огромные волны и рождают частые штормы.
Капитану не терпелось принять сражение с угрюмой мощью бурных
широт. Но дни и ночи сменялись по-прежнему спокойно, как всегда на
хорошем корабле в хорошую погоду, различаясь лишь вахтами, реже -
сменой галсов да еще обсервациями места корабля.
Красивая ведьма пронесла, плавно покачиваясь, свои высокие
белогрудые мачты мимо мыса Игольного в Индийский океан, когда всем
находившимся на клипере стало ясно, что безмятежному плаванию пришел
конец. Барометр падал медленно, но непрерывно, с зловещим упорством.
Вахта капитана Вуджета пришлась на безлунную светлую ночь.
Однообразно гудел ветер в парусах, не нарушая ощущения тишины. Волны
мерцали свежеразрезанным свинцом и, казалось, освещали борта корабля.
Вода тускло отблескивала; обычные зеленый и красный блики бортовых
огней совсем не замечались в волнах. Блеск волн не исходил изнутри,
как при обычном свечении моря, вызываемом морскими животными. Вода
казалась огромным волнистым зеркалом, отражавшим невидимый свет, и,
может быть, это и было так на самом деле.
Капитан внимательно оглядел небо. Оно стало пепельным. Справа, на
юге, звезды на горизонте затемнялись узкой, серповидной полоской
облаков. Удивленный странным состоянием моря, Вуджет долго вглядывался
в далекие тучи, но не заметил угрожающего расширения облачной полосы.
Зайдя в рубку, капитан сильно затянулся, направив красный огонек
трубки на стекло равномерно качавшегося барометра. Ртуть стояла на
28,3 и своим быстрым падением обещала бурю. Вуджет снова направился к
борту, бросив взгляд на рулевого, четким силуэтом выделявшегося в
желтом свечении нактоуза[Нактоуз - деревянная колонка, на которой
устанавливается судовой компас.].
- Кто на руле? - негромко спросил Вуджет.
- Бэйкер, сэр! - звонко отозвался матрос.
Это прозвучало для капитана успокоительно. Бэйкер был опытным
матросом, плававшим еще на китайской линии.
Вуджет продолжал свою молчаливую прогулку по палубе, наблюдая за
облачной дугой, западный конец которой все больше вытягивался позади
клипера. Море темнело, волны потеряли свой блеск, зато небо начало
светлеть. Первые лучи солнца сверкнули над водой, и одновременно
облака справа и сзади стали густеть, кудрявиться по краям и
задергивать небо снизу, от горизонта, плотной массой.
Капитан вызвал всех наверх взять рифы на фоке и фор-марселе, а
также закрепить грот и контр-бизань. Первые шквалы потрясли корабль. В
хаосе брызг, в пронзительном свисте ветра "Катти Сарк" вздрагивала,
кренясь и прибавляя ход. Шторм склонялся все больше к западу, пока не
перешел на чистый фордевинд. Тяжелые, низкие облака потушили
золотившийся восток, опускаясь все ниже, и, казалось, утюжили верхушки
грозных валов, полчищем двинувшихся на клипер.
Капитан распорядился закрепить все крюйсельные[Крюйсельные паруса
- паруса на задней мачте (бизани).] паруса, рискнув оставить полный
грот-марсель, все брамсели и бом-брамсели[Брамсели и бом-брамсели -
верхние паруса на мачтах.], положившись на прекрасную остойчивость
"Катти Сарк". Он не ошибся. Судно мчалось четырнадцатиузловым ходом
совершенно спокойно, несмотря на крупные волны. Рулевые на штурвале
работали сосредоточенно, но без всякого напряжения. Вуджет лишний раз
убедился, что многовековой опыт кораблестроения действительно воплотил
все лучшее в его замечательном судне.
Шторм установился в одном направлении. Клипер несся сквозь
бушующий океан словно заколдованный. Гривастые водяные горы вздымались
вокруг, угрожая задавить судно своей тяжестью, но не могли даже
захлестнуть палубу, обдаваемую только брызгами. Серые разлохмаченные
облака с огромной скоростью бежали по небу, обгоняя "Катти Сарк".
Видимость сократилась. Океан не казался беспредельным и стал
похож на небольшое озеро, замкнутое в свинцовых стенах туч и
изборожденное гигантскими волнами. Слева начал подниматься вал
непомерной вышины. Темная зловещая бездна углублялась у его подножия.
Вал рос, приближался, заострялся. Вот уже совсем навис над палубой
"Катти Сарк" его заворачивающийся вниз гребень. В долю секунды клипер
взлетел на него, легкий и увертливый. Чудовище исчезло, подбросив
корму своим последним вздохом. Волшебница Нэн плясала на волнах, и
угнетающая сила бури не имела над ней никакой власти.
Весь экипаж клипера был охвачен задорной смелостью, которую
порождает в людях буря, если они полностью уверены в своей
безопасности. Чуткое ухо капитана уловило сквозь рев урагана обрывки
песни - матросы изо всех сил горланили какой-то старинный пиратский
напев, а боцманы, ругаясь, требовали молчания. Вуджет приказал первому
помощнику не уменьшать парусов.
- Наша красавица несет их совершенно легко, - добавил капитан,
еще раз окинул взглядом беснующееся море и удалился в свою каюту...
Еще не проснувшись как следует, Вуджет понял, что долго спал, и
вскочил на ноги.
На палубе его приветствовал молодой второй помощник:
- Все великолепно, сэр! И вас убаюкало на славу!
- Только не знаю, на чью! - буркнул Вуджет, удивляясь, что
проспал полторы вахты.
- Конечно же, во славу нашей "Катти"! - восторженно воскликнул
молодой моряк.
Капитан согласно кивнул, зорко оглядывая небо и море.
Волны катились ровнее, и слои облаков поднимались все выше. Ветер
еще выл и гудел над палубой, когда в небе произошла внезапная и резкая
перемена. Словно гигантский нож распорол толстое облачное одеяло от
края до края горизонта. Серая пелена, заграждавшая простор океана,
расползлась в стороны, уходя на норд и зюйд. Разрез в тучах открыл
чистое небо, уже слегка тускневшее в преддверии вечера, и проложил на
поверхности моря широкую, светлую дорогу.
Необъятное сизое крыло низких туч на севере медленно отступало в
темную даль.
Внезапно оттуда вынырнул корабль. Сильно накренившись, он мчался
по бурному морю с той же неуловимой и необъяснимой легкостью, как и
сама "Катти". Буря утихла, но ветер, зашедший к югу, был еще очень
свеж, чтобы не сказать крепок. Встречный клипер шел почти в
халфвинд[Халфвинд - полветра, когда ветер перпендикулярен курсу
корабля.]. Кроме основных парусов, судно несло все стаксели и даже два
лиселя. Затаив дыхание моряки следили за кораблем, и ревнивое чувство
завладело ими. Клипер несся по бурному морю еще быстрее их корабля. Он
прошел вдали, уже слабо различимый в темнеющем небе, не подав никакого
сигнала, а может быть, его сигналы уже не различались.
- Это "Фермопилы", только "Фермопилы"! - восхищенно воскликнул
один из матросов, не раз встречавший соперника "Катти Сарк" в
китайских водах.
Капитан Вуджет и сам инстинктивно понял, что это мог быть только
второй клипер. Что-то одинаковое с "Катти" было во всей повадке
корабля; та же чудесная слаженность всех пропорций корпуса, рангоута и
парусов, заставлявшая восхищаться неопытных пассажиров.
Закусив губу, Вуджет распорядился прибавить парусов. Для "Катти"
ветер был бакштагом - наилучшим для парусника. Скачком увеличив ход,
судно понеслось по волнам. Вскоре звонки лага возвестили семнадцать
узлов. Но ветер слабел, можно было рискнуть, и Вуджет приказал
поставить все стаксели и лисели - всю дополнительную парусность
корабля. Три тысячи триста пятьдесят квадратных метров парусины низко
загудели, надулись огромными белыми рядами.
- Восемнадцать узлов! - завопил помощник, осекся, покраснел, но,
встретив сочувственный взгляд своего капитана, вновь приосанился.
Некоторые вновь принятые в экипаж моряки не хотели верить. Но
ветер дул теперь ровно, мягко шипела и плескалась под носом вода, а
скорость клипера оставалась все той же. Только звонки лага отмечали
милю за милей да победно пели тросы стоячего такелажа. И каждый моряк
экипажа "Катти Сарк" чувствовал себя наследником прежних победителей
морей, прокладывавших новые пути по грозным необозримым океанам, среди
которых любой корабль терялся ничтожной песчинкой. Судьба отметила и
возвысила их: они плавают на лучшем корабле мира! Если бы только не
"Фермопилы"! А впрочем, может быть, и хорошо, что
их - кораблей-альбатросов - два. Будет с кем потягаться, попробовать
силы!
ПАР И ПАРУС
Капитан Ричард Вуджет при поддержке своей команды не переставал
изучать "Катти Сарк". В его руки попало чудесное творение рук
человеческих, с помощью которого можно было бороться за скоростной
полет по половине земного шара при любых условиях того сложного
сочетания жары и холода, ветра и штиля, дождей и сухих бурь, которое
для сокращения именуется погодой и к которому на море добавляются
волнение, течения и противотечения, приливы и отливы. Вуджет учился
брать от корабля все богатство его управляемости, невероятно гибкой
для парусника с прямым вооружением, способностями к лавировке и
движению при слабых ветрах. Результаты труда капитана и экипажа не
замедлили сказаться: все бегуны шерстяного флота оказывались неизменно
побежденными. Быстроногая ведьма, выходя одновременно с другими
судами, опережала их на целые недели.
"Фермопилы" были тоже побеждены: и в первый, и во второй, и в
пятый раз... Первенство "Катти" утвердилось, хотя и не столь прочно,
как хотелось бы капитану и команде корабля. "Фермопилы" уступали
"Катти Сарк" в переходах всего на часы, самое большее - на сутки.
Упрямый корабль не прекращал состязания, казалось впитав в себя
шотландское упорство своих строителей.
Целыми неделями "Катти Сарк" мчалась с попутными ветрами со
скоростью семнадцать узлов, покрывая более трехсот шестидесяти миль в
сутки. В 1885 году "Катти Сарк" сделала переход из Лондона в Сидней,
преодолев расстояние в двадцать одну тысячу триста километров с
буксировками, ожиданием лоцманов и заходом в Кейптаун за шестьдесят
семь дней. Джон Виллис, которому перевалило за семьдесят, устроил
банкет и принимал поздравления, как владелец лучшего в мире корабля.
Однако новая сила вступила в соревнование на морских просторах:
пароходы - эти жалкие каботажные скорлупки - превращались в настоящие
океанские суда. Применение винта сделало их надежными; строители
паровых машин и котлов накопили нужный опыт. И даже на далеких и
тяжелых австралийских рейсах доставка почты была поручена пароходам...
Резвость шерстяных клиперов с каждым годом все более уступала работе
машин, более стойкой и постоянной, меньше зависящей от капризов
погоды.
"Фермопилы" и "Катти Сарк" дольше всех держали знамя в
соперничестве пара и паруса, вызывая неизменное восхищение у
пароходных пассажиров и команды, когда при попутном ветре тот или
другой из красавцев клиперов возникал белокрылым лебедем среди моря,
нагонял дымившее, глухо шумевшее чудовище и скользил вперед, чистый,
безмолвный и легкий.
В 1889 году мир удивился новому подвигу "Катти Сарк". "Британия"
- один из лучших почтовых пароходов Полуостровной и Восточной Компании
- отправился в австралийский рейс. У острова Гарбо пароход встретил
"Катти Сарк", шедшую тоже в Сидней. Крутой бейдевинд не давал клиперу
развить более двенадцати узлов, а пароход исправно, сутки за сутками,
делал четырнадцать. Упорная работа машины одолевала капризы погоды.
Пассажиры и моряки "Британии" наблюдали за усилиями клипера
лавировать побыстрее: по неслышной команде менялись галсы,
разворачивались дополнительные паруса.
И все же белое облачко осталось позади, растаяло в голубом
