покончить с этим, потому что такой искалеченный, как я есть, я скорее
предпочел бы умереть ради порядка, чем жить ради него. Что ты теперь ска-
жешь?
- А не лучше было бы попробовать исправить тот, что у нас есть, чем
уничтожать труд целых эпох?
- Трус! - крикнул он.
Он вскочил на ноги:
- Я знал, что ты снова это скажешь!
- Ну, а разве это не правда?
Он принялся расхаживать по комнате.
- Сколько раз мы об этом толковали? Ничего не изменилось! Ты боишься
попробовать это!
- Наверное, - согласился я. - Но разве ты не чувствуешь, что нечто,
ради чего ты столь многое отдал, стоит некоторых усилий, некоторых доба-
вочных жертв, если есть возможность спасти его?
- Ты по-прежнему не понимаешь, - возразил он. - Я не могу не думать,
что поврежденный предмет следует уничтожить и, будем надеяться, заменить.
Природа моего личного повреждения такова, что я не могу представить себе
ремонта. Я поврежден именно в таком духе. Мои чувства предопределены.
- Если Камень может создать новый Лабиринт, то почему он не может пос-
лужить для ремонта старого, чтобы покончить с нашими бедами и исцелить
твой дух?
Он подошел и встал передо мной:
- Где твоя память? - поинтересовался он. - Ты же знаешь, что отремон-
тировать повреждение будет труднее, чем начать все заново. Даже Камень мо-
жет легче уничтожить его, чем отремонтировать. Ты забыл, на что это похоже?
Он показал на стену позади него.
- Ты хочешь пойти и посмотреть снова?
- Да, - сказал я. - Хотелось бы. Пошли.
Я поднялся и посмотрел на него сверху вниз. Его контроль над формой
стал пропадать, когда он рассердился. Он уже потерял три-четыре дюйма рос-
та, и отражение его лица таяло обратно в его собственные гномовидные чер-
ты, а между его плеч уже росла заметнач выпуклость, видимая уже, когда он
жестикулировал. Глаза его расширились, и он изучал мое лицо.
- Ты это всерьез? - произнес он после некоторой паузы. - Ладно, тогда
пошли.
Он повернулся и двинулся к большой металлической двери. Я последовал
за ним. Он использовал обе руки, чтобы повернуть ключ, а затем навалился
на нее всем телом. Я двинулся было помочь ему, но он с необыкновенной си-
лой отпихнул меня в сторону, прежде чем дать двери последний толчок. Она
заскрежетала и двинулась наружу в полностью открытое положение. Меня сразу
же поразил странный и какой-то знакомый запах.
Дворкин шагнул за порог и остановился. Он нашел то, что выглядело
длинным посохом, прислоненным к стене справа от него. Он стукнул им нес-
колько раз оземь, и его верхний конец начал пылать. Он довольно хорошо ос-
вещал пещеру, открывая узкий туннель, в который и двинулся Дворкин. Я пос-
ледовал за ним, и в скором времени туннель расширился, так что я смог идти
рядом с ним. Запах усилился, и я почти узнал его: он встречался мне совсем
недавно.
Мы прошли около восьмидесяти шагов, прежде чем наш путь сделал поворот
налево и вверх. Затем мы прошли через небольшой район, напоминающий отрос-
ток. Он был усеян сломанными костями, а в паре футов над полом в скале бы-
ло укреплено большое металлическое кольцо. К нему была прикреплена сверка-
ющая цепь, упавшая на пол и устремленная вперед, словно линия
расплавленных капель, остывающих во мраке.
После этого путь наш снова сузился, и Дворкин опять пошел впереди.
Через некоторое время он внезапно повернул за угол, и я услышал, как
он сквозь губы бормрчет. Я чуть не врезался в него, когда сам повернул. Он
стоял, пригнувшись, и щупал левой рукой в темной щели. Когда я услышал ти-
хий каркающий звук и увидел, что цепь исчезла в отверстии, то понял, чем
он был и где мы были.
- Молодец, Винсер, - услышал я его слова. - Я далеко не ухожу. Все в
порядке, дорогой Винсер. Вот тебе кое-что пожевать.
не знаю уж, откуда он принес и что он там бросил зверю, но пурпурный
грифон, к которому я достаточно приблизился, чтобы увидеть, как он зашеве-
лился в своем логове, приняв подношение и вскинув голову, чтобы издать се-
рию хрустящих звуков.
Дворкин ухмыльнулся мне:
- Удивлен?
- Чем?
- Ты думал, я боюсь его. Ты думал, что я никогда не подружусь с ним.
Ты поставил его здесь, чтобы держать меня там, подальше от Лабиринта.
- Я когда-нибудь это говорил?
- Нет, но я не дурак.
- Будь по-твоему, - согласился я.
Он засмеялся, поднялся и продолжил путь по туннелю.
Я следовал за ним, и дорога снова стала ровной. Потолок поднялся и
путь расширился. Наконец, мы подошли к входу в пещеру. Дворкин постоял с
минуту силуэтом на фоне отверстия, подняв перед собой посох. Снаружи была
ночь и чистый соленый воздух изгнал запах мускуса из моих ноздрей.
Постояв, он опять двинулся вперед, проходя в мир небесных свечей и го-
лубого тумана. Продолжая идти следом за ним, я немного разинул рот при ви-
де этого удивительного зрелища. Дело было не просто в том, что звезды в
безлунном, безоблачном небе горели сверхестественным блеском, и не в том,
что снова совершенно стерлась граница между небом и морем. Дело было в
том, что Лабиринт пылал почти ацетиленово-голубым светом, у этого неба-мо-
ря и всех звезд над ним, черты были расположены с геометрической точ-
ностью, формируя фантастическую косую плетенку, которая больше, чем
что-либо иное, производила впечатление, что мы висим в середине космичес-
кой паутины, где истинным центром был Лабиринт, а остальное - лучистым
кружевом определенного следствия его существования, конфигурации и положе-
ния.
Дворкин продолжал спускаться к Лабиринту вплоть до его края рядом с
затемненным районом. Он махнул над ним посохом и повернулся ко мне, как
раз тогда, когда я подошел.
- Вот тебе, - объявил он, - дыра в моем уме. Я не могу больше думать
через нее, только вокруг нее. Я больше не знаю, что нужно сделать, чтобы
отремонтировать то, что теперь у меня отсутствует. Если ты думаешь, что
можешь это сделать, то ты должен быть готов оказаться открытым для немед-
ленного уничтожения каждый раз, когда ты покидаешь Лабиринт, пересекая
разрыв. Разрушения происходят не темным участком. Разрушение идет самим
Лабиринтом, когда ты нарушишь цикл. Камень может поддержать тебя, а может
и нет. Я не знаю. Но легче не станет. С каждым циклом будет все труднее, и
твои силы будут все время уменьшаться. Когда мы с тобой в последний раз
обсуждали все это, ты боялся. Ты хочешь сказать, что с тех пор ты стал
храбрее?
- Наверное. Ты не видишь никакого иного способа?
- Я знаю, что это можно сделать, начав с чистого листа, потому что од-
нажды я это сделал. Помимо этого, я не вижу никакого другого способа. Чем
дольше ты ждешь, тем больше ухудшается ситуация. Почему бы тебе, сын, не
принести Камень и не одолжить мне свой меч? Лучшего способа я не вижу.
- Нет, - отказался я. - Я должен узнать побольше. Расскажи мне еще
раз, как было сделано повреждение.
- Я все еще не знаю, который из твоих детей пролил на это место нашу
кровь, если ты это имеешь в виду. Это сделали. Пусть это послужит уроком.
Более темная часть наших натур сильно выдвиннулась вперед. Дело, должно
быть, в том, что они слишком близки к Хаосу, из которого мы произошли, и
выросли, не применяя волю, выношенную нами в разгроме его. Я думал, что
для них может оказаться достаточным ритуал перехода через Лабиринт. Ничего
умней я придемать не мог. И все же этого не хватило. Они выступают против
всего. Они пытаются уничтожить сам Лабиринт.
- А если мы преуспеем в начинании сделать все заново, не ммогут ли эти
события повториться еще раз?
- Не знаю. Но какой у нас выбор, кроме провала и возвращения к Хаосу?
- Что с нами станет, если мы попробуем начать все сначала?
Он надолго замолчал и пожал плечами:
- Не могу сказать.
- А на что будет похоже другое поколение?
Он захихикал:
- Как можно ответить на такой вопрос? Понятия не имею.
Я достал пронзенную Карту и передал ему.
Он рассмотрел ее, приблизив к свечению посоха.
- Я считаю, что это сын Рэндома - Мартин, - сказал я. - Именно его
кровь и была здесь пролита. Я понятия не имею, жив ли он еще. До чего он,
по-твоему, может дорасти?
Он снова посмотрел на Лабиринт.
- Так вот, значит, что за предмет украшал его, - проговорил он. - Как
ты вынес ее?
- Ее добыли, - ответил я. - Этоведь не твоя работа, не так ли?
- Конечно, нет. Я этого парня в глаза не видел. Но это отвечает на
твой вопрос, не правда ли? Если будет другое поколение, то твои дети унич-
тожат его.
- Как мы уничтожим их?
Он встретился со мной взглядом и пристально поглядел мне в глаза.
- Ты что, становишься вдруг нежно любящим отцом? - осведомился он.
- Если не ты изготовил эту Карту, то кто же?
Он взглянул на нее и щелкнул по ней ногтем:
- Мой лучший ученик, твой сын Бранд. Это его стиль. Видишь, что они
делают, как только приобретают хоть немного силы? Предложит ли кто-нибудь
из них свою жизнь для сохранения королевства, для восстановления Лабиринта?
- Вероятно, Бенедикт, Жерар, Рэндом, Корвин...
- На Бенедикте печать рока. Жерар обладает волей, но не умом. У Рэндо-
ма отсутствует смелость и решительность. Корвин... Разве он не впал в не-
милость и не исчез из виду?
Г Л А В А 5.
Мысли мои вернулись к нашей последней встрече, когда он помог мне бе-
жать из моей камеры на Кабру. Мне пришло в голову, что он мог бы и
раздумать насчет этого, ведь тогда он не знал, при каких обстоятельствах я
попал туда.
- Поэтому ты и принял облик Корвина? - продолжал Дворкин. - Это какая-
то форма упрека? Ты опять испытываешь меня?
- Он не в немилости и не пропал из вида. Хотя у него есть враги среди
семьи, он постарается сделать все, что угодно, чтобы сохранить королевс-
тво. Каким тебе видятся его шансы?
- Его ведь долгое время не было поблизости?
- Да.
- Тогда он мог измениться. Не знаю.
- Я считаю, что он изменился. Я уверен, что он готов попытаться на что
угодно.
Он снова пристально посмотрел на меня.
- Ты - не Оберон, - произнес, наконец, он.
- Нет.
- Ты тот, кого я вижу перед собой.
- Ни больше, ни меньше.
- Понятно. Я и не знал, что ты знаешь об этом месте.
- Я и не знал до недавнего времени. Когда я первый раз явился сюда,
меня привел Единорог.
Его глаза расширились,
- Это чрезвычайно интересно. Это же было так давно...
- Так как насчет моего вопроса?
- Вопроса? Какого вопроса?
- Мои шансы. Ты думаешь, я смогу отремонтировать Лабиринт?
Он медленно подошел и, подняв руку, положил правую ладонь мне на пле-
чо. Посох в другой руке накренился, когда он это сделал, его голубой свет
вспыхнул в футе от моего лица, но я не ощутил никакого жара. Он посмотрел
мне в глаза.
- Ты изменился, - произнес он через некоторое время.
- Достаточно, чтобы совершить это дело?
Он отвел взгляд.
- Наверное, достаточно, чтобы стоило попытаться, даже если мы заранее
обречены на провал.
- Ты поможешь мне?
- Я не знаю, буду ли я в состоянии помочь. Это дело с моими настроени-
ями и мыслями - они приходят и уходят. Даже сейчас я чувствую, что частич-
но теряю контроль. Наверное, виновато волнение. Нам лучше возвратиться.
Я услышал за спиной лязг. Когда я обернулся, грифон был там, покачивая
головой слева направо, а хвостом справа налево и выбрасывая язык. Он при-
нялся огибать нас, остановившись, когда занял позицию междй Дворкиным и
Лабиринтом. Дворкин пояснил:
- Он знает, он чувствует, когда я начинаю меняться, и не позволит тог-
да мне приблизиться к Лабиринту. Молодец, Винсер! А ттеперь возвращаемся.
Все в порядке. Идем, Корвин.
Мы направились обратно ко входу в пещеру, и Винсер последовал за нами,
