Мы, моряки, не очень прихотливы к условиям жизни на суше просто
потому, что и самые дрянные места для нас скоропреходящи: несколько
дней - и новое плавание, новая перемена...
Полюбовавшись огромным барком, чистым, выхоленным, и основательно
продрогнув, я направился в небольшую гостиницу, где предстояло
встретиться с капитаном "Потози". Я нашел хмурого щеголеватого
человека на почетном месте, у камина в столовой. Вопреки первому
впечатлению, мы быстро подружились. Капитан много плавал, был хорошо
образован. При этих качествах способность остроумно оценивать события
и заразительный юмор делали капитана приятным собеседником. Я
договорился о подробном осмотре его судна и получил все нужные мне
предварительные сведения.
Окончив деловую часть, капитан пригласил меня поужинать вместе. В
затянувшейся беседе он признался, что рад столь высокой цене,
назначенной компанией за его судно.
- Если продадут мой "Потози", я вряд ли найду парусник по вкусу:
уж очень мало осталось настоящих кораблей. Придется переходить на
пароход. - И капитан добрым глотком поторопился смягчить отразившееся
на его лице огорчение. - Не понимаю, зачем вам платить большие деньги
за знаменитость, которую мало кто оценит? За эту сумму вы два
парусника купите, разве что с небольшим ремонтом, а хороший ходок вам
ни к чему. Вот начнете кругосветные плавания, тогда другое дело.
Немного огорченный, я признал, что капитан прав. И тот, совсем
по-дружески пожав мне руку, обещал помочь, если дело сорвется, в
подыскании более дешевого, но достаточно хорошего корабля.
Как бы то ни было, переговоры моего начальства с компанией -
хозяином "Потози" - шли своим чередом, а я должен был выполнять свои
обязанности. В ближайшие два дня я излазил весь барк, от кильсона до
брам-стеньг, и мог только подтвердить первоначально слышанные отзывы:
покупка была бы превосходная. Я послал необходимые телеграммы и
остался ждать решения.
Погода все ухудшалась, и наконец было получено штормовое
предупреждение. Ожидалась грозная буря. Рыбацкие суда поспешили
укрыться в гавани.
Сильнейший западный шторм разразился на следующую ночь. Солнце не
показывалось четыре дня, ураганный ветер перемешивал соленую водяную
пыль с потоками проливного дождя. В гавани стоял лязг якорных цепей,
визг трущегося железа и деревянных брусьев, скрип рангоутов
бесчисленных рыбацких судов. Буря загнала в бухту несколько больших
кораблей, в том числе и два парохода...
На пятые сутки наступила ясная и ветреная погода. Я простился с
"Потози". Барк развернул свои паруса и ушел на юг, в Рио, где в бухте
Гаунабара высилась причудливая гора - Сахарная Голова. Спустя три
года, в 1925 году, "Потози" погиб у тех же южноамериканских берегов -
загорелся груз угля. Остов и сломанные мачты великолепного барка еще
несколько лет были видны на отмели, где капитан затопил горевший
корабль...
Я долго следил в бинокль за уходящим красавцем, проводив его на
буксирном судне. Как всегда, оставаться на берегу стало немного
грустно и одиноко. И вечером, возвращаясь в гостиницу, я зашел в
понравившийся мне старинным названием ресторан, чтобы развлечься
стаканчиком вина и поболтать с моряками. Войдя в низкий просторный
зал, отделанный темным деревом, я удивился необычайному многолюдству.
В правом отделении, между стойкой и огромным камином, столы были
сдвинуты вместе, а за ними заседала компания чем-то возбужденных
пожилых моряков. Пока я оглядывался в поисках места, меня окликнул
капитан, с которым я здесь познакомился несколько дней назад.
- Идите-ка сюда, дорогой капитан!.. Сэры, я счастлив представить
вам русского капитана. Теперь в нашем собрании есть представители
почти всех плавающих наций. Отсутствуют итальянцы да еще японцы.
Приветственные восклицания раздались при моем появлении, и я
опустился на услужливо подставленный мне дубовый стул.
- Я уже отправил посыльного к старому Вуджету - ее последнему
капитану. Старик совсем еще крепок, скоро будет здесь, - громогласно
сообщил собранию массивный моряк.
На секунду наступило молчание, и я поспешил узнать, в чем дело.
- Ну вот! - воскликнул седобородый моряк с веселыми голубыми
глазами. - Разве вы не слыхали, что сегодня к нам в порт пришла "Катти
Сарк"? Или вы не знаете, что это такое? - подозрительно оглядел он
меня.
Все головы повернулись в мою сторону.
- Я слыхал про знаменитый клипер, - спокойно ответил я. - Но
может ли быть: ведь он, кажется, слишком давно построен?
- В 1869 году Скоттом и Линтоном, - подтвердил мой собеседник. -
И плавает уже, следовательно, пятьдесят три года. Но - можете мне
поверить - судно как бутылка, никакой течи...
- Извините, - перебил я восторженную речь. - Но как же я ничего
не заметил? Я только сейчас из гавани и клипера не видел. Разве что
прибавилась какая-то грязная, гнусно раскрашенная баркентина, должно
быть испанская, и никакого клипера...
Дружный хохот заглушил мои слова. Оратор даже привскочил и весело
заорал:
- Да эта баркентина и есть "Катти Сарк"! Как же вы, моряк, не
разглядели?
Но я уже оправился от смущения:
- В порту я сегодня без дела не болтался и времени рассмотреть
вблизи не имел. Издалека поглядел на паруса - баркентина, да еще
запущенная, грязная... Больше и не интересовался.
- Ну, конечно, - примирительно вмешался плохо говорящий
по-английски гигантского роста моряк, видимо норвежец. - Эти ослы так
запакостили судно! А чтобы грязь не бросалась в глаза, раскрасили его
на свой дурацкий вкус, как балаган...
- Теперь все понятно. Однако, насколько я понял, вы что-то
собираетесь предпринять? - обратился я к моряку, взявшему на себя роль
председателя импровизированного собрания.
Хор односложных восклицаний, большей частью иронического оттенка,
поднялся и утих. Лицо моряка-председателя стало жестким, квадратные
челюсти еще больше выпятились.
- Что мы можем "предпринять", по вашему выражению, сэр? - ответил
он полувопросом-полуутверждением. - Мы давно уже сидим здесь, но так
ничего и не придумали. Если бы иметь много денег... Ну, что об этом
говорить! Даже если бы мы в складчину могли купить "Катти Сарк", то
что стали бы мы с ней делать? Гноить на мертвом якоре?..
- Но ведь есть же морские клубы, инженерные общества, - возразил
я. - Кому, как не им, сохранить последнее, лучшее произведение эпохи
парусных кораблей?
- Э, - презрительно бросил моряк, - в клубах только рекорды
всякие ставят! Разве не знаете? А у обществ этих ни денег, ни
авторитета. Давно ведь о "Катти Сарк" идут разговоры, но после войны
все забыли. Ну, сообщили старику Вуджету. Пусть посмотрит - ему,
наверно, приятно будет повидать клипер. Такое судно, как первую
любовь, никогда не забудешь. Вот и все, что мы можем сделать, да еще
потолковать о былых днях за выпивкой, что мы и делаем... А вы нас за
предпринимателей, что ли, приняли? - негодующе фыркнул старый капитан.
Я замолчал. Да и что тут можно было сказать!
В это время в комнату вошел высокий, бледный, худой человек,
одетый, как и многие из присутствующих, в черный костюм, оттенявший
его густые серебряные волосы.
- Капитан Доумэн, только вас и не хватало! Если приедет Вуджет,
то соберутся все поклонники "Катти"... Вы уже видели ее?
- Не только видел, но и был на борту, говорил со шкипером.
- Зачем?
Слабая улыбка засветилась на лице Доумэна.
- В первый раз за всю свою славную службу "Катти" сдала. Степсы
расшатались, швы палубы расходятся. Капитан-португалец напуган
штормом, считает, что едва спасся, укрывшись в Фальмуте, и думает, что
судно разваливается... Короче, я купил "Катти"!
Последовал невероятный шум восторга: суровые ветераны моря
стучали кулаками и ногами, хлопали друг друга по спинам, обменивались
крепчайшими рукопожатиями, кричали "ура" страшными голосами.
- Эй, выпить за здоровье капитана Доумэна! - заорал глава
собрания. - За здоровье моряка, который сделал для чести Англии
больше, чем чванные аристократы или денежные тузы!
- Уильям, - обратился к Доумэну какой-то молчавший до сих пор
моряк, - как же ты смог это сделать?
Доумэн опять счастливо усмехнулся:
- Я съездил к мистрис Доумэн, посоветовался с ней. Оба мы
староваты, детей и родственников нет... Что нам нужно? Дом наш неплох,
а тут подвернулось маленькое наследство. Ну, вот мы и решили: если
цена окажется под силу - купим. Реставрировать корабль друзья помогут.
Кое-что соберем, ученики поработают на ремонте... Счастье, что шкипер
и судовладелец давно хотели отделаться от "Катти", - невыгодна она на
дешевых рейсах за нашим углем!
Капитан Доумэн умолк, и почти благоговейное молчание воцарилось в
прокуренном зале. Доумэн помолчал, зажег трубку и подумал вслух:
- Вот и сбылась мечта... Смолоду много слыхал я о двух жемчужинах
нашего флота: "Фермопилах" и "Катти Сарк". Уже капитаном перешел на
австралийские линии, и однажды "Катти Сарк" меня обогнала. Я на своем
корабле еле полз при легком ветерке. Вдруг показалась эта красавица.
По тяжелой зыби идет как танцует, даже лиселя[Лисель - дополнительный
парус, ставящийся на выдвижных реях сбоку от главного паруса (марселя
или брамселя).] не поставлены, а восемь узлов делает, да... никак не
меньше семи. Белым альбатросом пролетела мимо, играя, а ведь мой
"Флайнинг Спур" ("Летящее Копье") был не последний из австралийских
почтовиков! Вспомнил я, как хвастался в Мельбурне пропившийся матрос
(служил на "Катти"): "Мы, - говорил он про экипаж "Катти Сарк", -
головой ручаемся: никто никогда ее не обгонит, разве только
альбатрос!"
С тех пор запала мне в голову мечта: хоть один рейс покомандовать
"Катти", в своих руках почувствовать такой клипер. Но кто же из
хороших капитанов с таким кораблем расстанется? Вуджет командовал ею,
как получил с китайской линии, до конца, пока не продали ее. И я
потерял "Катти" из виду. А теперь, странно думать, я владелец "Катти
Сарк". Я владелец "Катти Сарк"... - медленно повторил Доумэн. - Не
поверю, пока не выйду на ней в море!
- Когда же вам сдадут корабль, сэр? - почтительно спросил я.
- Вот уйдет она в Лиссабон, в последний рейс. Пока оформят, то да
се, не меньше полгода пройдет. Ну, как бы то ни было, а к осени
встанет "Катти" под Красный флаг[Красный флаг - флаг английского
торгового флота.], как в доброе старое время!
На следующий день, только я собрался осмотреть "Катти Сарк", как
получил телеграмму от своего начальства с приказанием отложить дело с
покупкой "Потози", а посетить еще два английских порта и затем Шербур
во Франции, где находились другие большие парусники. Я в тот же день
покинул Фальмут. И на этом оборвалось мое первое знакомство со
знаменитым клипером...
РУКОПИСЬ КАПИТАНА ЛИХТАНОВА
Капитан умолк и зорко осмотрел своих слушателей, как бы
выслеживая на лицах скуку или утомление. Оставшись доволен, он
прокашлялся, выпил бокал вина, закурил и продолжал:
- Через семнадцать лет, в 1939 году, мне пришлось снова побывать
в Фальмуте. Крепко пахло войной даже в этом удаленном парусном порту.
Мне посчастливилось встретить знакомого - из тех, кто участвовал в
моряцком собрании по поводу "Катти Сарк". Я, конечно, спросил его про
клипер и доблестного судовладельца - капитана Доумэна.
- Умер в прошлом году, - отвечал мой знакомый. - И "Катти" здесь
нет. Вдова покойного подарила корабль - в самом деле, зачем он
