- Тебя что-то беспокоит?
- Да.
- А говоришь, что тебе здесь нравится.
- С удовольствием показал бы тебе окрестности, - заметил я, - но
скоро самолет. В Нью-Джерси.
Я внимательно следил за ее лицом, надеясь уловить реакцию. Запахло
жасмином. А выражение ее лица нисколько не изменилось, когда она сказала:
- Не глупи, Дон...
- Что же ты посоветуешь мне делать? - спросил я.
- Ступай домой. Никуда не уезжай. Рано или поздно с тобой свяжутся...
- Хорошо, давай напрямую. Где она?
Энн покачала головой.
- Понятия не имею.
- Но ведь ты знаешь, что происходит.
- Я знаю только, что ты вспоминаешь вещи, о которых лучше забыть.
- Сделанного не вернешь. Я не собираюсь торчать дома и ждать, когда
зазвонит телефон.
Она положила вилку на тарелку, достала платок и промокнула губы.
- Мне бы не хотелось, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
- Мне тоже, - сказал я.
- Не надо лететь в Нью-Джерси. С тобой произойдет что-нибудь ужасное.
- Что?
- Не знаю.
Я судорожно вздохнул, и Энн торопливо вскочила на ноги.
- Извини.
Я сразу же поднялся и пошел за ней. Но она исчезла в туалете, и я в
нерешительности остановился.
Мимо проходила наша официантка с кофе.
- У женского туалета есть второй выход?
- Нет, - ответила она.
Я вернулся за столик и доел пирог. Выпил охлажденный чай, затем
попросил кофе.
В туалет зашла седая женщина. Когда чуть погодя она выходила, я к ней
подошел.
- Прошу прощения, там нет невысокого роста девушки с восточными
чертами лица, в белом брючном костюме?
Она поглядела на меня и покачала головой.
- Нет. Там никого нет.
Когда я расплачивался по счету, мне почудился голос Энн.
"Никуда не уезжай. Думаешь, сейчас у тебя неприятности? По крайней
мере, ты жив. Сиди дома, не дразни собак".
Я огляделся по сторонам, но Энн нигде не было видно. И все-таки я
почти физически ощущал ее присутствие.
- Энн, - пробормотал я, - что ты со мной сделала?
Ее смех смешался с ароматом цветов.
5
Дома я переоделся, закинув в сумку бритву и кое-какие мелочи, навел
через компьютер справки о расписании полетов и убедился, что новых
посланий для меня нет. Затем запер дверь, вновь сел за руль и направился к
аэропорту.
Долгий полет - это как раз то, что нужно, если хочешь хорошенько все
обдумать.
Я припарковал машину, нырнул в здание аэропорта и зарегистрировался у
стойки, где мне дали талон на посадку. Оставалось еще немного времени, и
я, взяв чашку кофе, прошел в зал ожидания. Впервые с момента пробуждения
на меня ничего не давило, можно было расслабиться. Я уселся в кресло и
отхлебнул горячей жидкости.
Клик-клик?..
Расслабиться...
Клик-клик.
Я смежил веки и почувствовал вокруг себя пульсирующую сеть
электронной активности - практически вездесущей в наши дни и все же
сосредоточенной в большей степени в определенных местах. Например, в
аэропорту, с его обилием перерабатывающих информацию устройств.
"Привет, - сказал я. - Ты успокаиваешь и нежишь". Проходящие волны
массировали мой мозг, но я ни о чем не думал. Не входил в компьютерную
сеть и не считывал...
Через несколько минут я вынырнул из электронного потока, сделал
глоток кофе и взглянул в окно на подкатывающий по полосе самолет. Несмотря
на предупреждение Энн, я все же верил в успех своей миссии.
Однако каким образом им стало известно, что я вспомнил нечто
запретное?
Ну, конечно, Багдад. Возможно, за мной вели наблюдение. Просто на
каком-то пульте вспыхнула красная лампочка, когда я купил билет в Мичиган:
или когда врач-психиатр затребовал сведения обо мне через банк медицинских
диагностических данных. А может быть, мой плавучий дом и квартира
прослушивались. Или... да могло быть все что угодно! Собственно, неважно,
что именно вызвало сигнал тревоги. Главное, они заподозрили, что я
вспомнил что-то для них крайне нежелательное.
Что?
Я напрягся. Компьютеры. Компьютеры... Компьютеры?.. Нет, пока
чересчур туманно. Кора нужна им, чтобы давить на меня, и теперь для
контригры мне необходимы эти воспоминания - вдруг одного моего обещания
держать язык за зубами окажется недостаточно? Я надеялся, что по пути
память вернется. А если нет, придется блефовать. Они напуганы - иначе бы
не пошли на риск. Это может оказаться мне на руку.
Даже тогда я не очень беспокоился о своей личной безопасности. В
конце концов, пожелай они, меня давно бы уже убрали. А они, напротив,
выбрали более сложный путь - лишь стерли у меня определенные воспоминания.
Самолет остановился, пассажиры вышли. Через несколько минут багаж был
выгружен, салоны убраны, баки заполнены горючим. Работник аэропорта
объявил, что можно пройти на посадку.
Я недоверчиво потер глаза. Что-то в его облике было не так.
Кожа его позеленела, над нижней губой нависли два длинных изогнутых
клыка. Что это - шутка, розыгрыш? Однако другие пассажиры спокойно пошли к
выходу, и я, взяв сумку, сделал то же самое. Если их это не беспокоит...
Все же я, наверное, смотрел на него необычно, потому что, проверяя
билет, он мне улыбнулся - поистине жуткое зрелище. Я проследовал дальше.
И замер, выйдя из здания. Самолет исчез. На его месте стоял огромный
старомодный катафалк. Темная деревянная карета с черными шторами была
запряжена рослыми черными конями с траурным плюмажем. Кони фыркали и били
копытами. Я повернулся, не в силах идти вперед. Я знал, что погибну,
если...
Клик-клик?
Я начал узнавать правду о себе, и теперь меня недвусмысленно
предупреждали.
Кажется, я повернулся, уже решив искать новые способы совершить
путешествие. Но подумал о Коре и о том, что должен взойти на борт во что
бы то ни стало.
Плотно сжав веки, я положил руку на перила и одну за другой стал
преодолевать ступени. Взобравшись наверх, я услышал удивленный женский
голос:
- Вам плохо?
- Да, - ответил я. - У меня непреодолимый страх перед полетами.
Пожалуйста, проводите меня до места.
Меня взяли за руку, повели за собой. Я дважды приоткрыл глаза в
надежде быстро сориентироваться.
Салон, зловеще освещенный свечами, был наполнен ухмыляющимися
вампирами и чудовищами. Я не смел взглянуть на свою проводницу, страшась
увидеть богиню смерти, предвещающую мою кончину. Успокаивало лишь то, что
у меня, видимо, не совсем нормальное состояние - в конце концов,
вмешательство психиатра затронуло самые недра моего сознания... Да, так и
будем считать, решил я, таким образом все сводится к здоровью. Я пока еще
умом не тронулся..
Тронулся?.. Мы тронулись с места. С одной стороны, я понимал, что
самолет поворачивает, двигаясь по взлетной полосе. С другой стороны,
слышал зычное ржание и цокот копыт. Фургон болтало, колесные оси скрипели.
Клик-клик.
Я двигался по морю тьмы в собственном мирке света целую вечность,
пока по динамикам не объявили посадку в Майами. Я прекрасно понимал
произнесенные слова, но в то же время слышал и другое: траурный перезвон
бронзового колокола и мрачный голос, извещающий, что Дональд Белпатри
сейчас будет брошен в геенну огненную и останется гнить там, пока плоть не
слезет с костей. Я едва не закричал тогда, но прикусил губу и до боли, до
хруста в суставах сжал кулаки.
Мы приземлились, и, когда самолет замер, видение тут же оставило меня
в покое - устроило передышку? просто сдалось после благополучного
прибытия?.. Я открыл глаза и увидел, как самые обычные люди отстегивают
ремни и собирают вещи. Все старательно избегали моего взгляда. На выходе я
снова поблагодарил стюардессу и, живой и невредимый, добрался до вокзала.
Там нашел свою секцию, зарегистрировался, зашел в туалет, осушил у
автомата две банки холодной как лед кока-колы и занял место в зале
ожидания поближе к проходу на посадку - как мог приготовился к возвращению
галлюцинаций. Все это я делал чисто механически, стараясь ни о чем не
думать. Но стоило мне сесть, как вновь стали одолевать неприятные мысли.
Могли ли беспокойство и тревога - естественная реакция на медицинское
вмешательство и исчезновение Коры - под воздействием реальной, высказанной
мне угрозы, проявиться на столь ярком параноидальном уровне? Так глубоко
психологию нам не преподавали, но это казалось возможным - учитывая те
нервные стрессы, которые я перенес.
Преподавали? Я внезапно понял, что учился в университете.
Где? В Денвере?.. Вроде бы там. Однако до защиты диплома дело не
дошло. Почему?
Снова тупик. Но осталось ощущение, что Энн как-то связана с моим
университетским срывом. Да, я знаком с ней еще с тех пор.
Энн... В чем ее слабость? В чем ее сила? И тем, и другим она была
наделена щедро. Казалось чрезвычайно важным вспомнить это... Но и здесь
все было заблокировано.
Я рвался, рвался изо всех сил. Если память об Энн для меня закрыта,
как насчет "Ангро"? Компания "Ангро Энерджи", моя бывшая хозяйка...
Компьютеры. И я. Но не программист, не специалист, к примеру, по
системному анализу. Я работал в каком-то особом качестве - очень особом,
очень ценном для "Ангро", - пользуясь, да, пользуясь своей уникальной
способностью общаться с машинами. Я был слишком важен для компании, даже
когда непосредственная необходимость во мне отпала. Но, возможно, в один
прекрасный день я снова понадоблюсь.
Объявление о начинающейся через пять минут посадке ворвалось в мои
мысли, перемешало их. Но все же шаг вперед сделан. Теперь бы только
вспомнить какие-нибудь подробности, вспомнить тех людей...
Объявление, похоже, послужило сигналом для выхода на сцену целой
ватаги неврозов, до поры до времени притаившейся за кулисами. Когда я
встал и повернулся к проходу, предъявив билет контролеру, все будто
померкло и поплыло: передо мной зияла сырая темная пещера, и какие-то
похожие на змей твари копошились под ее сводами.
Цепляясь за последние крохи реальности, я прикинул, что до поворота
шагов пятьдесят, закрыл глаза и, касаясь левой рукой стены, двинулся
вперед, не думая ни о чем, только шагая только считая...
Пятьдесят!
Открыв глаза и увидев, что нахожусь почти у цели, я побежал. За
поворотом меня ждал катафалк, еще шире прежнего, еще длиннее.
- Забыл очки, - обратился я к стюарду. - Совсем не вижу номеров...
Стюард был полон сочувствия ко мне, но пока он провожал меня до места
"13 А" - у самого иллюминатора, - у него появились третий глаз, оранжевая
кожа и зеленые волосы.
Я пристегнулся, пихнул сумку под переднее кресло и съежился, дрожа
всем телом. Бормочущие невнятные голоса по сторонам казались частью
зловещего заговора, направленного против меня. Я ругался, возносил молитвы
и наконец снова влился в электронную систему самолета.
Но отвлечения неизбежны - полет долгий.
Я услышал, как стюард предложил мне что-нибудь выпить, и попросил
двойной скотч. Протягивая деньги, я умышленно не глядел в его сторону, но
при этом невольно посмотрел в иллюминатор.
Иллюминатора не было. Меня окружало открытое пространство, как я
почему-то и предполагал. Внизу клубились облака. Мы сидели в длинном
широком экипаже, и дьявольская упряжка черных как смоль, увенчанных
кривыми рогами, изрыгающих огонь лошадей мчала нас к виднеющейся вдали
вершине - я знал, это Брокен, - где мерцали вспышки, в небе колыхалась
гигантская тень, а под ней плясали крошечные фигурки...
