- Узнать это ты можешь только одним путем. Если согласишься идти с
нами. Что ты на это скажешь?
Тимьин Тин пересек комнату и налил себе чашку чая. Потом сел на
циновку, посмотрел на чашку. Отпил глоток.
Сандок и Тоба тоже уселись на циновку.
- Да, это пугает, - сказал наконец Тоба, медленно подбирая слова,
чтобы правильно оформить свою мысль. - Велика... неуверенность. Ты уже
довольно хорошо приспособился к здешней жизни, а тут приходим мы и
предлагаем все переменить, и не говорим, что получится в конце. Это не
наша вина. В нынешнем своем обличье ты не сможешь понять то, что мы бы
тебе сказали. Мы просим тебя принять в дар твое собственное прошлое,
потому что нам нужно поговорить с тем человеком, которым ты был когда-то.
Возможно, он не захотел бы иметь с нами дело. Тогда, естественно, ты
будешь свободен и сможешь вернуться сюда, если пожелаешь. Но свой дар мы
уже не сможем принять обратно.
- Самопознание - вот чего я жажду, - сказал Тимьин Тин. - И
восстановление памяти о прошлых воплощениях - важный шаг по этому пути.
Потому я должен был бы сказать "да" немедленно. Но я давно размышлял на
эту тему. Предположим, я получу полное знание о прошлом воплощении. Не
отдельные сведения, а полное знание. Предположим, тот человек не только не
понравится мне, но и окажется более сильной индивидуальностью. И, вместо
того, чтобы впитаться в мое существование, он впитает меня. Что тогда?
Разве это не будет поворотом Великого Колеса в обратную сторону? Принимая
знания из источника, что не понятен мне, не подвергаю ли я себя такой
опасности?
Ни один из гостей не ответил ему, а он отпил еще глоток.
- Я спрашиваю вас - почему? - снова заговорил Тимьин Тин. - Разве
кто-нибудь может ответить человеку на этот вопрос?
- Да, - сказал Тоба, - вопрос справедливый. И я, конечно, не могу на
него ответить. Но ведь одно из твоих будущих воплощений, в которые ты
веришь, может задаться таким же вопросом касательно тебя сегодняшнего. Что
ты об этом скажешь?
- Очень хорошо, - внезапно рассмеялся монах. - "Я" человека всегда
стремится быть центром вещей, так?
- Вот именно.
Тимьин допил свою чашку и, когда поднял глаза, собеседники заметили,
что в лице его произошла перемена. Трудно было объяснить, каким образом
это получилось, но в его легкой полуулыбке, в слегка прищуренных глазах
ясно читались теперь дерзость, храбрость и безрассудство.
- Я готов принять это знание, - объявил он. - Можете начинать.
- Вероятно, это займет несколько дней, - осторожно сказал Тоба. -
Потребуется целая серия процедур.
- Тогда начнем первую, - сказал Тимьин Тин. - Что я должен делать?
Сандок взглянул на Тобу. Тот кивнул.
- Хорошо, начнем сейчас, - сказал Сандок. Он поднялся и прошел в угол
кельи, где были сложены их вещи. - Когда ты сможешь выступить с нами в
поход? - спросил он.
- У меня мало вещей, - ответил монах. - Мне только бы покончить с
этим делом. Я мигом соберу их, и мы отправимся.
- Хорошо, - произнес Сандок, открывая коробку, в которой лежали шприц
и несколько ампул. - Хорошо...
В ту ночь они остановились на отдых в горах, высоко над монастырем.
Найдя удобный склон, закрывающий их от ветра, они развели небольшой
костер. Мелкие снежинки кружили над ним, словно души, спешащие
превратиться в пар и возвратиться на небеса перевоплощенными - так думал
Тимьин Тин, сидевший у огня еще долго после того, как его спутники
улеглись спать.
Утром он сказал Тобе:
- Я видел непонятный сон.
- Что именно?
- Мне снилось, будто я вижу несколько человек внутри незнакомого мне
движущегося экипажа. Я находился в здании, откуда следил за ними. Когда
экипаж остановился и люди начали выходить, я направил на них оружие -
трубку с ручкой и маленьким рычажком - и нажал на рычажок. Люди были
убиты. Мог ли этот сон относиться к моей прошлой жизни?
- Не могу сказать с уверенностью, - ответил Тоба, упаковывая вещи. -
Возможно. Пока тебе не стоит слишком критически относится к подобным
вещам. Пусть куски картины сами по себе займут свои места.
Тимьин Тину сделали укол перед тем, как они покинули место стоянки, и
еще один - вечером, после многочасового перехода по горным тропам.
- Я чувствую, что со мной происходит нечто, - сказал он. - Сегодня
мои мысли несколько раз странно путались.
- Каким именно образом?
- Слова... Образы...
Сандок пододвинулся к нему.
- Какие образы?
Тимьин Тин покачал головой:
- Слишком неуловимые, мимолетные. Я не могу их воссоздать.
- А слова?
- Слова на незнакомом языке, хотя они казались привычными. Я тоже не
могу вспомнить ни одного из них.
- Думаю, что это добрый знак, - сказал Сандок. - Лечение начинает
оказывать действие. Сегодня опять тебя могут посетить странные сны. Пусть
они тебя не беспокоят. Лучше просто запоминать и наблюдать...
В тот вечер Тимьин Тин не стал предаваться медитации.
На следующий день в его поведении появилось что-то новое. Когда Тоба
задал вопрос насчет снов, он ответил просто:
- Отрывки.
- Отрывки? Какие именно?
- Не могу вспомнить. Ничего особенного. Ну, будем делать утренний
укол, а?
- Ты сказал это не по китайски, ты заметил?
Глаза Тимьин Тина расширились. Он посмотрел в сторону. Посмотрел
вниз, на свои ноги. Потом снова посмотрел на Тобу.
- Нет, - сказал он. - Это само собой получилось. - Его глаза
наполнились слезами. - Что со мной происходит? Кто победит во мне?
- В конечном итоге победишь ты, потому что вернешь потерянное.
- Но, может быть... - Внезапно на его лице появилось новое выражение.
Глаза сузились, линии скул смягчились, тень улыбки тронула уголки губ. -
Конечно, я вам благодарен за все. Далеко ли нам еще?
- Это трудно объяснить, - сказал Тоба. - Но мы должны покинуть горы
через три дня. Еще через неделю мы доберемся до главного пути, по которому
отправимся дальше. Это будет уже легко. Но окончательное решение зависит
от того, что нам скажут на последней остановке на большом пути. Позволь
сделать тебе укол, и мы двинемся дальше.
- Очень хорошо...
Вечером и на следующий день Тимьин Тин ничего не рассказывал о
воспоминаниях, которые, возможно, открывались ему. На вопросы отвечал
неопределенно. Сандок и Тоба не слишком настаивали.
На другой день, после полудня, когда они медленно спускались по тропе
к подножию горы, Тимьин Тин поравнялся с Тобой и потянул его за рукав.
- За нами следят, - прошептал он. - Продолжайте ехать, как будто вы
ничего не заметили. Я нагоню вас позже.
- Подожди, - сказал Тоба. - Я не хочу, чтобы ты рисковал. У нас есть
оружие особого рода, о котором ты даже не имеешь представления. Мы... - Он
замолчал, потому что на устах маленького монаха заиграла улыбка.
- Неужели? - спросил Тимьин Тин. - Вы в этом совершенно уверены? Нет,
опасаюсь, что ваше огневое оружие не поможет, если сверху обрушится туча
стрел. Как я уже сказал, я догоню вас попозже.
Он спрыгнул с лошади и исчез в скалах, среди которых пролегала тропа.
- Что будем делать? - сказал Тоба.
- То, что сказано: поедем дальше, - ответил Сандок. - Этот парень
знает, что говорит.
- Но ум его далеко не в нормальном состоянии.
- Он явно вспомнил гораздо больше, чем сказал нам. Мы должны ему
доверять. В конце концов, у нас нет иного выбора.
Они продолжали спускаться.
Прошел почти час. В ущелье дул ветер, и цокот подкованных лошадиных
копыт эхом отзывался от скалистых стен. Тоба дважды порывался вернуться и
поискать их подопечного, и дважды Сандок отговаривал его. Оба хмурились и
сутулились несколько больше обычного.
- Если мы его потеряем, - сказал Тоба, - нас по головке не погладят.
- Мы его не потеряем, - отвечал Сандок, но в голосе его не слышалось
уверенности.
Они продолжали путь по склону, когда какой-то предмет упал на тропу
впереди, неподалеку от них. Он отскочил от земли и покатился, словно это
был круглый камень. Потом стало заметно, что на нем есть волосы. Чуть
позже сверху упало туловище. И почти тут же на тропу рухнули два
нерасчлененных тела.
Тоба и Сандок натянули поводья, и тут справа над их головами раздался
зычный крик. Подняв головы, они заметили Тимьин Тина на вершине скалы. Он
помахал им саблей, бросил ее на землю, и начал спускаться по крутому
склону.
- Я же говорю, что мы его не потеряли, - сказал Сандок.
Когда маленький монах оказался на тропе и подошел к ним, Тоба
нахмурился:
- Ты подвергал себя напрасному риску. Ты ведь не знаешь, какое у нас
есть оружие. Мы могли бы помочь тебе. Трое против одного - не слишком уж
удобное соотношение...
Тимьин Тин чуть усмехнулся.
- Их было семеро, - ответил он, - но только трое стояли у самого
края. Да я и не рисковал понапрасну, а ваше оружие могло только помешать.
Сандок тихо свистнул. Тоба покачал головой.
- Мы беспокоились. Как не велика твоя отвага, твой ум еще не вернулся
в нормальное состояние.
- Для таких дел он вполне нормален, - ответил монах. - Так что, едем
дальше?
Некоторое время они двигались молча. Потом Сандок спросил:
- Как ты себя чувствуешь?
Тимьин Тин кивнул:
- Нормально.
- Но ты морщился, как будто тебя что-то беспокоило. В связи с
сегодняшним... конфликтом? Ну да, это можно понять. Та часть тебя, которая
была монахом...
Тимьин Тин замотал головой.
- Нет! Дело не в этом! Мы можем убивать в целях самообороны. Так было
сегодня. Меня тревожит нечто более глубокое, чем поступок или его
оправдание с точки зрения Кармы.
- В чем же дело?
- Я не знал, что во мне таилась способность получать от этого
удовольствие. Теперь я понимаю, что должен был внять предостережению снов.
- И это большое удовольствие?
- Да.
- Может, это была гордость за то, что удалась твоя вылазка?
- Гордость тоже ощущалась. Но корни удовольствия уходили еще глубже -
туда, где уже нет мысли, а есть одно только чувство. Я исследовал его,
поскольку научился исследовать мотивы своих поступков. Однако пришел
только к подтверждению факта его существования. Это, признаться, удивило
меня...
- Почему удивило?
- Потому что вызвало мысль: если со мной сделали то, что сделали, то
для этого должно быть достаточно веское основание. Не могло ли быть так,
что я представлял некогда большую опасность?
- Я буду с тобой откровенен, чтобы не вызывать излишней тревоги и
беспокойства, - сказал Сандок. - Да, так оно и было. Но ты должен
сознавать, что тебя не уничтожили полностью. Хотя могли это сделать.
Благодаря некоторым твоим качествам ты был оставлен в живых.
- Что же это за качества? - спросил Тимьин Тин. - Может, была
какая-то, скрытая во мне, доля добра, которую некий благородный принц
решил во мне развить, дабы уравновесить совершенное мною зло? Или он
просто не хотел уничтожать полезное некогда оружие?
- Скорее всего и то, и другое, - сказал Сандок. - Кроме того, он был
у тебя в долгу.
- Память принцев, как правило, не блещет долговечностью. Но, если все
так, как могло бы быть, я вижу единственную причину вызвать меня из
небытия. Некто, пославший вас за мной, желает, чтобы я убил кого-то, не
так ли?
- Думаю, что эти вопросы лучше всего обсудить позже. Когда будет
полностью завершено твое лечение.
Сандок хотел было дернуть поводья своего коня, но Тимьин Тин каким-то
образом перехватил его руку прежде, чем она дотянулась до кожаных ремней.
- Сейчас! - сказал маленький монах. - Я хочу узнать сейчас. Я в
