ниже бэля. В Северо-Западной котловине ветер был еще сильнее,
чем у нас в Главной. Помогая Эглону, я рубил большим зубилом
песчаник, оконтуривая кости, а Орлов заворачивал пакеты,
яростно борясь с ветром, рвавшим из рук бумагу.
Мы провозились в котловине до сумерек едва-едва успев
окончить работу, и быстро понеслись назад. Съехали вниз в сухое
русло по следу "Смерча", но этот след вел поперек русла, и мы
попали куда-то в восточную часть лабиринта. Как выяснилось
потом, сюда при ехали Громов и Данзан на обратном пути от
колодца.
Стемнело Мы попытались найти нужное русло, но без успеха Я
распорядился вернуться знакомой дорогой назад, выбраться
наверх, на плато, и оставить там машину до утра. Сами же мы
пешком напрямик должны были быстро пройти к лагерю. Однако,
пока возвращались, наступила полная темнота осенней безлунной
ночи. Тут-то, как говорят буряты, и "получилась беда".
Ориентироваться в лабиринте обрывов и ущелий оказалось
невероятно трудно, хотя мы и знали точно направление к лагерю.
На черном плато не было видно почвы на расстоянии шага.
Внезапно Орлов и Пронин покатились с пятидесятиметрового обрыва
в черную пропасть ущелья и лишь случайно удержались на краю,
вцепившись в какие-то кустики. Это деморализовало всех. Теперь
мы двигались, приготовившись ко всему. Особенно было неприятно
спускаться ощупью с крутых и высоких обрывов, судорожно
нащупывая под собой опору, или искать пути, упершись в отвес
противоположной стены ущелья...
В лагере вспыхнул свет -- Андросов зажег фары "Дракона",
донеслись выстрелы. Там явно беспокоились о нас и показывали
направление, но оно было и так нам известно. Нужны были фонари.
Мы пытались искать путь при мгновенной вспышке спички, сразу
гаснувшей на свирепом ветру. Я оступился в промоину и ободрал
бок. Позади раздался тупой удар падающего тела и болезненное
ворчание. Мы перешли уже третье ущелье, и до лагеря оставалось
километра два -- по нашим темпам не меньше чем полтора часа
пути. Бесчисленные ямы и промоины измотали нас окончательно.
Тут подоспела подмога: "батареец", а за ним Андросов прибыли на
наши голоса с фонарями. Много ли света от простого карманного
фонарика с батарейкой? Однако этот свет сослужил прямо-таки
неоценимую службу--мы перестали падать. страх миновал. Быстро
был преодолен самый крутой спуск, и через полчаса мы были в
лагере, но потом еще долго переживали случившееся.
К часу дня второго октября мы погрузили все тщательно
упакованные коллекции и убрали лагерь. Польше двух с половиной
тонн интереснейших находок мы увозили из этой безвестной
котловины. Но ценнее всех находок было само открытие этого
громадного кладбища динозавров: теперь, после тщательного
обследования части красного лабиринта, мы знали, что множество
скелетов залегает здесь в глубине обрывов с очень хорошей
сохранностью костей, внешне напоминавших современные кости,
выбеленные для анатомических кабинетов.
Глава четвертая. ОСТАНЕЦ ЦУНДЖ
Что такое три далеких?
Солнце спящему далеко,
дом далек коням усталым,
новый год далек для бедных.
Загадка
Три мотора опять наполнили громом Главную котловину.
Орлов, складывавший на месте лагеря обо из позвонков динозавра,
заторопился в машину. Предстоял подъем на крутой песчаный
склон. Полуторки были тяжело загружены, а "Дракон" по-прежнему
нес бремя бензовоза. Неистово заревел мотор "Смерча". Андреев,
недолго думая, кинулся на штурм склона. Мы следили. как ползла
наверх его машина, все круче задирая нос, и ход ее становился
все медленнее, несмотря на отчаянную "газовку". Мотор сдавал,
угрожая заглохнуть. Затаив дыхание, мы смотрели вверх.
Машина едва двигалась, но и до бровки было совсем близко.
Еще немного -- и передние колеса перевалили. Машина вылезла!
Торжествующий Андреев выскочил из кабины и призывно замахал
руками.
-- Ладно что обошлось,-- проворчал Пронин,-- я так не
пойду, очень круто. Ведь у него передние подшипники в моторе с
минуту были совсем без масла. Еще чуть, и подплавил бы...
Шофер сел в кабину. "Дзерен" медленно пошел наискось по
склону и вылез легче, чем "Смерч" но с опасным креном -- под
обрыв.
-- Хрен редьки не слаще,-- мрачно сморщился Андросов.--
Поехали!
С лязгом включился понизитель. "Дракон" устремил свой
тупой нос в песчаный склон и... зарылся по ось.
Вторая и третья попытки оказались безрезультатными -- мы
достигли едва трети высоты склона. Сверху сбежали все на
подмогу, но Андросов махнул рукой и повернул "Дракона" вниз по
руслу.
Около пяти километров проехали мы вдоль склона, пока он
понизился и мы нашли подходящую ложбину. Пришлось подкладывать
доски, чтобы тяжелый "Дракон" вышел 113 рыхлого песка, пересек
саксаульник и выбрался наконец на плато бэля. Каждая машина
везла с собою по две толстых доски на раме под кузовом. Это
простое приспособление давало возможность преодолевать очень
трудные препятствия...
Полуторки ждали нас на месте подъема. Мы с Андросовым
порядочно запарились и объявили перекур.
Попыхивая козьей ножкой, я рассматривал красный лабиринт
Нэмэгэту, снова расстилавшийся передо мной как на ладони. Но
теперь его тайна была раскрыта. Правда, еще тысячи обрывов
остались неосмотренными -- далеко к самому подножию хребта и на
восток шли одна за другой желто-красные стены. А вдали едва
просвечивал сквозь туманную дымку и совсем неизведанный остров
желтых пород у подножия Гильбэнту. На западе у Алтан-улы -- еще
один. Монголы рассказывали, что там и там встречались кости.
Как много нужно осмотреть! В будущем предстоит огромная работа,
прежде чем определишь наиболее выгодное для раскопок место. Да
и кто знает -- может быть, у Гильбэнту или Алтан-улы выходят
другие горизонты, с другой фауной?
-- Вот это местонахождение! Орлов торжествующе показал на
лабиринт.
-- Первый раз я в такой стране,-- шутливо развел руками
Громов.-- К обнажениям здесь геологу приходится не вверх лезть,
а спускаться вниз, точно в преисподнюю.
Данзан, Орлов и я дружно расхохотались. Действительно, в
гобийских межгорных впадинах все вскрытия красноцветных пород
образовались за счет глубокого размыва бэлей -- этих
постаментов горных хребтов. Силы размыва -- ливни, снеговые
потоки -- промыли в бэлях глубокие лабиринты оврагов и ущелий,
куда с поверхности бэля нужно было спускаться, подчас рискуя
рухнуть вниз с крутых и рыхлых стен. А кругом прости ралось
черное щебнистое плоскогорье бэля, в котором эти размывы зияли,
как глубокие красные раны.
Машины пошли вдоль края Нэмэгэтинской впадины по бэлю,
держа курс прямо на запад. Весь остаток дня справа тянулись
желтые обрывы, прерывавшиеся громад ными конусами выносов.
Низкий саксаул дробился под колесами: два раза останавливались
менять баллоны то на одной, то на другой машине. Миновали
островок странных пород -- туфовые песчаники, покрытые пузыр
чатой коркой желедистого натека со стволами окаменелых
дерепьон. местами обожженные лавой, следов которой поблизости
не нашли.
Утесы туфовидного песчаника были усажены удивительными
щетками из тугозакругленных песчаниковых сосулек. Конечно, это
были не сосульки, а не поддавшиеся выветриванию участки плотно
цементированной породы. В песчаниках оказалось множество мелких
халцедонов -- свидетелей размыва базальтового покрова, некогда
простиравшегося здесь. От халцедонов большая площадь песка
пород утесами приняла красивый жемчужно-серый цвет.
К третичным отложениям относились видневшиеся в стороне
обрывы серых песков, прикрытых крепкими белыми мергелями с
толстым слоем из мелких, тоже белых известковистых конкреций.
Конкреции ссыпались вниз широкими осыпями, белевшими издали,
точно снежные холмы.
Сильно песчаная, всхолмленная поверхность бэля тяжело
давалась нашим машинам. Колеса грузли, моторы грелись. Хорошо
было иногда выбраться на гладкую, без травинки, гряду или холм.
усыпанные черным полированным, сверкающим, как битое черное
стекло, щебнем.
Пески сменялись щебнистой степью с кустиками баглура и
надутыми за ними бугорками песку. Здесь машины шли легче.
Далеко впереди, у подножия западной оконечности Алтан-улы,
виднелось большое красноватое светлое ноле -- новый лабиринт
обрывов. Там находилось Цаган-Хушу ("Белая Морда"), где, по
сообщениям аратов, также попадались "кости дракона". Алтан-ула
манила своими неразгаданными тайнами, но наш путь шел к северу,
через хребет Нэмэгэту. Изучение Цаган-Хушу придется пока
отложить. Теперь мы не сомневались, что экспедиция будет
продолжаться -- одного Нэмэгэту хватит на несколько лет
серьезной работы.
Стало смеркаться. Сухие русла и промоины встречались реже,
черный щебень уплотнился, все чаще попадались крупные камни.
Мы остановились на ночлег. Я спал прямо под чудесным
звездным небом, так как поставили только одну палатку без
печки. Из-за холода все вскочили рано. Ветер. казавшийся очень
плотным, дул прямо в лоб из ущелья -- той сквозной долины, куда
лежал наш путь. Алтан-ула прямой и отвесной темно-зеленой
стеной высилась налево от нас. Нэмэгэту отошло вдаль, и его
хмурые зубцы золотились в утреннем солнце почти на одном
расстоянии с Гильбэпту.
Снизу из котловины подошла старая караванная тропа, по
которой поднялись на перевал. За перевалом, под спуск, машины
пошли легче, хотя все ближе и ближе становилась голая
темно-серая стена хребта. Тропа исчезла в сухом русле,
скалистые откосы сжали долину с обеих сторон. Большое стадо
лохматых коз плотно сгрудилось вблизи колодца. Две монголки --
молодая и старая -- поили нетерпеливо рвавшихся к воде
животных. При появлении наших машин началось паническое бегство
стада в гору. Пришлось извлекать из колодца одну козу,
свалившуюся туда в спешке. Набрать воды нам не удалось, потому
что колодец оказался почти вычерпанным, и не стоило терять
несколько часов, пока он наполнится. Впереди, по сведениям
проводника, были еще колодцы.
-- Куда ехать? -- спросил я Цедендамбу, окончившего
разговор с аратами.
-- Туда,-- показал он вперед, на скалу, перегораживавшую
ущелье.
-- Значит, там есть ход, вмешался Андросов,-- только не
было бы узко...
-- Там большая тропа, очень узко не будет,-- возразил
Данзан.
Мы двинулись. Песок в русле был тверд, уклон заметен, и
машины шли быстро. Гигантские чугунно-серые стены нависли над
нами. Эхо моторов грохотало далеко вверху. Борта автомобилей
едва не задевали утесов. Иногда русло перегораживалось
огромными камнями или завалами из крупных глыб. Приходилось
устремляться в узенькую стежку между стеной и запалом. Вверху,
на недоступной высоте, чернели отверстия пещер -- здесь, в
твердых породах осевой части хребта, пещеры были. несомненно,
древними. Кто знает, какие загадки распространения и жизни
доисторических людей могли бы быть разрешены при их
исследовании?
Внезапно ущелье расширилось, па бугре посредине его
оказались две юрты. Несколько верблюдов, флегматично стоявших
около юрты. в ужасе бросились в боко вой распадок. Собаки,
поджав хвосты, улепетывали вниз по руслу. Четыре жепщины.
возраста которых мы издалека не определили, кинулись вверх по
склону, подхватив тяжелые полы меховых дэли. За минуту все
живое разбежалось, а нам оставалось только проехать мимо,
