ним за столиком в пустом зале ресторана. Я наблюдал за вами, как и днем
во время обеда, через окно. На вас были брюки цвета вашей косынки-такое
же бирюзовое пятно, за которым я гнался весь день. Кажется, я рассуждал
в эту минуту так, словно вы действительно были любовницей Коба, кажется,
я сам поверил в то, что придумал для других. Я ждал долго, очень долго.
Потом я увидел, что вы поднялись в свой номер, отдав себя во власть это-
му мерзавцу, увидев полоску света, пробившуюся из-за тяжелых штор, за
которыми вы решили провести с ним ночь.
Я поехал обратно в Париж. Ярость придавала мне силы. Я опять включил
дальний свет, не заботясь о встречных машинах. До Парижа триста сорок
километров. Я должен добраться туда не позже пяти часов утра. Я добе-
русь. Я заверну труп Коба в коврик и увезу его вместе с ружьем. Я унич-
тожу фотографию Аниты, которую забыл сорвать со стены. Я не буду спать.
Я выдержу, я поборю свою усталость, свое отчаяние. В Шалон мне придется
возвращаться уже утром, я одолею еще сотни километров, как одолеваю их
сейчас, я вернусь в этот сад при гостинице до того, как вы снова сядете
в "тендерберд". Скажем, часам к десяти. Мне необходимо вернуться в де-
сять часов. Пресытившись развратом, вы проспите за тяжелыми шторами уж
во всяком случае до десяти, не подозревая, что толстый увалень опередил
вас. Я найду способ даже днем перенести труп Коба и ружье в багажник
"тендерберда". А потом, все равно где, но я вас убью, влив вам в рот пу-
зырек дигиталиса, и, зажатое в моей ладони, ваше сердце перестанет
биться, как у птенца. Мальчишкой я видел, как другие ребята убивали
птиц. Я кричал и бил их всех. В тринадцать лет я был уже выше среднего
мужчины, я был толстый, и мальчишки давали мне прозвища, которые приво-
дили меня в бешенство. Но я всех их бил. Они смеялись над моими родите-
лями за то, что те бедные. Но я их всех бил. Я хотел бы сейчас снова
стать мальчишкой. Я хотел бы... сам не знаю чего... Наверное, чтобы не
было грязи, чтобы все было чистым, спокойным и незыблемым. Я больше не
могу, Дани.
Я приехал в Париж позже, чем рассчитывал. Погода мне не благопри-
ятствовала. Кроме того, оказалось, я потерял ключи от дома Коба. Мне
пришлось вынимать замок из двери, которая вела в сад, а затем ставить
его на место. Я перенес завернутое в коврик тело Коба в багажник своей
машины. Мне с трудом удалось втиснуть его туда. Потом я вернулся в дом
за ружьем. Потом - чтобы сжечь фотографию Аниты и еще раз проверить, не
оставили ли мы где-нибудь следов нашего пребывания. Когда я посмотрел на
кровать, в которой вы спали ночью, я вдруг ничком лег на нее, дав себе
слово, что отдохну всего несколько минут. Но я заснул. Не знаю, какая
сила разбудила меня через полчаса. Я мог бы проспать так целый день. Я
ополоснул водой лицо и пустился в обратный путь.
После Фонтенбло я вынужден был остановиться на обочине дороги. Было
около восьми часов утра. Шел дождь. Машины вихрем проносились совсем ря-
дом со мной, и мой "ситроен" сотрясался. Я уснул, положив руки на руль,
уткнувшись в них лицом. Я проспал всего четверть часа, а может, и того
меньше. Я ругал себя, мне казалось, что каждый раз, когда я закрываю
глаза, жизнь Мишель ускользает от меня. Еще раз я остановился неподалеку
от Шаньи, около грузовой автостанции, чтобы выпить кофе. Когда кто-ни-
будь проходил мимо багажника моей машины, я вздрагивал.
Было уже за полдень, когда я подъехал к гостинице в Шалоне.
Вы улетучились. Дани. Я не знал, куда вы поехали и насколько вы меня
опередили. Расспрашивать о вас я не рискнул. Я двинулся дальше на Юг. В
Балансе я потерял всякую надежду найти вас. Я позвонил в Женеву. Анита
плакала и говорила со мной нежным голосом, она тоже потеряла надежду. Я
сказал: "Она угнала машину и едет на Юг, но фотограф со мной, еще ничто
не потеряно". Анита переспросила: "Кто? Кто с тобой?" Я сказал, чтобы
она меня ждала и любила. И обещал ей позвонить вечером. Потом я поехал
дальше. От солнца у меня гудела голова.
Я снова наткнулся на вас в Салоне. У бензоколонки стоял "тендерберд",
его заправляли. Верх машины был опущен. Немного погодя вы вышли из кафе
в обнимку со вчерашним вашим типом. Я даже не почувствовал облегчения,
увидев вас. Я думал только о том, как бы избавиться от трупа Коба и
ружья, которые лежали у меня в багажнике. Мне удалось это сделать полча-
са спустя, уже недалеко от Марселя, на пустынной дороге, где вы остано-
вились. Легко себе представить для чего. Я видел, как вы оба скрылись на
холме за деревьями. Не раздумывая, я подогнал свой "ситроен" к самому
"тендерберду" и при ярком свете дня раскрыл ваш и свой багажники. Пиджак
я снял уже давно. Рубашка моя была мокрая от пота. Мне казалось, что у
меня сейчас лопнет голова. Переложив труп и ружье, я под стрекот цикад
отвел свою машину за поворот и развернулся. Я решил, что после прогулки
на свежем воздухе вы поедете в Марсель, вышел из машины и стал поджидать
вас на обочине. Одно мгновение я даже готов был убить вас обоих любым
способом, хотя бы ударом кулака, и тем самым вконец запутать следовате-
лей. Но потом я понял, что в таком случае они обязательно будут разыски-
вать убийцу и нападут на мой след.
И вдруг я увидел, что ваш приятель сел в машину один, тоже развернул
ее в сторону Марселя и, раскрыв ваш чемодан, швырнул его на обочину. Та-
ким образом я снова потерял вас. И вот "тендерберд", в котором находился
груз, подобный бомбе, уезжал от меня, а вы оставались где-то на холме. Я
никак не мог сообразить, что важнее - найти вас или следовать за "тен-
дербердом". Я решил, что, так как вы без машины, мне легче будет разыс-
кать потом вас, чем машину. И я пустился вслед за парнем к автостраде,
которая вела на Марсель. И вот тут-то он развил такую скорость, что мое-
му "ситроену" это оказалось не под силу, и он все дальше и дальше уходил
от меня. Но я упорно преследовал его. Я понимал, что он угоняет машину.
При въезде в город он исчез. В этом месте движение идет по карусели.
Несколько раз, увлекаемый потоком машин, я объехал площадь, рискуя обра-
тить на себя внимание регулировщика, который стоял на повороте с автост-
рады. Наконец я решил вернуться обратно. Усталость парализовала мои мыс-
ли, мою волю, я действовал наугад, глупо. Я подумал: "Она должна быть в
таком же состоянии, как я, и я найду ее на том же месте, в полной расте-
рянности. Ее я прикончу, а что касается этого сукина сына и "тендербер-
да", то, что бы ни произошло, черт с ними".
Но опять оказалось, что я плохо знаю вас. Дани. Я нашел на холме
только вашу записку, несколько слов, нацарапанных правой рукой: "Сегодня
в десять вечера у дома 10 на улице Канебьер". У меня хотя бы оставалась
надежда найти вас. Я разорвал бумажку и не спеша поехал в Марсель. Я ду-
мал о вас. Мне казалось, что я начинаю понимать ход ваших непонятных
поступков, но пока еще довольно туманно, мне надо выспаться, и тогда я
окончательно все разгадаю. Я снял номер в гостинице у вокзала Сен-Шарль.
Не раздеваясь, я бросился в постель и уснул как убитый.
Меня разбудили, как я попросил, вечером, в начале десятого.
Я заказал в номер ужин и принял ванну. Лицо у меня заросло черной ще-
тиной, рубашка была совершенно грязная, но я отдохнул, и голова моя про-
яснилась. И я наконец понял, что вы ничего не знаете ни об убийстве, ни
о моем преследовании, а то, что вы взяли машину, - просто взбалмошный
поступок, вот и все. По бумагам машина числилась за фирмой Коба, сокра-
щенно МРК. Этого вы наверняка не поняли. Не знаю, каким образом вы натк-
нулись на одну или две вехи, оставленные Анитой предыдущей ночью, но в
чем можно было не сомневаться, так это в том, что нападение на вас в ту-
алете станции техобслуживания и несчастье с рукой - для вас загадка. И
наверняка сейчас вы всецело поглощены мыслью, как вернуть машину. Быть
может, вы знали, каким неведомым мне способом вы найдете своего сутене-
ра. Этим, не считая присущего вам мужества, объяснялось то, что там, на
холме, вы не потеряли голову.
Из телефонной кабины гостиницы я позвонил Аните. Она совсем раскисла.
Она открытым текстом сказала мне - а ведь нас могла слышать любая теле-
фонистка, - что лучше признаться в убийстве и отдать себя в руки поли-
ции. Я как мог уговаривал ее мужаться. Я уверял ее, что у меня есть еще
одна идея, что все устроится. Я слышал голосок Мишель, она спрашивала:
"Это папуля? Это папа?" Я пообещал Аните, что завтра буду с ними в Жене-
ве.
В десять часов я стоял напротив дома 10 по улице Канебьер. Через пол-
часа я шел за вами и вашим прохвостом, решив во что бы то ни стало доко-
паться, что же вы замышляете. Я понял только одно - вы оба знаете, что в
багажнике "тендерберда" лежит труп. Я ожидал увидеть вас одну, без маши-
ны, даже предполагал, что вы не придете вообще - ведь он не знал о вашей
записке на холме. И уж совсем я был ошеломлен, когда увидел, как вы
возвращаетесь на Канебьер: он опять обнимал вас за плечи. Свою машину я
оставил на соседней улице. Когда я увидел вас обоих около "тендерберда",
я быстро помчался к ней и, конечно, потерял вас из виду - на сей раз
окончательно.
Я наугад поездил немного по городу. Не потому, что рассчитывал на-
пасть на ваш след, нет. Просто так. Перед моим мысленным взором встали
вы, встревоженная, с забинтованной рукой, в белом муслиновом платье, с
накинутым на плечи мужским пиджаком. Только потом до меня дошло, почему
вы до сих пор не заявили в полицию о своем открытии: машина не принадле-
жала вам и вы ее угнали без моего ведома. Постепенно я сумел поставить
себя на ваше место. И тогда я сказал себе, что сегодня вечером или в
крайнем случае завтра вы позвоните в Женеву и попросите у нас помощи. У
вас был еще один выход - избавиться от трупа, не пытаясь выяснить, кто
засунул его в багажник. Но, что бы вы ни сделали, все равно вам не выб-
раться из западни, которую я для вас подготовил. Я положил в карман ха-
лата Коба телефонограмму, отправленную от вашего имени в Орли. Эта бу-
мажка приведет следствие к вам. Аните и мне нужно будет только отрицать,
что мы видели вас в пятницу. Наши показания будут звучать правдоподобно,
так как ни дом в квартале Монморанси, ни "тендерберд" нам не принадле-
жат.
Я проспал в номере гостиницы до полудня. По моей просьбе дежурный по
этажу принес мне электрическую бритву и местные газеты. Просмотрев газе-
ты во время бритья, я убедился, что об убийстве Коба никаких сообщений
нет. Не нашел я и сообщения о том, что где-нибудь в этих местах найден
труп неизвестного мужчины. Я позвонил Аните. Предупредил ее, что буду
ждать здесь до вечера, потому что не исключена возможность, что вы ей
позвоните. Я еще раз повторил, что, как бы ни обернулось дело, мы будем
стоять на том, что ничего не знаем, и она должна держаться. Я оставил ей
номер телефона гостиницы, чтобы она имела возможность со мной связаться.
Наши телефонные переговоры могли нас здорово подвести, но иного способа
я не видел. После обеда я пошел побродить по Марселю. Купил рубашку, вот
она и сейчас на мне. Бумажный пакет со старой рубашкой я выбросил в
сточную трубу. Подняв голову, я увидел свое отражение в огромной зер-
кальной витрине какого-то магазина. Да, это был я, Мишель Каравей, пре-
успевающий делец, владелец многообещающего рекламного агентства, безуп-
речный муж и отец, которого в обществе считают человеком хорошо воспи-
танным, короче, я увидел того, кто сейчас находится перед вами, Дани. Вы
его не узнаете, и он сам тоже не узнает себя. Так кто же есть кто, в
конце концов?
Анита вызвала меня часов в восемь вечера. Вы только что звонили ей в
Женеву. Она совсем потеряла голову. Она плакала. Она твердила: "Умоляю,
не причиняй ей зла. Она и правда поверила, что убила Коба, представляешь
