Зверь втянул в себя воздух и начал медленно приближаться.
В движениях животного, в его зловещем молчании, в упорном
прямом взгляде больших глаз под выпуклым лбом было что-то
отличавшее его от всех известных друзьям зверей. Люди
инстинктивно поняли, что животное, встретившееся им, --
пережиток иного, древнего мира, с другими законами жизни. Плечо
к плечу, выставив копья, люди двинулись навстречу ночному
чудовищу. На мгновение оно остановилось, озадаченное; потом,
издав какой-то хрип, кинулось на троих друзей. Раскрылась
громадная пасть, толстые зубы блеснули в лучах луны, а три
длинных лезвия могучих копий впились в широкую грудь и шею
чудовища. Люди не смогли сдержать напора -- зверь обладал
исполинской силой. Копья, упершиеся в массивные кости,
вывернулись из рук: этруск, эллин и негр отлетели назад. Кидого
и Пандион успели вскочить, а Кави был подмят зверем. Оба друга
бросились на выручку. Чудовище присело на задние лапы и вдруг
быстро взмахнуло передними. Притупленные когти ударили Пандиона
по бедру с такой силой, что он упал, чуть не потеряв сознание.
Зверь, наступив огромной лапой на ногу эллина, причинил ему
невероятную боль: суставы хрустнули, когти животного разорвали
мясо и кожу.
Пандион, не выпуская копья из рук, оттолкнулся от земли,
обеими руками, силясь встать, и услышал треск копья Кидого.
Поднявшись на колени, Пандион увидел, что негр придавлен
зверем, приближающим к нему свою раскрытую пасть. Кидого с
вытаращенными глазами упирался руками под челюсть ночного
страшилища, тщетно пытаясь отвратить от себя зубы зверя. На
глазах Пандиона погибал его верный друг. Вне себя, уже не
чувствуя боли, молодой эллин вскочил и вонзил животному копье в
шею. Зверь громко щелкнул зубами и повернулся к Пандиону,
свалив его этим движением с ног. Молодой эллин не выпустил
копья и, уперев древко в землю, задержал чудовище на несколько
мгновений, и Кидого успел выхватить нож. Ни негр, ни эллин не
увидели, что с другой стороны зверя поднялся Кави. Этруск
хладнокровно нацелился и обеими руками погрузил копье под
лопатку чудовища. Длинное лезвие вошло по локоть; рев вырвался
из раскрывшейся пасти, зверь конвульсивно дернулся,
перекинувшись влево к этруску. Тот, втянув голову в высоко
поднятые плечи, пошатнулся, но устоял. Кидого с пронзительным
воплем ударил ножом зверя в горло, и в этот момент копье
этруска дошло до сердца чудовища. Тяжелое тело задергалось в
судорогах, нестерпимое зловоние распространилось вокруг.
Пандион вырвал копье, вонзив его снова в затылок, но этот
последний удар был уже ненужным. Зверь, вытянув шею и ткнувшись
мордой в ноги этруска, выбросил в сторону задние ноги. Они еще
двигались, когти скребли почву под кожей сокращались мускулы,
но вздыбленная на затылке шерсть уже опала.
Опомнившись, три друга осмотрели свои раны. У этруска был
вырван целый кусок мяса из плеча, борозды длинных когтей
прополосовали спину. Нога Пандиона не была сломана -- у него
оказалась глубокая рана ниже колена, в стопе были, по-видимому,
растянуты или разорваны связки так, что ступать на ногу молодой
эллин не мог. Бок его вздулся и потемнел от удара лапы, но
ребра оказались целы. Сильнее всех пострадал Кидого, получивший
несколько больших ран и сильно помятый.
Друзья перевязывали друг друга разорванной на куски
одеждой и радостно переживали свое избавление от страшного
чудовища, недвижимо простертого перед ними в ярком свете луны.
Больше всех был удручен Пандион: раненая нога не позволяла ему
идти.
Кидого успокоил друга, уверяя, что сейчас они в
безопасности: труп страшилища охраняет их от всех других
хищников, а повелители слонов непременно хватятся и с рассветом
найдут отставших.
Терпеливо превозмогая боль от горевших ран, друзья
растянулись на жестком щебне, но не могли заснуть от
возбуждения.
Рассвет вспыхнул неожиданно быстро, солнце согнало
таинственную и зловещую тень ночи. Пандион, измученный болью в
ноге, раскрыл усталые глаза от громкого восклицания Кидого.
Негр рассматривал побежденного ночного преследователя и
объяснял этруску, что он видел изображение подобного зверя в
Та-Кем, среди рисунков разных животных в гробнице у города
Белых Стен. Кави недоверчиво оттопыривал нижнюю губу. Кидого
клялся и убеждал друга, что жители Кемт в древности,
несомненно, встречали такое же животное. Солнце поднималось
выше. Жажда томила троих друзей, мучила лихорадка от полученных
ран. Кидого и Кави решили идти разыскивать воду и тут услышали
голоса. Три слона с воинами на спинах двигались через степь,
ниже каменистого ската, на котором друзья встретились с
чудовищем ночи. Повелители слонов, услышав крики негра,
заставили животных повернуть и ускорить шаг. Слоны стали
подходить к чужеземцам, как вдруг тревожно затрубили и
попятились, поднимая хоботы и топорща уши. Воины спрыгнули с
плетеных помостов и подбежали к трупу чудовища с криками:
"Гишу! Гишу!"
Распорядитель вчерашней охоты одобрительно посмотрел на
друзей, сказав сиплым, надорванным голосом:
-- Вы славные воины, если справились втроем с ужасом
ночей, пожирателем толстокожих!
Повелители слонов рассказали чужеземцам о гишу -- очень
редком и опасном звере. Днем он скрывается неведомо где, а
ночью бродит в молчании, нападая на молодых слонов, носорогов и
детенышей других крупных животных. Гишу необычайно силен и
упорен в сражении -- его страшные зубы разом перегрызут ногу
слона, а могучие передние лапы давят жертву, ломая ей кости.
Кави знаками попросил охотников помочь ему снять шкуру.
Четыре воина охотно приступили к делу, не обращая внимания на
тяжелый запах, исходивший от животного.
Шкура и отрубленная голова были водружены на слона, туда
же воины подняли раненых чужеземцев. Слоны, повинуясь легким
ударам крючковатых ножей, побежали рысью, быстро одолевая
пространство степи.
К полудню три друга были в селении. Жители встретили их
приветствиями: сопровождавшие чужеземцев воины с высоты
слоновых спин громко кричали о совершенном подвиге.
Сияющий Кидого восседал рядом с Пандионом на колеблющейся
широкой платформе, на высоте пяти локтей от земли. Негр
неоднократно принимался петь, но каждый раз его обрывали
повелители слонов, предупреждая, что слоны не любят шума и
привыкли двигаться в молчании.
Уже четыре дня пути отделяли друзей от города повелителей
слонов. Слово вождя исполнилось. Отряду бывших рабов было
разрешено следовать на запад с экспедицией племени. Кави,
Кидого и Пандион, раны которых еще не зажили, получили место на
спине одного из шести слонов, остальные шестнадцать их
товарищей шли пешком по следам отряда. Животные находились в
движении меньше половины дня, остальное время уходило на их
кормежку и отдых. Шедшим пешком удавалось настигать слонов
только перед наступлением ночи.
Слоновожатые вели животных совсем не той дорогой. которую
выбрали бы люди. Они обходили участки высокого леса,
устремляясь через поляны и заросли кустарников, где людям
пришлось бы прорубать дорогу. Серые гиганты спокойно
прокладывали себе путь. Время от времени передний слон
заменялся самым задним и отправлялся на отдых в конец отряда.
После слонов в чащах оставалась тропа, и товарищи Пандиона шли
и шли без единого удара ножом, восхищенные легкостью победы над
непроходимыми лесами. Еще лучше чувствовали себя ехавшие на
слоне три друга. Платформа слабо покачивалась, неуклонно плывя
над землей с ее колючками, насекомыми и опасными змеями, топкой
грязью гниющих луж, острым щебнем каменистых скатов, режущей
травой и глубокими, зияющими трещинами. Только сейчас понял
Пандион, как много внимания требовали опасности пешего
передвижения в дебрях африканских лесов и степей. Только
постоянная бдительность давала возможность человеку остаться
без повреждений, сохранить силы и боеспособность в дальнейшем
пути. Теперь, на спине слона, шагавшего с несокрушимой
надежностью каменной глыбы, молодой эллин жадно впитывал в себя
краски, формы и запахи природы чужой земли, с ее великолепной
мощью животной и растительной жизни. В ослепительном свете
солнечных лучей чистые тона цветов достигали необыкновенной
яркости, смутно тревожившей северянина. Но едва только небо
заволакивалось тяжелыми тучами или отряд окружали сумерки
тенистого леса, краски угасали. Монотонные переходы цветов
казались сумрачными и жесткими в сравнении с мягкими,
задумчивыми и гармоничными красками родной Пандиону страны.
Отряд пересек ближний отрог леса и вновь оказался в
холмистой степи с красной землей, поросшей безлистыми
деревьями, выделявшими молочный сок. Их синевато-зеленые ветви
угрюмо поднимались в слепящее небо, ровная, словно
подстриженная, поверхность крон щетинилась на высоте тридцати
локтей от земли. В этих зарослях, стоявших неподвижно, не
встречалось ни птиц, ни зверей -- знойный мертвый покой царил
над красными холмами. Громадные стволы и ветви казались
подсвечниками, отлитыми из зеленого металла. Крупные красные
цветы рдели на концах ветвей, словно сотни факелов, горевших на
мрачном кладбище. Дальше почву изрезали глубокие промоины --
под огненно-красной землей лежали слои ослепительно белого
песка. Отряд вошел в сеть узких ущелий. Рыхлые пурпурные стены
поднимались на сто локтей по сторонам. Слоны осторожно
пробирались в хаосе размытых обрывов, пирамид, башен и тонких
столбов. Местами в круглых, как чаши, глубоких впадинах
встречались длинные отроги, расходящиеся лучами поперек ровного
дна. Отроги поднимались острыми крутыми стенами рыхлой земли;
иногда они внезапно обрушивались при прохождении отряда
поблизости, пугая слонов, шарахавшихся в сторону. Цвет размытой
рыхлой почвы беспрестанно менялся: за стеной теплого красного
тона вздымалась светло-бурая, затем шли пирамиды яркой
солнечно-желтой окраски, перемежавшиеся с ослепительно белыми
полосами и выступами. Пандиону казалось, что он попал в
волшебное царство. В этих глубоких, сухих и безжизненных
долинах скрывался целый мир игры ярких цветов мертвой
природы(x).
-------------------------------------------------------
[x] Область мощных латеритовых отложений Западной
Африки
-------------------------------------------------------
Потом опять потянулись хребты, поросшие лесом, опять
зеленые стены обступили отряд, и платформа на спине слона
казалась островом, медленно плывшим по океану листьев и веток.
Пандион замечал, как осторожно вели вожатые своих могучих
животных. На стоянках они тщательно осматривали кожу слонов.
Молодой эллин спросил своего вожатого, зачем он делает это.
Чернокожий положил руку на сосуд из плода какого-то дерева,
привязанный к его поясу.
-- Плохо, если слон раздерет себе кожу или поранит себя,
-- сказал вожатый. -- Тогда у него загнивает кровь и животное
гибнет. Нужно сразу же замазать рану целебной смолой -- потому
лекарство всегда наготове у нас.
Для молодого эллина странно было услышать о такой легкой
уязвимости несокрушимых и долговечных гигантов. Ему сделалась
понятной осторожность умных животных. Уход за ними требовал
массы забот. Место ночлега и отдыха выбиралось тщательно, после
долгих осмотров и совещаний; привязанных слонов окружали
