относишься к ней беспристрастно. А я не могу быть беспристрастным.
Понимаете ли, я уверен в этом деле горячо, всей душой! Только огромные
неисследованные, малодоступные пространства стоят между теоретическим
заключением и реальным доказательством. Вы скажете, конечно, что этого
уже достаточно для провала дела. Да, знаю: государственные деньги и
все такое!.. - начал сердиться профессор, хотя начальник и не думал
возражать. - Железный закон экономики знаете? Чтобы миллион добыть,
нужно семьсот тысяч затратить! А мы ведь десятки, сотни миллионов
ожидаем...
С этими словами он направился к дверям.
Начальник посмотрел ему вслед и покачал головой.
Вернувшись в институт, профессор Ивашенцев приказал секретарю
немедленно вызвать к нему начальника производственного отдела.
- Какие у вас последние сведения от Чурилина? - спросил он, когда
тот вошел в кабинет.
- Последние сведения были месяц тому назад, Сергей Яковлевич.
- Это я знаю. А новостей никаких нет?
- Нет, пока ничего.
- Где они сейчас, по-вашему, могут быть?
- Чурилин сообщал о приходе на озеро Чирингда, на факторию. Они
выступили вниз по Чирингде на Хатангу, а оттуда должны были перевалить
вершину Мойеро. Пожалуй, теперь они уже закончили этот маршрут и могут
подходить к Туринской культбазе - таков был их план. Но план - одно, а
тайга - другое...
- Это мне хорошо известно, благодарю вас.
Оставшись один, профессор Ивашенцев откинулся на спинку кресла и
задумался. Перед его мысленным взором возникла карта огромной области
между Енисеем и Леной. Где-то в центре ее, в хаосе невысоких гор,
прорезанных бесчисленными речками и покрытых сплошным болотистым
лесом, находилась экспедиция, посланная им за... мечтой. Профессор
достал из портфеля камень, который он показывал начальнику главка.
Небольшой кусок темной породы был плотен и тяжел. На грубозернистой
поверхности скола мелкими каплями сверкали многочисленные кристаллы
пиропа - красного граната - и чистой, свежей зеленью отливали
включения оливина. Эти кристаллы отчетливо выделялись на светлом
голубовато-зеленом фоне массы хромдиопсида. Кое-где сверкали крошечные
васильковые огоньки дистена[Хромдиопсид и дистен - породообразующие
минералы глубинных основных пород.]. Порода очаровывала глаз пестрым
сочетанием чистых цветов. Профессор повернул образец другой стороной,
где на мазке белой эмалевой краски стояла надпись: "Река Мойеро, южный
склон Анаонских гор, экспедиция Толмачева, 1915".
Ивашенцев вздохнул: "Ведь это типичный грикваит Южной Африки! Ни
в Анаонских горах, ни в долине Мойеро не удалось обнаружить даже
признаков подобных пород. И в этом году опять неудача: "Чурилин
молчит. Значит, мечта не сбылась".
Ивашенцев взвесил камень на руке и запер в нижний ящик
письменного стола. Потом решительно снял трубку внутреннего телефона:
- Отправьте Чурилину телеграмму: "Отсутствии результатов
ликвидируйте экспедицию возвращайтесь немедленно..." Да, я подпишу
сам, иначе он не послушает. Куда? На Туринскую культбазу. Ну,
разумеется, по радио, через Диксон.
Звякнул рычаг телефона, оборвав разговор и все возможности
осуществления давнишней мечты Ивашенцева. Он снял очки и прикрыл глаза
рукой.
Ивашенцев мечтал хотя бы на склоне лет добиться постановки
исследования глубоких зон земной коры путем бурения скважин особой
мощности. Но даже первые шаги к решению задачи - погоня за мечтой,
скрытой в лесах и болотах Средне-Сибирского плоскогорья, - оказались
напрасными. Ничему, как видно, не научила жизнь, и на шестом десятке
профессор остался мечтателем, стремящимся к слишком большому размаху
исследований.
Радиоволны понеслись из Москвы на северо-восток - над тундрами
Севера, холодными просторами Ледовитого океана - и достигли высоких
мачт радиостанции на голом острове. Через два часа новые волны
промчались отсюда на юг, миновали хребет Бырранга, болота Пясины и
пронеслись над бесконечными лесами. На Туринской радиостанции застучал
аппарат, и радиоволны запечатлелись в короткой фразе, четко написанной
на голубом бланке.
- У тебя есть кто-нибудь из корвунчанских эвенков, Вася?
- А что?
- Срочная телеграмма экспедиции Чурилина. Они сейчас на вершине
Корвунчана.
- Корвунчанских нет, однако завтра поедет Иннокентий к себе на
Бугарихту. Парень хороший, пятьдесят километров лишних сделает,
особенно если ты ему скажешь.
- Пойдем вместе его искать, я сразу и отдам ему телеграмму.
* * *
На широкую долину речки Никуорак, в трехстах километрах от
Туринской культбазы, опускались сумерки. Пологие склоны щетинились
еловым лесом, угрюмо черневшим внизу. На плоском холме, загромождавшем
с севера круглое болото, было еще совсем светло. Между редкими
лиственницами стояли четыре темно-зеленые палатки, а перед ними на
ровной площадке, покрытой светло-серым оленьим мхом, горел костер.
Огня почти не было видно. Густой коричневый дым с резким, одуряющим
запахом багульника расплывался в спокойном воздухе. По правую сторону
площадки возвышалась груда вьючных ящиков, сум, тюков и седел. Туча
мошки и комаров висела вокруг костра, за спинами людей. Сидевшие у
костра старались держать головы на грани дыма и чистого воздуха, что
давало возможность дышать и в то же время избавляло от упорно лезущего
в глаза, нос и уши гнуса.
- Чай готов! - провозгласил черный, насквозь прокопченный дымом
человек и снял с огня большое ведро, наполненное темно-бурой
жидкостью.
Каждый из сидевших у костра вооружился объемистой кружкой и взял
по огромной тунгусской лепешке, тяжелой и плотной, - своеобразный
хлебный концентрат. Мошка покрывала поверхность горячего чая серым
налетом, который приходилось сдувать через край кружки. Люди с
наслаждением прихлебывали чай, перебрасываясь короткими фразами.
В редкое позвякиванье ботал разбредшихся внизу лошадей вплелся
размеренный отдаленный звон.
- Слушайте, товарищи! Никак наши идут.
Молодежь бросилась к палаткам за ружьями. Встреча отрядов одной
экспедиции после долгой разлуки всегда является торжественным моментом
в жизни таежных исследователей. Сумерки еще не успели сгуститься, как
на большой прогалине северного склона водораздела появилась цепочка
худых утомленных лошадей, вяло поднимающихся вверх. Ободранные вьюки,
обвязанные измочалившимися веревками, свидетельствовали о долгом пути
через густые заросли.
Загремели выстрелы. Прибывшие ответили нестройным залпом. К
палаткам подъехал угрюмый плотный человек - геофизик Самарин,
начальник маятникового отряда. Он грузно слез с лошади. Шея его была
кое-как обмотана грязным бинтом. Он поднял с лица черную сетку и
шагнул навстречу начальнику экспедиции Чурилину - высокому, гладко
выбритому человеку.
- Привет, товарищ Чурилин, - глухо сказал Самарин в ответ на
дружеское приветствие начальника.
- Вот хорошо, как раз к чаю! Ну, что интересного?
- Кое-что есть. А пришлось тяжело... Я заболел, трех лошадей
потеряли...
- Что с вами?
- Дрянь какая-то - мошка разъела, кругом воспаление.
- Чесались?
- Еще бы не чесаться! - сердито проворчал Самарин в ответ на
укоризненный взгляд Чурилина. - У меня кожа не такая дубленая, как у
вас. Теперь не знаю, как пойду в следующий маршрут.
Чурилин распорядился выдать всем понемногу из драгоценного запаса
спирта. Прибывшие также расположились у костра. Громкие, веселые
голоса перебивали друг друга, люди рассказывали о разнообразных
приключениях. Начальник экспедиции уселся рядом с геофизиком, который,
выпив чаю и закусив, немного обмяк и пришел в себя.
- Модест Африканович, жажду ваших сообщений!
Самарин рассказал о пройденном им маршруте, широким углом
охватывавшем район от реки Джеромо до вершины Вилючана. На этом пути
удалось сделать больше двадцати измерений силы тяжести[Сила тяжести -
подразумевается сила земного тяготения.].
- Везде довольно большие положительные аномалии[Положительные
аномалии - местные увеличения силы тяжести.] - шестьдесят,
восемьдесят. Но вот в одном месте я сделал даже три измерения подряд
на небольших расстояниях. Получилось... - Геофизик сделал паузу.
- Не томите, Модест Африканович! - быстро сказал Чурилин.
Самарин довольно усмехнулся и продолжал:
- Получилось двести...
- Ого!
- Погодите: двести семьдесят и триста пять!
- Где? - взволнованно воскликнул Чурилин.
- Амнунначи... Обширное низкое плато, сплошная болотина, к западу
от Мойерокана.
- Мойерокана! Вот тебе и на!
Разговоры у костра стихли. Вновь прибывшие разошлись спать.
Только сотрудники Чурилина, отдохнувшие за четырехдневную стоянку,
остались у костра, с интересом прислушиваясь к разговору начальника с
геофизиком.
- Ну, я замучил вас, Модест Африканович, - сказал Чурилин, -
извините меня. Идите скорее отдыхать. Мы-то здесь уже так откормились,
что не ложимся раньше полуночи.
Самарин неохотно поднялся и, стоя на коленях, свернул последнюю
папиросу.
Чурилин некоторое время пристально всматривался в его усталое
опухшее лицо.
- Хорошо быть геофизиком, Модест Африканович, - сказал он, -
точные задачи, ясные ответы - вот как у вас, например.
- Нашли чему завидовать!
Лицо Чурилина было серьезно.
- Я сравнивал мои и ваши исследования. Я восхищен могуществом
геофизики! Я плохой физик и еще худший математик. Может быть, поэтому,
как всякая незнакомая научная дисциплина, ваша работа представляется
мне гораздо более значительной, чем моя. Посмотрите хотя бы со
стороны: прибор Штюкрата[Прибор Штюкрата - маятниковый прибор для
измерения самых незначительных колебаний силы тяжести.] устанавливают
на намеченной точке. Внутри него мерно качаются два коротких тяжелых
маятника, снабженных зеркальцами, отражающими свет от крохотных
лампочек. И это все. В дальнейшем нужно только наблюдать совпадения
периода качания маятника с ходом астрономических часов - хронометров.
Впрочем, конечно, - спохватился Чурилин, - до этого еще нужно
тщательно выверить прибор, провести наблюдение звезд для проверки
часов. Но, в общем-то, как гениально просто! Качается маятник и едва
уловимо отзывается на увеличение или уменьшение силы тяжести в данном
месте. А в руках геофизика это сказочный меч, незримо рассекающий на
несколько километров в глубь толщи горных пород, это глаз,
показывающий недоступные подземные глубины.
Самарин бросил в костер окурок и усмехнулся:
- Я, наоборот, ясно представляю себе всю беспомощность геофизики,
обилие неразрешимых еще вопросов, несовершенство методов. И ваша
геология кажется мне более ясной, более могущественной наукой, имеющей
в своем распоряжении неизмеримо большее число фактов... Ну, я иду
спать.
С уходом геофизика у костра наступило молчание. Столб пламени в
высоте окаймлялся звездным венцом, едва слышно шипели дымокуры, и
неумолимо ныли комары. Из долины по-прежнему доносилось позвякиванье
ботал лошадей.
- Максим Михайлович, неужели геофизика может легко решить то, над
чем мы так долго бьемся? - осторожно спросил молодой геолог.
Чурилин невесело усмехнулся:
- Я говорил о могуществе геофизики не в этом смысле. Мы ищем
алмазные месторождения. Почему мы ищем их именно здесь? Пять лет назад
наш директор первый обратил внимание на необычайное сходство геологии
здешних мест и Южной Африки. Средне-Сибирское и Южно-Африканское
