Громовой Реки и
дальше - до боссонского пограничья. Сюда пришли торговцы и жрецы
Митры - эти по обычаю ходили босиком и без оружия, отчего и
погибали часто страшной смертью, за ними двигались солдаты и
лесорубы, их жены и дети на повозках, запряженных волами. Огнем
и мечом аборигены были отброшены и за Громову Реку, и за Черную.
Но смуглолицый народ никогда не забывал, что этот край,
называемый Конайохара, принадлежал ему.
Стражник у ворот потребовал назвать пароль. Сквозь зарешеченное
окошко пробивался свет факела, отражаясь на стальном шлеме и в
настороженных глазах.
- Открывай ворота! - рявкнул Конан. - Это же я!
Он терпеть не мог армейской дисциплины.
Ворота отворились во двор и Конан с товарищем прошли в форт.
Бальт заметил, что с двух сторон возвышались башенки с
бойницами.
Стражник удивленно вскрикнул, увидев груз, доставленный
пришельцами. Остальные тоже собрались посмотреть, но Конан
сердито сказал:
- Вы что, безголовых покойников не видали?
- Это Тиберий, - прошептал один из солдат. - Я узнаю его по
одежде. Стало быть, Валерий должен мне пять монет. Я же говорил
ему, что Тиберий пошел на зов смерти - я сам видел, как он со
стеклянными глазами проезжал верхом на муле через ворота. Тогда
я и поспорил, что не сносить ему головы.
Конан жестом приказал Бальту опустить носилки, и оба направились
в дом губернатора. Аквилонец с любопытством озирался,
рассматривая конюшни, солдатские казармы, лавчонки, надежный
блокгауз и прочие строения. Навстречу им через площадь спешил
народ - поглядеть на страшную ношу. Здесь были и аквилонские
копейщики, и следопыты, и коренастые боссонские лучники.
Бальт не слишком удивился, что губернатор принял их лично.
Аристократия с ее сословными предрассудками осталась к востоку
от границы. Валанн был человек еще молодой, хорошо сложенный, с
благородным, но несколько угрюмым лицом.
- Мне сказали, что ты вышел из форта перед рассветом, -
