прикованном к мельнице и осужденном вечно вращать ее колесо. Он спасся
благодаря колоссальной силе, сломав колонны и обрушив на всех крышу храма.
Издревле вращающийся небосвод сравнивался людьми с мельницей. Смысл
содеянного героем сводился к тому, что надо разрушить мир и убить всех,
чтобы уйти от вечного круговращения.
Орфики решили эту проблему по-своему. До сей поры можно найти их
наставления на золотых медальонах, которые они надевали на шеи своим
умершим. Когда томимая жаждой душа умершего плелась по подземному царству
через поля белых лилий - асфоделей, она должна была помнить, что нельзя
пить из реки Леты. Ее вода, темная от затенявших берега высоких кипарисов,
заставляла забывать прошедшую жизнь. Душа становилась беспомощным
материалом для цикла нового рождения, разрушения, смерти, и так без конца.
Но если напиться из священного ключа Персефоны, скрытого в роще, тогда
душа, сохраняя память и знание, покидает безысходное Колесо и становится
владыкой мертвых.
Вместе с пришедшим из Азии учением о перевоплощении орфики сохранили
древние местные обряды.
- От тебя, - сказал делосский философ, - учение орфиков требует
помнить, что духовная будущность человека находится в его руках, а не
подчинена всецело богам и судьбе, как верят все, от Египта до Карфагена.
На этом пути нельзя делать уступок, отступлений, иначе, подобно глотку
воды из Леты, ты выпьешь отраву зла, зависти и жадности, которые бросят
тебя в дальние бездны Эреба. Мы, орфики Ионии, учим, что все люди
однозначны на пути добра и равноправны в достижении знания. Разность людей
от рождения огромна. Преодолеть ее, соединить всех, так же как и
преодолеть различие народов, можно только общим путем - путем знания. Но
надо смотреть, что за путь объединяет народы. Горе, если он не направлен к
добру, и еще хуже, если какой-нибудь народ считает себя превыше всех
остальных, избранником богов, призванным владычествовать над другими.
Такой народ заставит страдать другие, испытывая всеобщую ненависть и тратя
все силы на достижение целей, ничтожных перед широтою жизни. Мы, эллины,
не так давно стали на этот дикий и злой путь, раньше пришли к нему
египтяне и жители Сирии, а сейчас на западе зреет еще худшее господство
Рима... Оно придет к страшной власти. И власть эта будет хуже всех других,
потому что римляне - не эллинского склада, темные, устремленные к целям
военных захватов и сытой жизни с кровавыми зрелищами.
Вернемся к тебе, - оборвал сам себя старый философ, - нельзя быть
орфиком нашего толка, если, помимо цели, забывать о цене, какой досталось
всё людям. Я не говорю о простых вещах, доступных рукам ремесленника, а
думаю о больших постройках, храмах, городах, гаванях, кораблях, обо всем,
что требует усилий множества людей. Никакой самый прекрасный храм не
должен пленять тебя, если он выстроен на костях и муках тысяч рабов,
никакое величие не может быть достойным, если для его достижения были
убиты, умерли с голоду, потеряли свободу люди. Не только люди, но и
животные, ибо их страдания тоже отягощают чашу весов судьбы. Потому многие
орфики не едят мяса...
- Отец, а почему боги требуют кровавых жертв? - спросила Таис и вся
подобралась, увидев огонь гнева в глазах учителя.
Он помолчал, затем сказал грубо и отрывисто, совсем непохоже на
прежнюю спокойную речь:
- Дикие жертвы диким богам приносят убийцы...
Таис смутилась. Не однажды во время бесед делосца приходило к ней
чувство, что она вторгается в запретное, кощунственно отстраняет завесу,
отделяющую смертных от богов.
- Не будем говорить о том, к чему ты еще не готова!
И делосский философ отпустил Таис.
В последующие дни он учил ее правильному дыханию и развитию особенной
гибкости тела, позволяющей принимать позы для сосредоточения и быстрого
отдыха. С детства вышколенная физически, великолепно развитая,
воздержанная в пище и питье, она оказалась настолько способной ученицей,
что старик от удовольствия хлопал себя по колену, воодушевляя афинянку.
- Я могу лишь научить тебя приемам. Дальше, если захочешь и сможешь,
ты пойдешь сама, ибо путь измеряется не одним годом! - приговаривал он,
проверяя, насколько хорошо запоминает Таис.
На шестой день - цифре жизни пифагорейцев - старик подробнее
рассказывал Таис о праматери всех религий - Великой Богине. Вероучители
лгут, стараясь доказать, что изначален бог-мужчина. Тысячелетия тому назад
все народы поклонялись Великой Богине, а в семье и роде главенствовали
женщины. С переходом главенства к мужчине пути стали расходиться. Древние
религии были стерты с лица Гей или целиков предались вражде с женщиной,
назвав ее источником зла и всего нечистого.
На Востоке, в безмерной дали отсюда, есть огромная Срединная страна,
современница уничтоженной критской. Там желтолицые и косоглазые люди
считают мужское начало Янь олицетворением всего светлого, а женское начало
Инь - всего темного в небе и на земле.
В знойных долинах Сирии обитает не менее древний, мудрый народ,
вначале поклонявшийся Рее-Кибеле, как и критяне. Затем женское имя богини
превратилось в мужское - Иегову. Еще совсем недавно в Верхнем Египте
существовал культ Иеговы и двух богинь, его жен: Ашима-Бетхил и
Анатха-Бетхил. Затем жены исчезли, и бог остался единым. На Востоке
совместное поклонение великой богине Ашторет, или Иштар, и Иегове
раскололось на две различные веры. Первая взяла многое от обожествлявшего
женщину Крита, из критской колонии Газы и древнего города мудрости
Библоса. Знаменитый храм Соломина построен по подобию критских дворцов с
помощью строителей Гебала-Библоса.
Вера поклонников Иеговы объявила женщину нечистой, злодейской, своими
грехами вызвавшую изгнание людей из первобытного рая. Под страхом смерти
женщина не смеет показаться даже мужу нагою, не смеет войти в храм... Чем
нелепее вера, тем больше цепляются за нее непросвещенные люди, чем темнее
их душа, тем они фанатичнее. Непрерывные войны, резня между самыми
близкими народами - результат восшествия мужчины на престолы богов и
царей. Все поэтическое, что связано с Музой, исчезает, поэты становятся
придворными восхвалителями грозного бога, философы оправдывают его
действия, механики изобретают новые боевые средства.
А если царь становится поэтом и поклоняется Музе в образе прекрасной
возлюбленной, то ее убивают. Такова была история комагенского царя
Соломона и Суламифи. Ее должны были убить еще и за то, что она нарушила
запрет и не скрывала своей наготы.
- Но у нас в Элладе так много поэтов и художников воспевают красоту
женщин, - сказала Таис.
- Да, у нас женские и мужские боги не разошлись далеко, и в этом
счастье эллинов, на вечную зависть всем другим народам. В Элладе женщинам
открыт мир, и потому они не так отличаются невежеством, как у других
народов, и дети их не вырастают дикарями. Тех, кто во всей красоте
позирует художникам и скульпторам, у нас не убивают, а прославляют,
считая, что отдать красоту людям не менее почетно, чем мастеру перенести
ее на фреску или в мрамор. Эллины поняли силу Эроса и важность поэзии для
воспитания чувств. Мы не сумели сделать так, чтобы женщины сочетали все
свои качества в одном лице, но, по крайней мере, создали два вида женщин,
в двух ее важнейших обликах: хозяйки дома и гетеры-подруги.
- Какой же из них важнее?
- Оба. И оба едины в Великой Богине-Матери, Владычице Диких Зверей и
Растений. Но помни, что Великая Богиня не живет в городах. Ее обиталище -
холмы и рощи, степи и горы, населенные зверями. Еще - море, она и морская
богиня. Пророки Сирии считали море прародиной всего греховного, с ним
связана Рахаб - соблазнительница и наследница вавилонской богини Тиамат.
Они восклицали: "Не будет больше моря! " И египтяне тоже боятся моря...
- Как странно! Мне кажется, я не смогла бы долго жить без моря, -
сказала Таис, - но меня не пугает город, когда он стоит на морском берегу.
- А разве ты не знаешь, какому облику следовать? - усмехнулся
философ. - Не задумывайся! Сама судьба поставила тебя гетерой, пока ты
молода. Будешь старше - сделаешься матерью, и многое изменится в тебе, но
сейчас ты - Цирцея и обязана выполнять свое назначение.
На вопрос Таис - какое назначение, делосец объяснил ей, что женская
богиня - Муза, хотя и не кровожадна, но вовсе не так добра, как это
видится влюбленным в нее поэтам. Среди обычных людей существует поговорка
о том, что быть поэтом, любить поэта или смеяться над ним - все одинаково
гибельно. Древние лунные богини Крита и Сирии были украшены змеями для
напоминания, что их прекрасные образы скрывают Смерть, а львы сторожат
свои жертвы у их ног. Таковы же их сестры: богиня-сова с горящими
мудростью глазами, - летающая ночью, возвещая смерть, подобно "Ночной
кобылице" Деметре, или беспощадная соколиха Кирка (Цирцея), вестница
гибели, владычица острова Плача - Эа на севере Внутреннего моря. Кирка -
волшебница любви, превращавшая мужчин в зверей соответственно их
достоинству - свиней, волков или львов. Артемис Элате (Охотница), следящая
за здоровьем всех диких зверей и людей, уничтожая слабых, больных,
малоумных и некрасивых.
Великая богиня Муза обнажена, как дарящая истину, как не приверженная
ни к месту, ни к времени. Она не может быть домашней женщиной, она всегда
будет противостоять ей. Женщины не могут сколько-нибудь долго выдержать ее
роль.
- Я знаю, - грустно и тревожно сказала Таис, - сколько менад кончают
самоубийством на празднествах любви.
- Я доволен тобою все больше! - воскликнул философ. - К твоим словам
добавлю, что та, которая родилась быть музой, но вынуждена быть домашней
хозяйкой, всегда живет под искушением самоубийства. Твоя роль в жизни -
быть музой художников и поэтов, очаровательной и милосердной, ласковой, но
беспощадной во всем, что касается Истины, Любви и Красоты. Ты должна быть
бродильным началом, которое побуждает лучшие стремления сынов
человеческих, отвлекая их от обжорства, вина и драк, глупого
соперничества, мелкой зависти, низкого рабства. Через поэтов-художников
ты, Муза, должна не давать ручью знания превратиться в мертвое болото.
Предупреждаю тебя - это путь нелегкий для смертной. Но он не будет
долог, ибо только молодые, полные сил женщины могут выдержать его.
- А дальше? Смерть?
- Если осчастливят тебя боги умереть еще молодой. Но если нет, то ты
повернешься к миру другим лицом женщины - воспитательницы, учительницы
детей, сеятельницы тех искорок светлого в детских душах, что потом могут
стать факелами. Где бы ты ни была и что бы с тобой ни случилось, помни, ты
- носительница облика Великой Богини. Роняя свое достоинство, ты унижаешь
всех женщин - и Матерей, и Муз, даешь торжествовать темным силам души,
особенно мужской, вместо того чтобы побеждать их. Ты - воительница.
Поэтому никогда не падай перед мужчиной. Не позволяй силе Эроса делать
противное тебе, разрешать унижающие тебя поступки. Лучше Антэрос, чем
такая любовь!
- Ты сказал, отец, Антэрос?
- Ты побледнела. Чего ты испугалась?
- С детства нам внушали, что самое худшее несчастье, которого боится
сама Афродита, это неразделенная любовь. Она обрекает человека на
невыносимые муки, мир становится для него Нессовой одеждой [отравленная
одежда убитого кентавра Несса, которую надел и никак не смог снять
Геракл]. Бог такой любви Антэрос изобретает все новые уязвления и мучения.
И я не могу преодолеть детского страха.
