которая не участвовала в штурме форта или была отправлена на
разведку перед основными силами. Каждая лишняя минута давала
женщинам и детям возможность добраться до Велитриума.
Внезапно рой стрел прогудел над его головой. Дикий вой понесся
из кустов. Или уцелевший привел подкрепление, или подошел
следующий отряд. Хижина все еще пылала, слабо освещая дорогу.
Пикты двинулись к нему, скрываясь за деревьями. Он пустил три
последние стрелы и отшвырнул лук. Словно бы зная это, они
подходили ближе, сохраняя молчание - в тишине слышался лишь
топот ног.
Бальт пригнул голову рычащему псу и сказал:
- Все в порядке, парень, мы еще вложим им ума!
И вскочил, подняв топор. Лезвия, острия, клыки - все сплелось в
один клубок.
7. Демон в огне
Свернув с дороги, Конан настроился бежать все девять миль. Но не
одолел и четырех, как услышал, что впереди люди. По голосам он
понял, что это не пикты, и прокричал приветствие.
- Кто идет? - спросил хриплый голос. - Стой, где стоишь, пока мы
не поглядим на тебя, не то схлопочешь стрелу.
- В такой темноте ты и в слона не попадешь, - отозвался Конан. -
Успокойся, дурень, это я, Конан. Пикты перешли реку.
- Так мы и думали, - сказал предводитель группы, когда они
подошли ближе - высокие стройные люди с суровыми лицами и при
луках. - Один из наших подранил антилопу и гнал ее почти до
Черной Реки, но услышал, что внизу завыли и бегом вернулся в
лагерь. Мы бросили соль и повозки, распрягли волов и бросились
домой со всех ног. Если пикты осаждают форт, то банды грабителей
пойдут по дороге к нашим домам.
- Ваши семьи в безопасности, - сказал Конан. - Мой друг повел их
в Велитриум. Если вернемся на дорогу, то можем нарваться на всю
орду. Значит, пойдем на юго-восток прямо через лес. Я буду
прикрывать.
Через две минуты вся компания тронулась в путь. Конан шагал
потише, держась на расстоянии голоса от остальных. Ну и шум же
они подняли в лесу! Любой пикт или киммериец мог пройти здесь
так, что никто бы и не услышал.
Переходя небольшую поляну, Конан почувствовал, что за ним
следят. Он остановился в кустах, слыша удаляющиеся голоса
колонистов. Потом кто-то стал звать его с той стороны, откуда
они вышли:
- Конан! Конан! Подожди, Конан!
- Бальт! - воскликнул удивленный киммериец и сказал негромко: -
Я здесь!
- Подожди меня, Конан! - голос звучал громче.
Конан нахмурился и вышел на поляну.
- Какого черта ты здесь делаешь? Клянусь Кромом!
Он осекся и дрожь пробежала по его спине. На той стороне поляны
его ждал вовсе не Бальт. Странное свечение струилось между
деревьев. Свечение двинулось к нему - мерцающий зеленый огонь,
уверенно двигающийся к цели.
Свечение остановилось в двух шагах от Конана. Он старался
распознать затуманенные светом очертания. Зеленый огонь имел
материальную основу, он лишь окутывал какое-то враждебное живое
существо, но какое? Тут, к удивлению воина, из светящегося
столба зазвучал голос:
- Что же ты стоишь, как баран на бойне, Конан?
Голос был человеческий, но как-то странно вибрировал.
- Баран? - в гневе вскричал Конан. - Неужели ты думаешь, что я
испугался поганого болотного демона? Меня позвал друг!
- Я кричал его голосом, - ответил демон. - Те, за которыми ты
идешь, принадлежат моему брату - я не могу оставить его нож без
их крови. Но ты мой. О глупец, ты пришел сюда с далеких серых
холмов Киммерии, чтобы сгинуть в дебрях Конайохары!
- У тебя уже была возможность добраться до меня! - рявкнул
Конан. - Почему же ты меня тогда не прикончил?
- Потому что брат мой тогда еще не покрасил черной краской череп
и не бросил меня в огонь, что вечно горит на черном жертвеннике
Гуллаха, еще не шепнул твоего имени духам тьмы, что навещают
горы Мрачного Края. Но пролетел над Мертвыми Горами нетопырь и
нарисовал твой образ на шкуре белого тигра, которая висит перед
большим домом, где спят Четверо Братьев Ночи. Огромные змеи
вьются у их ног, а звезды, словно светлячки, запутались в их
волосах.
- Отчего же боги тьмы обрекли меня на смерть?
Что-то - рука ли, нога ли, коготь ли - метнулось из пламени и
быстро начертило на земле знак. Знак вспыхнул и погас, но Конан
узнал его.
- Ты осмелился нарисовать символ, который принадлежит только
жрецам Иргала Зага. Гром прокатился над Мертвыми Горами и
святилище Гуллаха рухнуло от вихря из Залива Духов. Этот вихрь,
посланец Четырех Братьев Ночи, примчался и шепнул мне на ухо
твое имя. Людям твоим конец. Сам ты уже мертв. Твоя голова
повиснет на стене в святилище моего брата. Твое тело пожрут
чернокрылые и остроклювые Дети Ихиля.
- Да что это, сто чертей, у тебя за брат? - спросил Конан. Меч
уже был в его руке, теперь он потихоньку доставал топор.
- Зогар Заг, дитя Иргала Зага, который все еще навещает свою
древнюю рощу. Женщина из Гвавели проспала ночь в этой роще и
понесла Зогара Зага. Я тоже родился от Иргала Зага и огненного
существа из дальних земель. Зогар вызвал меня из Страны Туманов.
С помощью заклинаний магии и собственной крови он облек меня в
плоть этого мира. Мы с ним единое целое, соединенное невидимыми
узами. Его мысли - мои мысли. Меня ранит удар, нанесенный ему,
он истекает кровью, когда ранят меня. Но я уже и так много
сказал. Теперь пусть душа твоя беседует с духами Мрачного Края.
Они тебе и поведают о древних богах, которые не сгинули, а
только дремлют в бездне и временами пробуждаются.
- Хотел бы я посмотреть, как ты выглядишь, - проворчал Конан и
приготовил топор. - Ты оставляешь птичий след, горишь огнем и
говоришь человеческим голосом...
- Ты увидишь, - донеслось из пламени. - Ты все узнаешь и унесешь
это знание с собой в Мрачный Край.
Пламя вспыхнуло и опало, начало гаснуть. Стал вырисовываться
туманный облик. Сначала Конан подумал, что это сам Зогар и есть,
закутанный в зеленый огонь, но только он был куда выше ростом -
выше самого Конана, и в лице было что-то дьявольское, хотя и
были у него такие же раскосые глаза и острые уши, как у колдуна.
Вот только глаза были красные, как угли.
Торс существа, длинный и тонкий, был покрыт змеиной чешуей. Руки
были человеческими, зато ноги кончались трехпалыми лапами, как у
гигантской птицы. По всему телу пробегали дрожащие синие
огоньки.
И вдруг эта тварь повисла прямо над ним, хоть и не сделала
никакого движения. Длинная рука, вооруженная серповидными
когтями, взметнулась и устремилась к его шее. Конан дико
закричал, отгоняя наваждение и отскочил в сторону, одновременно
метнув топор. Демон уклонился от удара с невероятным проворством
и снова окутался огнем.
Когда демон убивал других, его союзником был страх. Но Конан не
боялся. Он знал, что каждое существо, облеченное в земную плоть,
может быть поражено оружием - как бы страшно это существо не
выглядело.
Удар когтистой лапы сорвал с него шлем. Чуть ниже - и голова
слетела бы с плеч. Жестокая радость охватила варвара, когда его
меч вонзился в подбрюшье чудовища. Конан увернулся от следующего
удара и освободил меч. Когти пропахали его грудь, разрывая
звенья кольчуги, словно нитки. Но следующая атака киммерийца
была подобна прыжку голодного волка. Он оказался между лап
чудовища и еще раз с силой вонзил меч ему в брюхо. Он слышал,
как длинные лапы разрывают кольчугу на спине, добираясь до тела,
чувствовал, как холодный огонь окутывает его самого... Внезапно
Конан вырвался из ослабевших лап и его меч совершил смертоносный
взмах.
Демон зашатался и упал на бок. Голова его держалась на тонкой
полоске шкуры. Искры, бегавшие по его телу, из голубых стали
красными и покрыли все тело демона. Конан услышал запах горящего
мяса, стряхнул с глаз кровь и пот, повернулся и побежал по лесу.
По израненным рукам и ногам текла кровь. Потом он увидел где-то
на севере зарево - возможно, горел дом. За спиной начался
знакомый вой. Он побежал быстрее.
8. Конец Конайохары
Стычки на берегах Громовой Реки; жестокое сражение под стенами
Велитриума; немало потрудились топор и факел и не одна хижина
превратилась в пепел, прежде чем отступила размалеванная орда.
Затишье после этой бури было особенным: люди, собираясь,
говорили вполголоса, а воины в окровавленных бинтах пили свое
пиво по тавернам и вовсе молчком.
В одной из таких таверн сидел Конан-киммериец и прихлебывал из
огромной кружки. К нему подошел худощавый следопыт с
перевязанной головой и рукой в лубке. Он один остался в живых из
гарнизона форта Тускелан.
- Ты ходил с солдатами на развалины форта?
Конан кивнул.
- А я не мог, - сказал следопыт. - Драки не было?
- Пикты отступили за Черную Реку. Что-то их напугало, но только
дьявол, их папаша, знает, что это было.
- Говорят, там и хоронить нечего было?
Конан кивнул.
- Один пепел. Пикты свалили все трупы в кучу и сожгли, прежде
чем уйти. И своих, и людей Валанна.
- Валанн погиб одним из последних в рукопашной, когда они
перелезли через частокол. Они хотели взять его живым, но он не
дался - вынудил, чтобы его убили. Нас десятерых взяли в плен -
мы слишком ослабели от ран. Девятерых зарезали сразу. Но тут
сдох Зогар Заг. Мне удалось улучить минуту и бежать.
- Зогар Заг умер?! - воскликнул Конан.
- Умер. Я сам видел, как он подыхал. Вот почему у стен
Велитриума пикты уже не сражались с прежней яростью. Странно все
это было. В бою он не пострадал. Танцевал среди убитых,
размахивал топором, которым прорубил голову последнему из моих
товарищей. Потом завыл и бросился на меня, но вдруг зашатался,
выронил топор, скрючился и завопил так, как ни одна зверюга не
кричит перед смертью. Он упал между мной и костром, на котором
они собирались меня поджарить, из пасти у него пошла пена, он
вытянулся и пикты завопили, что он сдох. Пока они причитали, я
освободился от веревок и убежал в лес.
Я хорошо рассмотрел его при свете костра. Никакое оружие его не
коснулось, а ведь были у него раны в паху, в брюхе, шея чуть не
перерублена... Ты что-нибудь понимаешь?
Конан не отозвался, но следопыт, зная, что варвары в этих делах
разбираются, продолжал:
- Он колдовством жил и колдовства же сдох. Вот этой-то странной
смерти и напугались пикты. Ни один из тех, кто это видел, не
пошел под стены Велитриума, все ушли за Черную Реку. На Громовой
сражались те, кто ушел раньше. А их было слишком мало, чтобы
взять город.
Я ушел по дороге за их главными силами и точно знаю, что больше
из форта никто не тронулся. Тогда я пробрался между пиктами в
город. Ты к тому времени уже привел своих колонистов, но их жены
и дети вошли в ворота прямо перед носом у этих разрисованных
дьяволов. Если бы молодой Бальт и старый Рубака не задержали их
на какое-то время, конец был бы всем женам и детям в
Конайохаре... Я проходил мимо того места, где Бальт и пес
приняли бой. Они лежали посреди кучи мертвых пиктов - я насчитал
семерых со следами топора или клыков, а на дороге валялись и
другие, утыканные стрелами. О боги, что это за схватка была!
- Он был настоящим мужчиной, - сказал Конан. - Я пью за его тень
и за тень пса, не знавшего страха.
Он сделал несколько глотков. Особым загадочным движением вылил
остатки на пол и разбил кружку.
- Десять пиктов заплатят за его жизнь своей и еще семь - за
жизнь пса, что был храбрей многих воинов.
И следопыт, поглядев в суровые, горящие голубым огнем глаза,
понял, что варвар выполнит свой обет.
- Форт не будут отстраивать?
- Нет. Конайохара потеряна для Аквилонии. Границу передвинули.
Теперь она проходит по Громовой Реке.
Следопыт вздохнул и поглядел на свою ладонь, грубую, как дерево,
от топорища и рукояти меча. Конан потянулся за жбаном вина.
Следопыт глядел на него и сравнивал со всеми остальными - и
теми, что сидели рядом, и теми, что пали над рекой, и с
дикарями, что жили за этой рекой. Конан не видел этого
изучающего взгляда.
- Варварство - это естественное состояние человечества, - сказал
наконец следопыт, печально глядя на киммерийца. - А вот
